Григорий Мирошниченко - Азов
– Шуму будет и без того много, – сказал, успокоившись, Наум Васильев, – кинем в Дон!
Войско одобрительно кричало:
– Любо! Любо!
И стали избивать на майдане всех изменников. Потом сложили убитых в кули, связали накрепко, поволокли к Дону. Чтоб всем быть в ответе за содеянное перед царем, решено было: Ивану Каторжному нести первому куль с Фомой к Дону; куль с Асаном нести Старому.
Двенадцать кулей понесли к Дону и бросили в воду с высокой кручи. Грамоты турецкого султана к царю забрали у Фомы и тайно сунули под камышовую стреху землянки Старого. Багдадский пояс Калаш-паши атаманы взяли для продажи в Астрахани. И, чтоб не сотворилось какого-нибудь волшебства, чтоб замолить свои грехи, казаки пошли к часовенке и отслужили молебен за упокой души убиенных…
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
На другой день донские казаки похоронили с почестями в Монастырском урочище головы Максима Татаринова и Панкрата Бобырева, а также все тела казаков, убитых турками. Военный лагерь окропили святой водой, под голубцами[56] оплакали храбрые головушки; поминки устроили, вина попили. Михаил Татаринов поднялся над могилой брата.
– Помните вы мое слово, казаки! – сказал он. – Медлить теперь весьма опасно. Бояться нам, окромя бога и его угодников, некого! Все равно государь наложит на нас опалу великую за казнь турского посла. Пощады ждать от царя не будем и просить ее не станем. Султан гневен на нас и хочет сбить казаков с Дона, прогнать в чужие земли. В грамотах Фомы так и сказано: «Терпеть не можно казаков-разбойников! Сгони их, государь, за Яик-реку». А сам султан, как нам доподлинно известно, завяз в войне с персидским шахом. Не скоро выберется!.. Крымский хан в большой обиде: султан не шлет ему помощи. А где ж ему прислать? Войну ведет. Хан буйствует и ходит без султанского указа под Валуйки и на Воронеж. Три тысячи татар пошло на наши украины для промысла и грабежа. Азовские турки поход готовят тоже. Так нам ли дожидаться их прихода? А ежли пойдут им на выручку с Тамани, с Терека, с Керчи и с Крыма – нам быть побитыми… В Стамбуле моровая язва. В Галате бунты. Голод у них великий. И нам бы, казаки, одним крепким ударом взять крепость. Тогда предотвратим нашествие татар и турок на наши украины и государство Русское… Перво-наперво надобно поджечь под крепостью все травы и камыши по рекам, чтобы подмога конная к бусурманам не подошла. Медлить нельзя! Помните, казаки: с жалобой в Москву на атамана Каторжного от султана уже поспешил грек Мануйло Петров. Он требует казни Ивану.
– А как же начинать? Подкопы-то не готовы.
– А не будем дожидаться бусурманского прихода. Веди нас, Мишка, под Азов – всех без разбору!
– Веди, Татаринов! Веди, не мешкая! Иначе нам терять головушки свои без счету… Царь нам не указ!..
И затрубили казаки в татарский рог. Загремели барабаны. Заржали кони в таборах, зацокали по дорогам… Над войском поплыли знамена, конские хвосты на пиках, татарские санджаки. А небольшие конные ватаги, как приказал Татаринов, метнулись на дороги, которые вели к Кагальнику. Скакали конные к Бейсуге, за Донец и к кургану «Мертвая голова». Густая пыль поднялась над дорогами.
Татаринов взошел на курган, левее Монастырского, осмотреть войско.
К нему подошел немолодой уже казак Иван Арадов, который три недели вел земляной подкоп под верхний городок Азова – Ташкан.
– Взорвется ли стена? – спросил Татаринов.
Иван Арадов, сведущий в проломном деле, отвечал:
– Стена взорвется. Пороху положено вдосталь. Земли мы вынесли из-под нее за Бабий Яр столько, что Донец засыпать можно.
– А когда взорвется стена Ташкана, пролезем ли в Азов?
– Пролезем, атаман! Я стены рвал в чужих землях, и не такие.
– Ну, гляди! Ташкан взорвешь – награда от меня. А не взорвешь – на бочку с порохом посадим да подожжем.
– Ин ладно. Не подведу! – сказал Иван Арадов. – Твое бы войско не подвело. Доглядывай за Матьяшем. Он с неохотой в дело идет.
– Гей! Казаки! – обернулся Татаринов. – Позовите-ка Петра Матьяша!
Матьяш прискакал к кургану на коне – пистоль за поясом.
– Яки будут указы запорожцам?
– Проломится стена под городом, – сказал Татаринов, – полезете в пролом на приступ!
– Ге, хлопец, то ты мини дав такэ дило, що мое вийско Запорижске и не здуже!..
– Ну, гуляй! – крикнул Татаринов. – Вали до войска. А ежели не пойдешь в пролом – Панько Стороженко доставит мне твою голову на пике.
Матьяш сердито посмотрел на Татаринова, крутнулся и помчался к своему войсковому табору.
