Валерий Шамбаров - Кукловоды Третьего рейха

А правительство и военное командование Англии не преминули воспользоваться неосмотрительным нарушением нейтралитета Греции. Сразу заключили союз с ней, высадились на островах Крит и Лемнос, в материковой Греции. Но с греческих аэродромов они имели возможность бомбить нефтяные месторождения Румынии — основной источник горючего германской армии. Когда начнется война с русскими, вся южная оконечность фронта могла подвергнуться ударам с тыла!

Великобритания повела переговоры, чтобы втянуть в союз против Гитлера не только Грецию, но и Югославию, Турцию. Неожиданную активность в этом регионе проявили и американцы. На Балканах появился один из руководителей спецслужб США Донован. Кстати, впервые он отличился на этом поприще в России, был американским представителем при штабе Колчака и приложил руку к крушению белогвардейцев. Между войнами стал адвокатом — и не просто адвокатом, а специализированным, банкирским. Его называли наиболее влиятельным юристом Уолл-стрит, среди его клиентов были и Барух, и даже Черчилль. Сейчас Донован стал «личным координатором» Рузвельта по вопросам разведки. Он тоже всячески подбивал правительства балканских стран выступить против Германии.

Но румыны и болгары уже склонились к немцам. Турция была их союзницей в Первую мировую. Правда, русские слишком крепко всыпали ей, поэтому возобновить альянс она не спешила. Но и враждовать с Германией не испытывала желания. Предпочитала выждать, чья возьмет. Ну а югославские политики сомневались, окажут ли англичане серьезную помощь — или бросят, как поляков, норвежцев, французов. А пока шли все эти уговоры и переговоры, Гитлер решил выправлять положение. 8–9 января 1941 г. в Бергхофе он провел военный совет, поставил своим генералам очередные задачи. Две с половиной дивизии срочно были отправлены в Албанию — подкрепить итальянцев, чтобы их хотя бы оттуда не выкинули. Еще одна бронетанковая дивизия и авиационные части перебрасывались в Африку. А Грецию фюрер велел растоптать до нападения на Советский Союз, операция получила название «Марита».

В Румынии сосредотачивалась 12-я армия Листа, 24 дивизии. Правда, в это же время началась дикая свистопляска в самой Румынии. Как уже отмечалось, генерал Антонеску провозгласил «национальное легионерское государство». Но что это такое, каждый понимал по-своему. Легионерами именовали себя члены «Железной гвардии». Они сочли, что настало время выполнять их программы, основательно почистить и оздоровить страну. Кое в чем Антонеску соглашался — надо пересажать коммунистов и прочих левых радикалов. Но легионеры-то были уверены, что чистить надо гораздо шире: воров, взяточников, продажных чиновников, губивших страну, арестовывали, тащили в концлагеря. С некоторыми демократическими деятелями сами же расправлялись, прикончили нескольких бывших министров.

Но ведь и финансовые, промышленные группировки Румынии хорошо погрели руки на ее разворовывании, были связаны с прежними правительствами. Репрессии и расследования преступлений ничуть их не устраивали. Аналогичным образом они не устраивали верхушку румынских военных, полиции, спецслужб. Неужто они не воровали? Еще как! Антонеску требовал прекратить аресты, освободить многих заключенных. Это испортило отношения с его заместителем, лидером «Железной гвардии» Хория Симой. В конце ноября глава государства приказал лишить железногвардейцев полицейских полномочий, в декабре приказал пресекать их самоуправство, в том числе силой и самыми строгими мерами.

Противостояние, накалившееся в самый неподходящий момент, встревожило Гитлера. Ему надо было выбрать, на кого делать ставку. Железногвардейцы были уверены, что немцы поддержат их. Они идеализировали нацистов. Считали себя «братьями» и с итальянскими чернорубашечниками, и с германскими штурмовиками и эсэсовцами. Но 14 января Антонеску приехал в Берлин, лично встретился с фюрером, и тот оценил ситуацию с точки зрения собственного опыта — «Ночи длинных ножей», противостояния со штурмовиками, их требований продолжать революцию. Антонеску ему понравился. Показал полную готовность быть исполнителем воли Гитлера, подписал соглашения об экономическом сотрудничестве на 10 лет — Румыния превращалась в сырьевой придаток Германии.

19 января «Железная гвардия» выступила против Антонеску. Но нашлись провокаторы, перенацелили легионеров, они принялись трясти и громить евреев. Тем временем правитель стянул полицию, воинские части, завязались столкновения и уличные бои. Железногвардейцы очень надеялись на немцев, но и те вдруг вмешались на стороне Антонеску. Мятеж разгромили, «Железную гвардию» разогнали и запретили. Антонеску после этого присвоил себе чин маршала и титул кондукэтора — в переводе «вождя». То есть «фюрера».

