Дмитрий Нагишкин - Сердце Бонивура
— У Мака родственные чувства? — Тачибана вопросительно поднял брови. Надо внимательно поисследовать содержание этих писем. Шифровки?
— Удалось узнать содержание лишь одного документа, посланного сенатору Бевериджу: Мак сообщает, что продолжает попытки связаться с «будущими хозяевами»… Очевидно, это касается того дела, которым занимается мистер Кланг — «Молодчик». Мак легализовал его. Кланг действует под маркой промышленника, акционера «Северной компании» — довольно крупное дело! Но главная его задача — связаться с подпольем, а также с русскими разных слоев в целях вербовки американской агентуры. Работает грубо, нечисто, афиширует свои связи с завербованными. Правда, это не большевики, а мелкие торговцы, служащие… «Северная компания» — дело Мака, он — «хозяин в тени»…
Тачибана сказал неторопливо:
— Надо перехватить завербованных Клангом и заставить работать на нас. Пригрозить разоблачением их связи с Клангом!..
…Когда капитан вышел, Тачибана остался в кабинете один на один с портретом Иосихито. Портрет этот был сделан так, что глаза императора всегда смотрели на того, кто глядел на портрет. Сколько бы ни находилось в кабинете людей, и где бы они ни стояли, каждый из них всегда ощущал на себе взор императора, который смотрел, как казалось каждому, только на него…
Сейчас Иосихито смотрел на генерала Тачибана своим непроницаемым взором небожителя.
…Разные мысли блуждали в голове Тачибана, уставившего глаза на Иосихито. Они были ровесники, император и генерал.
Оба они жили в эпоху выхода Японии на мировую арену, в эпоху буржуазного, капиталистического преобразования Японии. Оба они принадлежали к гунбацу, военной клике, и по рождению и по призванию, а гунбацу играла решающую роль в японской внешней и внутренней политике. Тачибана принадлежал к клану Кэйки, который пятьдесят пять лет назад «вернул» императору Мутусухито — отцу Иосихито — государственную власть, фактически принадлежавшую сегуну Кэйки при императоре Комэй. Годы правления Мутусухито получили наименование эры «Мейдзи», что значит «Просвещенное правление». Отец Иосихито начал эру военных захватов — Пескадорские, Марианские острова, Корея… Венцом деятельности Мутусухито было нападение на своего западного соседа — Россию.
Тачибана и Иосихито были поручиками, когда японским войскам сдался Порт-Артур… Но Мутусухито не нашел счастья в этой войне. Если бы не вмешательство Теодора Рузвельта, президента Америки, навязавшего мирное посредничество, императору нечем было бы воевать с русскими. Япония истекала кровью, потеряв свыше семисот тысяч солдат убитыми, и была совершенно истощена… «Это была плохая победа! — подумал Тачибана. — Правда, Япония захватила Южный Сахалин, наступив России на пятку, и Ляодунский полуостров, прицеливаясь оттуда на Китай… Но с русскими было тяжело драться!»
Тачибана был верным слугой императорской фамилии. Он был счастлив тем, что служил вместе с наследником императора в одной части. Правда, Иосихито получил два просвета на погонах с двумя звездочками куда раньше, чем Тачибана смог стать штабс-капитаном. В 1912 году Иосихито стал императором. Годы правления его получили наименование «Тайсё» — «Великая справедливость». Штабс-капитан Тачибана не мог больше видеться с бывшим поручиком Иосихито. Однако, когда в России произошла Октябрьская революция и Япония вмешалась в дела русских, бывший поручик припомнил Порт-Артур и вспомнил о своем однокашнике.
Тачибана быстро пошел в гору, и вот он возглавляет японский экспедиционный корпус в России. Но сын не удачливее отца: интервенция выдыхается!.. Сколько бы заслонов ни выставляли солдаты Тачибана, белые катятся к югу, точно скользя по доске, смазанной салом, — есть такая веселая игра в префектуре Киото… Правда, теперь японские войска изучили плацдарм на русской земле. Но драться с русскими тяжело! Еще тяжелее, чем в 1904 году.
Выйдет ли вообще что-нибудь из любой схватки с русскими?
Следует ли стремиться к захвату русских земель?
Не лучше ли жить с русскими в мире?
Тачибана показалось, что кто-то задал ему эти вопросы со стороны. Он испуганно оглянулся по сторонам… Нервы! Совершенно ненужная вещь для солдата!