Иван Арадов глядел вслед и качал головой:
– Подведет Петро Матьяш… Смотри, атаман!
– Не подведет! – сказал уверенно Татаринов.
К кургану на резвых конях прискакали Иван Каторжный, Алексей Старой, Наум Васильев, предводитель туркменского верблюжьего полка Гайша, туркмен-богатырь Сергень-Мергень, Федор Порошин и Тимофей Разя. За ними примчались на взмыленных конях Тимофей да Корнилий Яковлевы, Осип Петров, Иван Разин и атаман Иван Косой.
– Ну, дело! – приветствовал их Татаринов. – Все к месту сбились. Да вот не видно Черкашенина. Его бы сметка пригодилась.
– Дед прихворнул, – сказал Старой, – а дед нам нужен.
В это время и дед, не усидев в своей землянке, прискакал на коне к кургану.
– Эге, детки мои! – сказал старик. – Не ровен час, войну начали? Ветер подул с Маныча.
– То переменится, – сказали атаманы. – Откуда б нам начать войну?
– С Ташкана начинать!
– Так порешил и я, – сказал Татаринов. – С Ташкана будем начинать.
– Верблюжий полк попридержи за балкой, которая ведет к проходу в крепость.
– Так порешил и я, – сказал Татаринов.
– А в струги посадил казаков? – спросил старик.
– Не сажал еще.
– Посади немедля!
– Драбины брать? – спросил Татаринов.
– Бери. Драбины надобны, – ответил старик. – А главного еще не сделал, Мишка, – проговорил он загадочно.
– А что ж будет главное?
– Траву пожечь вокруг Азова надобно. Нам без этого победы не добыть.
– Послал я жечь траву по всем речкам и сакмам, на три стороны. Ватаги малые кинулись уже на крымские дороги, на Кагальницкий тракт, к Кубани.
– А мне тут, стало быть, и делать нечего, – шутя сказал старик. – Все ты придумал, Миша, дельно… А вот еще скажи: запасы пороха у нас в достатке?
– В достатке, дед! – ответил Каторжный. – Казну пороховую не всю подорвал Поленов. Мы утаили порох от лазутчиков под Монастырским и в Раздорах.
– Свинец в достатке?
– В достатке и свинец.
– Ну, дело!.. И начинайте с молитвой смело!..
Татарская зурна и рог заныли в поле жалобно. Загрохотали барабаны. Все пешее войско садилось уже в струги, которые покачивались на зыбкой волне. Весла поднялись кверху. Конное войско собралось на берегу Дона. Издали казалось: острые пики вонзаются в небо.
Татаринов, сойдя с кургана, сел на вороного коня. Два есаула поднесли ему медный шлем, который он надел на бритую голову. Два турецких пистоля с выгнутыми черными рукоятками сунул в пояс.
– Загорятся степи – тогда стругам трогаться! – приказал Татаринов. – Взорвется стена под Ташканом – всем лезть на приступ!.. И помоги нам бог в сем деле праведном!.. Тебе, Иван, – обернулся он к Каторжному, – быть на Кагальнике с войском поутру и не давать татарам и черкесам с Терека, туркам с Тамани пройти в Азов на помощь.
– Будь так, как сказано! – ответил Каторжный. – Каким ты войском жалуешь?
– Даю тебе тысячу казаков. Пять сотен белых шапок, шесть сотен черных шапок. Всех, значит, более тысячи.
– Гайше какое войско дашь в подмогу? – спросил Старой.
– Гайше, кроме туркменов, прибавим казаков – две сотни серых шапок.
Гайша сказал, оскалив зубы:
– Карашо! О, много! Карашо!
– Жди на Бейсуге час свой. Дам знать. Иди, Гайша!
– Какое войско дашь мне? – спросил Тимофей Разя.
– Две сотни казаков. Зайдешь, Тимоша, с правой руки от берега. Да догляди татар как следует.
– Сын Иван куда пойдет?
– Ивана бери с собой: сподручней будет.
– Какое войско дашь Косому Ивану да атаману Осипу Петрову?
– Косому дам, – сказал Татаринов, – я с тысячу казаков. Не мало ли?
Косой ответил:
– Мне хватит тысячи. Я справлюсь.
– Петрову Осипу, – атаман задержал на нем пристальный взгляд, – я дам две тысячи. С Ташкана будешь начинать. А с Махина пойдет Тимоха Яковлев да младший брат его Корнилий.
– А мне куда велишь? – спросил старик Черкашенин. – Аль позабыл?
– Я не забыл. Пойдешь с Алешей Старым к пристани. Вам я даю легких стругов тысячу… Хватит?
– Хватит, атаман! – засмеялся старик.
– Теперь идите к войску!
Туркменские кибитки шумно двинулись в указанное место за верблюжьим полком Гайши.
Науму Васильеву Татаринов напомнил:
– По-прежнему хватай татарских языков. Добытые вести доноси немедля. Ты – глаза ясные войска!.. Ну, гей-гуляй! А мне, – объявил Татаринов, – быть с есаулом Порошиным где понадобится!
