Элисон Уэйр - Леди Элизабет
Элизабет смотрела на него немигающим взором.
— Я ни в чем не повинна, — заявила она. — Я ничего не совершила против королевы. Я верная подданная и сестра ее величества.
— Изменник Уайетт на допросе в Тауэре сообщил нам, что вы посылали ему письма, — возразил сэр Уильям Пейджет.
Элизабет позволила себе криво улыбнуться.
— Могу представить, как выглядел этот допрос, — молвила она, — иначе он не стал бы так лгать.
— Итак, вы отрицаете, что посылали копии ваших писем французскому послу? — пролаял сэр Джордж Корнуоллис.
— Посылала. Но какое это имеет отношение к мятежу? — озадаченно спросила Элизабет.
— Это подтверждает, что вы с ним в сговоре. Он помогал вам устроить замужество с Кортни. Мятежники намеревались свергнуть ее величество и посадить на ее место вас и Кортни.
Элизабет вспыхнула от гнева.
— Я никогда не говорила, что выйду замуж за Кортни, — бросила она. — Что касается остального, я не имею отношения ни к каким заговорам, даже если на меня имелись какие-то виды.
— Вы лжете, — указал Гардинер. — Не надейтесь нас одурачить. Предупреждаю, сударыня, если вы не признаете вину и не отдадитесь на милость королевы, вы понесете самое суровое наказание.
Несмотря на безумный страх, Элизабет продолжала стоять на своем.
— Я не сделала ничего достойного порицания, — настаивала она. — Я не могу просить пощады за проступок, которого не совершала. Ведь вы хотите от меня именно этого?
Советники с сомнением переглянулись. Некоторые явились сюда скрепя сердце и полагая, что королева ненадолго переживет замужество, а Элизабет вскоре станет их монархом. Им не хотелось оскорбить ее.
— Мне нужно лишь встретиться лицом к лицу с королевой, чтобы убедить ее в моей невиновности, — заявила Элизабет. — Еще раз прошу вас, попросите ее об аудиенции от моего имени.
— Об этом не может быть и речи, — быстро сказал Гардинер, зная, как отнесется к подобной просьбе Мария. — Королева скоро отбывает в Оксфорд и с радостью отправит вас в Тауэр на более пристрастный допрос.
Его слова оглушили. Тауэр… Ей предстояло отправиться в Тауэр, всегда ее страшивший, в роли подозреваемой в измене арестантки — как и ее матери много лет назад. И Анна Болейн этого не пережила, испытав муки заключения и встретив страшную смерть. Не уготована ли ей та же судьба? Отказ Марии встретиться с ней и отъезд в Оксфорд не предвещали ничего хорошего. Она не сомневалась, что судьба ее уже предрешена, а допрос — обычная отговорка. Достаточно вспомнить, что стало с леди Джейн Грей. Не была ли казнь Джейн лишь прелюдией к ее собственной?
От страха она почти лишилась дара речи, но отчаянно старалась сохранять самообладание, зная, что придется защищаться до последнего. Нужно было любой ценой избежать надвигавшегося кошмара, и Элизабет вновь обрела голос.
— Бог свидетель, — поклялась она лордам, — я отрицаю всякую связь с изменником Уайеттом. Клянусь, я полностью невиновна и верю, что ее королевское величество достаточно милосердна, чтобы не отправлять меня в столь печально известное и скорбное место.
Слова ее завершились рыданиями.
— Таков приказ королевы, — мрачно изрек Гардинер, отступая к двери, и остальные советники, кланяясь, поспешно последовали за ним.
Элизабет заметила, что шляпы у некоторых надвинуты по самые глаза. «Неужели им настолько стыдно? — подумала она. — Или они не хотят быть узнанными? Какая дерзость — скрывать лицо в присутствии наследницы трона!»
Но она тут же поняла, что ей, возможно, недолго осталось быть наследницей и вскоре она станет осужденной изменницей, лишенной права на жизнь, титулы и состояние. Силы покинули Элизабет, и она безвольно опустилась на пол.
Когда четверо лордов вернулись через четыре часа, она все так же сидела на полу, горестно всхлипывая, и Кэт тщетно пыталась ее утешить.
— Нам приказано уволить всех слуг вашей светлости, кроме миссис Эстли и миссис Перри, — сообщил Корнуоллис.
— Так что же, теперь мне придется обходиться самой? — скорбно возопила Элизабет.
— Нет, сударыня, их заменят люди проверенные и преданные ее величеству, — сказал он, и в комнату вошли шесть суровых, неброско одетых мужчин и женщин. — Утром они поедут с вами в Тауэр.
Элизабет не хватило сил ответить.
Стемнело. Кэт, сама не в силах унять дрожь, предложила зажечь свечи, но Элизабет, по-прежнему скорчившаяся на полу, помотала головой. Около полуночи темную комнату осветил мерцающий свет снаружи. Элизабет в страхе поднялась на онемевших ногах, проковыляла к окну и всмотрелась в сад. Там выстроились шеренги солдат в белых мундирах. «Столько воинов для охраны одной беззащитной девушки», — горько подумала она.