Генерал встал и прошелся по кабинету. Глаза Иосихито сопровождали его, неотступно следя за ним. Тачибана недовольно поджал сухие губы: гнусная итальянская выдумка, непростительно, что японские художники переняли ее у мастеров Кватроченто! Японцы вообще не должны никому ни в чем подражать, так как они — исключительная нация и развитие ее идет по пути, предуказанному свыше…
Дело было, однако, не в «итальянском секрете». И не он обеспокоил Тачибана! Собственные мысли испугали генерала. Кажется, это были недостойные мысли! Слуга императора не может размышлять о том, что недоступно его понимаю, что постижимо только высшему разумению… Но с русскими так трудно драться! И дело не в недостатке храбрости японских солдат. Дело в том, что они, сталкиваясь с русскими, перестают мыслить как японцы. Они начинают думать о том, что им не должно быть свойственно. Тачибана припомнил доклад контрразведки о деле одного солдата из оккупационных войск, бывшего сельского учителя Коноэ. Подвергнутый пытке, он сказал: «Я осмеливаюсь думать, что японским солдатам нечего делать в России. Я осмеливаюсь также думать, что с русскими надо жить в мире. Я осмеливаюсь еще думать, что русские сами знают, какое у них должно быть правительство!»
Для того, чтобы покончить с неприятными мыслями, мешавшими исполнению служебных обязанностей с легким сердцем и чистой душой, как предписывал кодекс чести японского офицера Бусидо, генерал произнес вслух как нечто не подлежащее сомнению:
— Великая справедливость состоит в направлении энергии японской нации на материк для создания процветания всех народов, для распространения благодати эры Тайсё. Я никогда ничего другого не говорил и не думал!
Вслед за этим он с глубоким почтением сделал поясной поклон перед портретом и вышел из кабинета, пятясь задом, как если бы в кабинете находился живой Иосихито.
8
Паркер не очень любил бывать у консула.
Старый Мак стал слишком бесцеремонным. Раньше он был куда покладистей и — если про Мака можно так сказать — душевней. До того как он стал консулом, он со всеми держался ровней. Теперь он то и дело давал своим собеседникам почувствовать расстояние между ними и собой. Он мог теперь неожиданно замолкнуть и начать невежливо разглядывать гостя, причем на некрасивом его лице тотчас же появлялось смешанное выражение скуки и пренебрежения; иногда среди разговора он принимался рыться в своих бумагах, которые в совершенном беспорядке были разбросаны на столе, углублялся в них, а потом тоном неожиданного открытия восклицал: «А-а! Вы здесь? Чем могу служить?» Мог, прервав беседу, уйти из комнаты, ничего не сказав… Положительно, дипломатический пост испортил старого Мака, с которым в прежние времена было приятно в ночном кабачке пропустить стаканчик виски и выслушать занятную историю, какими Мак был набит доверху…
Однако без Мак-Гауна нельзя было обойтись. Газета требовала близости к официальному представителю Штатов, как первому источнику информации. На информацию же Мак не скупился, хотя часто умел использовать Паркера в своих целях, как произошло это совсем недавно… Сегодня Мак-Гаун сам вызвал Паркера…
Скрепя сердце, но с приветливой улыбкой Паркер вошел к Маку.
Консул сидел в кресле, по привычке погрузившись в него всем телом, не заботясь о том, что его одежда мнется, теряя опрятный вид.
— Садитесь! — сказал консул. — Сигару? Папиросу? Не хотите? Прекрасно! Виски? Коньяк?.. Коньяк! Прекрасно! Пейте!.. Паркер! Вы мне нужны. Плюньте на все свои дела и сделайте мне одно одолжение…
— Одолжение, мистер Мак-Гаун? — с удивлением спросил Паркер.
Мак замолк. Потом потянулся к столу, схватил пачку каких-то бумаг и помахал ими в воздухе.
— Первоапрельские шутки в октябре! Шарады! Уравнения с тремя неизвестными. Кого хотят обмануть? Кто поверит? Это у Дитерихса называется военными сводками. Резиновые формулировки, словесный туман… А старый Тач перещеголял даже дитерихсовских вралей. Дает для печати сообщения об успешных действиях войск генерала Дитерихса. Конечно, это детская хитрость, на которую могут попасться только политические младенцы. Он хочет поддержать до последнего момента акции Мицуи с тем, чтобы потихоньку продать. Мы это используем, конечно! Но я хочу, Паркер, иметь беспристрастную информацию…
Паркер вопросительно посмотрел на консула. Мак ухмыльнулся.
— Без всякой задней мысли, мистер Паркер! Мне надо знать: что происходит на фронте и сколько еще это протянется? Но знать не из чужих рук…
