Иван Фирсов - Федор Апраксин. С чистой совестью
За столом выслушал новости, корабельные и петербургские, и сам рассказывал о Воронеже, поведал московские вести, а в конце обронил:
— Говоришь, Анкерштерн у Гогланда отстаивается? Так я тебе заботу привез, письмишки от шведских пленных. Отряди кого-нибудь и с оказией отправь эту почту Анкерштерну.
Исполняя приказ, Крюйс послал к шведскому адмиралу шняву «Фалк» под командой поручика Шмидта. Как и положено, при подходе к Гогланду «Фалк» поднял парламентерский флаг, подошел к шведскому флагману и передал мешок с письмами. Но адмирал Анкерштерн, под стать своему королю, не отличался благородством в соблюдении правил ведения войны. По приказу короля шведы прибивали тысячи раненых, жгли «мужиков ноги, обертя соломою, жен и детей», добивали «детей в зыбке». Анкерштерн шняву «Фалк» воровски захватил…
Узнав о захвате шнявы, Крюйс в ярости «колотил кулаками» по столу, написал гневное письмо Анкерштерну, но все понапрасну. Апраксин, услышав о случившемся, успокаивал Крюйса, но царю, как положено, доложил и добавил: «И ежели будет от неприятеля прислано какое судно к Кроншлоту, то взаимно удержано будет».
Печаль скоро развеяли добрыми вестями с Украины о Полтавской виктории. В битве отличились поручик Наум Сенявин и раненный в бою Федосей Скляев, произведенный царем в «морскиекапитаны».
Воздали должное и Петру. «В знак трудов своих, как в сию прославленную баталию, так и в прочих действиях понесенных, изволили принять чин шаутбенахта и то подтвердилось общим всех генералитета, министров, офицеров и солдат поздравлением». У входа в царский шатер на флагштоке взвился Андреевский флаг.
Первым в Петербурге о победе под Полтавой узнал Апраксин — от царя, который с радостью сообщал: «Ныне уже совершенно камень в оснащенье Санкт-Петербурга положен». Вскоре в Петербурге объявились участники сражения. Среди них раненный в руку Федосей Скляев. Доложил Апраксину:
— Государь повелел мне готовить стапель для его, царского величества, корабля. Чертежи для оного со мною, рукою государя излажены.
Апраксин удивленно поднял брови:
— Когда государь успел-то сии цифири просчитать?
— Спускаясь по Дону, потом у Таганрога, да и в походном времени по ночам выкраивал час-другой. Поручил мне некоторые цифири проверить еще раз и довести до ума, что не успел.
— Ну, ну, трудись, Федосей, коли в подмогу кто нужен, скажи. Сам-то ведь с раной, управишься?
— Государь велел, исполню в срок.
Основное торжество по случаю победы над шведами готовились провести в Белокаменной. Но прежде отметили славную победу на берегах Невы.
Первый раз расцветилось фейерверками хмурое небо Петербурга, победно громыхали пушки. В память Полтавы царь заложил церковь Святого Сампсония, библейского героя. На другой день в Адмиралтействе закладывали пятидесятичетырехпушечный линейный корабль. Такой мощной артиллерии ни один корабль на Балтике еще не имел. В Поденной записи Петра появились строки: «А декабря в 6 день в Санкт-Петербурге заложил сам государь корабль именем «Полтава» в память бывших трудов Полтавских».
В этот день на главной верфи флота не стучали топоры. Весь работный люд от «черного рабочего» до царя «веселилися довольно»…
Царь уезжал в Москву, а утром как ни в чем не бывало, бодрый и жизнерадостный, принимал главного адмирала. Вчера они за столом переговорили о многом, но царь не успел сказать главного.
— На суше, Федор, почитай, с Карлом покончили. Нынче готовь войска и флот, по весне штурмовать Выборг станем, а следом и Кексгольм. Надобно шведа отвадить помалу из всей Финляндии. А там, гляди, ежели с нами не замирится, воевать станем морем Швецию… Войска десантировать станем.
— Государь, дозволь, а пехоту-то с пушками доставлять бригантинами будем?
Петр загадочно сощурился:
— Войска поведешь ты сам по льду, загодя, налегке. Как лед сойдет, мы с флотом пойдем с осадной артиллерией, провиантом. Покуда исподволь готовь полки.
Шаутбенахт датского флота Юст Юль оказался первым иноземным посланником в Москве в ранге морского офицера. Почему король Фридерик IV избрал для этой роли моряка, можно было только догадываться. Так или иначе, но это поднимало престиж России как нарождающейся морской державы. Раньше в Белокаменной бывали посланцами только сухопутные генералы…
Видимо, задумывался об этом и царь.