— Ложитесь, — взмолилась Кэт. — Завтра вам потребуются все силы.
Она одна понимала мучившие Элизабет страхи. Даже сильные мужчины содрогались от ужаса, когда их заключали в Тауэр; к тому же там погибла страшной смертью мать девушки. Когда Элизабет была там во время торжественной встречи ее сестры, для нее это стало настоящим испытанием. Что же ей выпадет завтра?
— Думаешь, я засну? — проговорила Элизабет с мукой во взгляде.
— Просто отдохните, прошу вас, — увещевала Кэт.
Элизабет лежала, мечтая поскорее заснуть, но сон не шел, как она и боялась. Перед мысленным взором всплывали эшафоты, плахи, топоры… а может статься, ее обезглавят мечом, как и ее мать? Она представила, каково это — последние несколько шагов перед смертью с осознанием того, что через несколько минут наступит вечность. Она всегда страшилась, что если хоть раз переступит порог Тауэра в качестве заключенной, то никогда не выйдет оттуда живой. Ей оставалось только молиться о спасении души, ибо она почти не сомневалась в том, где окажется завтра.
Когда утром за ней пришли, она походила на привидение в строгом черном платье с капюшоном. Она предпочла отказаться от пышных нарядов, составлявших в последнее время ее одежду, решив, что покажется в них тщеславной и суетной; простая одежда подчеркивала ее юность и непорочность — о том, что последнее не соответствовало действительности, никто не догадывался.
Их было двое — маркиз Винчестер и граф Сассекс, оба знатные вельможи и когда-то, в более счастливые времена, ее друзья. Лица их были серьезны и деловиты, но ей показалось, что им не нравилась стоявшая перед ними задача.
— Сударыня, мы прибыли сопроводить вас в Тауэр, — молвил Винчестер.
Слова его обдали Элизабет холодом, хотя она и ожидала их услышать.
— Баркас ждет, — добавил Сассекс, — и вам следует поторопиться, миледи, ибо прилив не станет медлить ради вас.
— Могу я узнать, в чем меня обвиняют? — спросила Элизабет.
Лорды переглянулись. Винчестер невольно сглотнул.
— Вас ни в чем не обвиняют, сударыня, — сообщил он. — Вас забирают для допроса.
— Я невиновна! — в отчаянии воскликнула Элизабет, и мужчины неловко отвернулись при виде женских слез. — Умоляю вас, милорды, дождитесь следующего прилива. Я не готова…
— Сударыня, мы не можем, — с несчастным видом возразил Сассекс.
— Тогда позвольте мне встретиться с королевой и поговорить с ней.
— Королева не станет с вами встречаться, и вам уже сказали об этом, — напомнил Винчестер.
— Хотя бы позвольте мне написать ей, — взмолилась Элизабет, в отчаянии пытаясь оттянуть неизбежное.
Сумей она пропустить прилив, у нее появился бы еще один день благословенной свободы.
— Я не могу позволить этого, — отказал Винчестер.
— На пару слов, — прошептал Сассекс, потянув маркиза за рукав, и оба вышли в другую комнату.
Элизабет с надеждой затаила дыхание.
— Возможно, нам стоит удовлетворить ее просьбу, — сказал Сассекс.
— Боюсь, это принесет ей больше вреда, чем пользы, — возразил Винчестер.
— Милорд, — напомнил тот, — не забывайте, что перед нами леди, которая однажды может стать нашей королевой. Смеем ли мы отказать ей в просьбе? Впоследствии это может ударить по нам же самим.
Винчестер ненадолго задумался.
— Полагаю, вы правы, — согласился он. — Пусть напишет.
Когда они вернулись, Сассекс опустился на колени перед ошеломленной Элизабет.
— Вы можете написать что пожелаете, — молвил он, — и я, как истинный мужчина, доставлю ваше письмо королеве и попрошу ответа, каким бы он ни был.
Элизабет не знала, как его благодарить, с облегчением осознав, что у нее в совете нашелся по крайней мере один друг, и в ней зажглась искра надежды.
— Если я когда-нибудь смогу оказать вам услугу, милорды, просите чего пожелаете, — заверила она их и села писать самое важное письмо в своей жизни.
Зная, что речь идет о жизни и смерти, она излила в письме всю свою душу. Она напомнила Марии о ее обещании никогда ни в чем не обвинять сестру, не выслушав сперва ее слов в свою защиту. Она возражала против несправедливого заключения в Тауэр, поскольку она ничем этого не заслужила. Она клялась перед Богом, что никогда не участвовала ни в каких заговорах против королевы и никогда не желала ей зла. Она умоляла Марию о личной встрече перед тем, как ее бросят в темницу.
