Еремей Парнов - Собрание сочинений: В 10 т. Т. 10: Атлас Гурагона; Бронзовая улыбка; Корона Гималаев
Черный настоятель сразу же поднялся и, чуть наклонив голову, сказал:
— Я покину вас на некоторое время, господин пандит.
Японцы ушли, заперев за собой дверь…
Загрохотал замок, и в комнату Цэрена в сопровождении черного ламы вошел пандит. Он по индийскому обычаю сложил ладони на груди и поклонился, Цэрен ответил на поклон.
— Садитесь, господа, — сказал по-английски японец, указывая на циновку, — я свел вас здесь не для допроса. Произошло событие, резко изменившее все мои намерения и планы. Надеюсь, что оно затронет также и вас. Только что получено известие, что английская армия перешла индийско-тибетскую границу.
Пандит тихо вскрикнул и беспомощно развел руками.
— Да, господа, — продолжал японец. — Несколько кавалерийских эскадронов и дивизион горной артиллерии движутся уже по дороге к Лхасе. Это вторжение! Артиллерия жестоко подавляет всякое сопротивление. Не сомневаюсь, что страна будет оккупирована. Китай вряд ли вмешается… Вы не ожидали этого, не правда ли, господа?
Цэрен молча затряс головой. Пандит все так же беспомощно развел руками.
— И я, признаться, не ожидал, — японец опустил голову, — хотя ничего неожиданного тут нет. Все в порядке вещей. Теперь вся наша возня становится бессмысленной. Для меня по крайней мере. Я не питаю к кому-либо из вас личного зла. Посему и отпускаю вас, господа… На свой страх и риск. Советую поскорее покинуть Лхасу.
Он встал. И они тоже поднялись со своих мест.
— Торопитесь, господа, — сказал японец, открывая дверь.
— А вы? Что будете вы делать, господин настоятель? — нерешительно спросил пандит.
— Мне надлежит сделать то, что положено японцу, который не оправдал доверия своего императора, — спокойно сказал он, освещая им лестницу лампадой. — Прощайте, господа.
Они спустились во внутренний двор и длинной, как туннель, подворотней вышли на улицу. Над Лхасой уже занимался зеленый рассвет.
Они молча поклонились друг другу и разошлись. Цэрен поспешил к Цыбикову, который уже давно ждал его и, наверное, волновался.
Индиец же, сосредоточенно глядя себе под ноги, пошел куда глаза глядят.
Он принял весть о вторжении как личное крушение. Нет, дело было вовсе не в том, что его обманули. Его никто не обманывал. Он знал, что по его следам рано или поздно пойдут солдаты, но не хотел этого знать. Пусть даже это не он, а те безымянные пандиты, которые побывали здесь до него, проложили дорогу горной артиллерии. Но что это меняло для него лично? Разве не взял он на себя определенную миссию, которую даже наедине с собой не решался назвать подобающим словом? И разве английский полковник снисходительно не подыграл ему в этом стыдливом умолчании? Тот самый полковник, который послал в Тибет его и еще многих до него и который ведет теперь на Лхасу войска…
Есть неумолимая логика поступков. Именно она, а не тайные благие желания людей, управляет событиями.
Все желания и все мысли, которые родились в тот день, когда он дал свое согласие, так и остались в нем. И так же молчаливо они умрут. Их просто нет для мира, поскольку они не воплотились в деяния. Но между той необратимой минутой согласия и страшной вестью о военном вторжении уже установилась беспощадная, ничем не прикрытая связь. И в том увидел пандит проявление неумолимой логики поступков, которые, как часто оказывается потом, противоречат первоначальным желаниям.
Когда взошло солнце, в небе закружился сухой колючий снег. С тихим звоном падали на холодную землю крохотные льдинки. Казалось, что где-то далеко-далеко, в пещере отшельника, звонит астральный колокольчик. Лхаса проспала последнюю мирную ночь своей истории. А бронзовые боги все улыбались неповторимой улыбкой отрешенности и всезнания.
Послесловие автора
Специалисты-тибетологи легко узнают в главном герое этого повествования реальное историческое лицо: Гонбочжаба Цэбековича Цыбикова, замечательного русского путешественника, успешно завершившего героические исследования Пржевальского, Козлова, Роборовского. Кто же тогда Р. H.?
Цыбиков действительно встретил в Лхасе тайного агента англичан — индуса, о котором нет почти никаких сведений.