После рождественских праздников он, не без юмора, говорил канцлеру Головкину:
— От Юста мне прохода нет, днем и ночью тенью меня стережет, невмочь ему, секреты Фридерика мне хочет поведать. Да я и без него их знаю. А раз он моряк, пущай флотом нашим на Балтике полюбуется, Европе поведает. Пригласи его в Петербург, пусть поглядит и как мы Выборг воевать станем. Чтобы ему не скучно было, за компанию саксонца, графа Фитцума, с ним отправь…
У Петра еще не было сильного флота, значит, и сражений на море надо было опасаться; но без взятия Выборга нечего было и думать об успешной войне со шведами.
После Полтавы Карл XII бежал к туркам, войну с Россией на суше он проиграл. Но о мире он и не думал, еще надеясь на свой могучий флот. Полсотни мощных линейных кораблей… Карл полагал, что царь не решится на войну на море. Силы у него на Балтике один к пяти. Швеция надежно укрыта за морем, до нее сотни миль по воде.
Понимал это и царь. Воевать со Швецией придется, избегая пока схваток на море. Надо выдавливать шведа из Финского залива, взять Финляндию, выйти на Балтику. За Балтикой была Швеция, Стокгольм, там, на шведской земле, и решать исход войны.
А сейчас торчала заноза под боком новой столицы. Путь вперед преграждали мощные бастионы, казалось, неприступного Выборга. Однажды, три года назад, здесь, на суше, Петр потерпел неудачу. Теперь со стороны моря сторожила выходы шведская эскадра. Правда, зимовать она уходила к берегам Швеции.
Приморские европейские крепости можно было взять, только имея сильный флот. По военной стратегии корабли запирали крепость с моря, флот перевозил десант, который осаждал крепость, брал ее измором или штурмом.
После Крещенья царь собрал в Петербурге военный совет: Апраксина, адмиралов Крюйса и Боциса, генералов Брюса и Берхгольца, бригадира Чернышева. Его план был прост и неординарен. Весь корпус собрать по частям на Котлине к середине марта. Брать с собой только сухари и фузеи[37], основное оружие солдат. Пушчонок с дюжину, легких, двухфунтовых.
Петр сначала поманил к карте сухопутных; обратился к Чернышеву:
— Ты, бригадир, пойдешь авангардом, за тобой генералы. Смотри сюда, Федор, обложишь крепость враз со всех сторон. Чтобы мышь не проскочила. Ты в ответе за все.
Настала очередь адмиралов.
— Ты, Боцис, погрузишь остальные войска, всю провизию, боевой припас, осадную артиллерию. Двинешься разом за кромкой льда. — Петр кинул взгляд на Крюйса. — Следом с эскадрой ты двинешься, загородишь галерный флот со стороны моря. Я пойду с тобой на «Лизетте», поведу авангард. Возьмем брандеры. Ежели шведская эскадра встренет, азардировать станем, брать на абордаж, подрывать брандерами. К Выборгу ни один швед пройти не должен.
Адмиралы и инженеры переглядывались, переговаривались, изучали карты, подсчитывали, прикидывали. Пока что на бумаге…
Двадцать первого марта, морозным утром, первым ступил на лед Апраксин. Скинул шапку, перекрестился, взмахнул рукой:
— С Богом!
Один за другим выходили на заснеженную и замерзшую морскую равнину батальоны, полки. На ходу строились в колонны, грузили на подводы пушки. По протоптанной дороге потянулся обоз, кавалерия…
На берегу, кутаясь в овчинный тулуп, с подзорной трубой в руках переходил с места на место Юст Юль. «Черти эти русские», — кряхтел он про себя, и вечером при лучине записал в свой дневник: «Войска выступили в самый ужасный мороз, какие бывают только в России; перешли они прямо через лед с орудиями и со всем обозом. Всякая другая европейская армия, наверное, погибла бы при подобном переходе. Но где предводителем является само счастье, там все удается. Впрочем, русские выносливы, что для солдат другой нации невыполнимо».
Впереди тринадцатитысячного корпуса шла рота, протаптывая дорогу, нащупывая полыньи и торосы. Первым впереди, наклонив голову, ступал адмирал и генерал. Рядом с ним, то и дело оглядываясь, бодро шагал бригадир Чернышев. Генералы шли следом, во главе полков. Как положено, делали привалы, солдаты жгли костры, грелись, варили кашу, отдыхали в полудреме, привалившись друг к другу.
Через три дня добрались до суши на западном берегу залива. Хоть и силы вокруг, а все веселей шагать солдату, когда под ногами земная твердь.
Средневековый выборгский замок — цитадель с каменной башней «Лангерман» — виднелся за десяток километров. На пятьдесят саженей вверх уходили неприступные стены, пятьдесять саженей в поперечине. Вокруг каменной крепости располагался новый город, обнесенный еще одной стеной, построенной при прежнем короле Густаве-Адольфе. Летом Выборг был неприступен, со всех сторон его окружала вода — Выборгский залив и огромное озеро Суомен-веден-селка.