С Болгарией никаких проблем не возникло. Царю Борису III германские победы нравились. Тоже хотелось поучаствовать, кого-нибудь победить. А пророки-дыновисты, которым он безоговорочно доверял, почему-то не предсказали ему неминуемой беды. В феврале Борис впустил на свою территорию германские части. У Венгрии вообще уже зудело — когда же ее позовут в коалицию? Когда позволят что-нибудь захватить вместе с немцами? Как вспоминал венгерский писатель Й. Дарваш, «чуть ли не всех охватила лихорадка расширения границ, у торжествующей страны в хмельном угаре кружились головы — и если бы кто-нибудь осмелился в тот момент испортить праздник, поставив вопрос о том, чем же придется за все это платить, он наверняка был бы смят и растерзан» [38]. Кстати, это не преувеличение. Премьер-министр Текели настаивал, что с Германией надо дружить, но порывать с англичанами тоже нельзя, а тем более вступать в войну. Но он остался в одиночестве, его заклевали и в правительстве, и в парламенте, он покончил жизнь самоубийством.

И только в Югославии настроения оказались иными. Тут помнили ужасы германской и австро-венгерской оккупации в 1915 г., резню, виселицы. Сохранялись значительные симпатии к России, Франции. Немецкие дипломаты и эмиссары разведки принялись обрабатывать правительство премьер-министра Цветковича и принца-регента Павла — он занимал престол от лица несовершеннолетнего королевича Петра. С одной стороны, пригрозили: на пути у Германии становиться не стоит. Это бессмысленно, а для здоровья слишком опасно. С другой стороны, поманили конфеткой, которую несколько лет назад сулил югославам Муссолини — за вступление в союз обещали отдать Салоники.

25 марта в Вене Цветкович подписал договор о присоединении Югославии к Тройственному пакту Германии, Италии и Японии. За это немцы обязались уважать суверенитет и территориальную целостность страны, не требовать транзитного прохода своих войск через Югославию, а после победы вознаградить ее. Но Цветковичу и его министрам пришлось вести переговоры в глубоком секрете от собственного народа. Даже из Белграда в Вену поехали тайком. Опасались, что подданные узнают и взбунтуются. А если сообщить потом, поставить перед свершившимся фактом, то, может быть, сойдет с рук.

Не сошло. Едва люди услышали, что их страна примкнула к оси Берлин — Рим — Токио, вся Югославия забурлила демонстрациями протеста. Манифестанты выкрикивали лозунги: «Лучше война, чем пакт! Лучше гроб, чем рабство!» А группа офицеров ВВС, пользуясь разыгравшимися беспорядками, устроила переворот. 17-летний королевич Петр по водосточной трубе сбежал из-под охраны принца-регента, и его провозгласили королем Петром II. Командующий ВВС генерал Симович возглавил новое правительство [27].

Остается неизвестным, какие же силы поучаствовали в организации этих событий. Стихийные группы и кружки патриотов? Английская агентура? Масонские структуры, как в 1914 г.? Во всяком случае, новое правительство повело себя очень неуверенно и непоследовательно. Начало вилять туда-сюда. Пыталось задобрить и успокоить немцев. Объявило, что остается лояльным к Германии, готово подписать пакт о ненападении. Но от войны против греков силилось уклониться. А одновременно стало искать защиту у русских! Предложило заключить договор о дружбе и союзе. Вот это было очень похоже на игру англичан — создавался еще один повод стравить Германию с СССР.

Но Гитлер заявлениям о лояльности не поверил. В Белграде во время манифестации народ оплевал машину германского посла, разгромил немецкое информационное бюро. Демонстранты перебили стекла и подпалили кабинеты, жгли нацистские флаги. Взбешенный фюрер назвал переворот «предательством». Он приходил к выводу — новое правительство Югославии все равно не будет послушным. Не сейчас, так позже перекинется к врагам рейха (ведь и русские скоро станут врагами). Лучше уничтожить эту страну сразу. 27 марта Генштаб получил указание — операцию «Марита» против Греции дополнить операцией «Наказание» против Югославии.

На этом успехи англичан и их союзников иссякли. На всех фронтах их начали теснить. В Ливии после прошлого разгрома осталось всего несколько соединений — пара итальянских дивизий и прибывшая для их поддержки германская. Британцы не обращали внимания на этот кулачок, забирали отсюда войска и перебрасывали в Грецию. Но общее командование германо-итальянской группировкой принял талантливый генерал Эрвин Роммель. Обнаружил, что против него стоят только две бронетанковых бригады, умело расставил подчиненные части. 31 марта он нанес неожиданный удар. Выяснилось, что под руководством и под контролем немцев итальянцы способны отлично сражаться! Одну из английских бригад полностью уничтожили, вторую потрепали и устремились в прорыв. Взяли в осаду британский гарнизон в крепости Тобрук, снова вторглись в Египет. Правда, вынуждены были остановиться. Наступающих было слишком мало.