Англичане несколько раз засылали под видом паломников хорошо обученных индийских пандитов в недоступные области Гималаев. Наиболее известен среди них Сарат Чандр Дас, оставивший после себя интересные путевые дневники. Но Цыбиков и Дас посетили Тибет в разное время. Пандит Р. Н. выступает, таким образом, как своего рода собирательный образ. В лице пандита Р. Н. автор хотел показать особый род разведчика — высокообразованного и любознательного путешественника, так сказать, разведчика поневоле, что, конечно, не помешало английским колониальным властям провести детальную разведку дорог и послать военную экспедицию. Английское вторжение в Тибет состоялось через два года после путешествия Цыбикова, но как раз в тот момент, когда в Лхасе еще находился последний из разведчиков-индийцев — пандит М.
Дневники Даса и Цыбикова содержат ряд невосполнимых пробелов. Именно это обстоятельство и поставило автора перед проблемой логической реконструкции некоторых событий. Конечно, автор расспрашивал специалистов, рылся в архивах, даже совершил поездку по следам своих героев. И все же главным орудием по восстановлению утраченных звеньев повествовательной цепи было воображение — по сути основное орудие писателя. И хотя автор исходил из характеров героев, конкретной исторической обстановки, опирался на многочисленные документы, все же только с помощью вымысла удавалось перебросить мосты через провалы незнания.
Есть, конечно, некоторая опасность в столь откровенных признаниях. У читателя может возникнуть соблазн провести слишком резкую и определенную границу между авторским вымыслом и исторической правдой. Так поступать не следует. Реальность иногда бывает более фантастической, чем любой вымысел, а фантазия позволяет воссоздать исторические события с большей полнотой, чем подробная летопись.
Итак, автор постарался показать читателю «закрытый» Тибет в кульминационный момент истории.
В 1904 году английская военная экспедиция пересекла границу Индии с Тибетом и вторглась в страну. Сопротивление слабой и плохо вооруженной тибетской армии было подавлено огнем горной артиллерии. Овладев перевалами, англичане взяли под контроль все дороги и начали наступление на Лхасу. Вскоре столица далай-ламы была оккупирована иностранными войсками.
Книга непосредственно подводит читателя к этому эпизоду. Это тоже не случайно. После оккупации маленькой свободолюбивой страны уже нельзя было говорить о «закрытом» Тибете. Военная экспедиция как бы подвела своеобразный итог многолетним исследованиям Тибета. И как бы ни обманывался на свой счет один из героев этой книги, пандит Р. H., он, безусловно, облегчил путь английским войскам. Но для нас более существенно другое: пандит и бурятский лама были последними, кто видел Тибет перед оккупацией, наложившей роковой отпечаток на судьбу страны.
Поэтому вполне закономерно закончить повествование именно на этом событии.
Автор прощается с читателем и желает ему благополучия: «Сарва мангалам».
Список часто употребляющихся тибетских, китайских, монгольских и санскритских слов
Абидарма — метафизическое учение о высшем разуме (санскр.).
Авалокитешвара — бодисатва (десятиликий Арьяболо, Львиноголосый и т. п.). Далай-ламы считаются «перерожденцами» Авалокитешвары (санскр.).
«Авеста» — священная книга древних персов.
Адибудда — создатель мира (санскр.).
Алун — серьга в виде кольца с бирюзой. Носят в левом ухе.
Амбань — китайский наместник.
Амдо — область, населенная преимущественно монголами.
Ани — монахиня.
Ара — китайская водка, спирт.
Аргал — сухой помет, служит для топлива.
Архат — святой отшельник (санскр.).
Арьяболо — см. Авалокитешвара.
Асана — поза (санскр.).
Ахимса — принцип, запрещающий причинять вред живому (санскр.).
Багаван — см. Будда.
Балины — символические жертвы из теста.
Банак — тангутская черная палатка.
Бардо — время между смертью и новым перерождением.
Бо (Бонь) — шаманство (монг.).
Богдыхан — китайский император.
Бодисатвы — класс буддийских божеств.
Бой — курительные свечи.
Бонь-по (Бон-па) — древняя религия Тибета, см. Б о.
Брама — один из верховных богов брахманистов (санскр.).
Брахманы — высшая каста индийских жрецов.
Будда — буквально «осененный истиной» (санскр.). Так стал называться Гаутама (Сидракха, Шакья-Муни) после просветления. По-тибетски — Чжу.
