Артамонов Иванович - КУДЕЯР
И вновь смятение чувств в душе у Матюши.
— Нет у нас единомыслия, не соблюдаем мы дружелюбия, не храним крепость духа, но обретаются среди христиан распри, ссоры, ревность, потому великая дерзость называть себя поставленными от Христа в начальство. Просто надобно сказать: плотское мудрствование царствует у наших игуменов, епископов и митрополита; нет среди них духа кротости, оттого они и гонят нас, не дают нам узнать истины и утверждают свои человеческие предания. Повелевают не есть мяса, не жениться, возбраняют исполнять евангельские и апостольские заповеди. Поэтому не следует слушать епископов, когда они учат преступать заповеди, как и сами их преступают, прилежать пению да канонам, чего в Евангелии не велено творить. Они отвергают христианскую любовь, именуют нас еретиками, мучат нас, а в Евангелии не велено мучить еретиков, как указано в притче о сельных плевелах, они же гонят нас за истину. Подлинное служение Богу в том, чтобы, приняв муки, следовать за Христом. Нет потребы молитвы творити, ибо Бог сердца чистые приемлет, а не молитву. В Евангелии писано: надобно истиною и духом кланяться Богу, а не телесно падать на землю. Еретиков нельзя убивать, нужно разрешить им проповедовать, слово Божье так, как они его разумеют. Верные исповедники Христа постоянно гонимы за истину подобно апостолам. Как жиды и мучители преследовали древних апостолов, так и нас ныне гонят заблуждающиеся люди, потому что мы знаем истину лучше всех, и того ради нас преследуют. Подлинная вера-это христианская сплочённость, собрание верных исповедников Христа, их объединение во имя его. Новой вере не надобны храмы, а нужны лишь обычные горницы для отправления службы. Кто наш разум имеет, тот брат наш духовный и чадо есть.
— Ваша вера лжива, вы обманываете христиан, ведёте их в логово сатаны! — громко произнёс Питирим.
Между тем присутствующие стали задавать вопросы проповеднику.
— Сказывал ты, Феодосий, — обратился парень в холщовой рубахе, волосы которого были перехвачены ремешком, — будто нет нужды христианам поститься.
— Пушечных дел мастер Богдан, — уважительно сказал про парня кто-то из присутствующих.
— Да, посты излишни, поэтому можно есть мясо в любые дни.
— А как понимать: главная заповедь Христа суть любовь?
— Любовь нельзя почитать грехом, поэтому монахам можно жениться.
В горнице стало оживлённо, весело.
— Феодосий, а хорошо ли питаться милостыней?
— Нищие, которые не работают, напрасно, хлеб едят. Калеки, могущие работою прокормиться, но не хотят работать, суть воры. Только беспомощные и больные нуждаются в милостыне и заботе.
Слушая вопросы и ответы, Матюша настолько осмелел, что сам обратился к проповеднику:
— Скажи, Феодосий, мир сотворён Богом или существует извечно?
— Мир безначален, его никто не творил, всё сущее самобытно, человек в своей воле свободен!
Матюша был поражён тем, что чуждый ему человек Феодосий Косой мыслит о многих вещах так же, как он сам. В этот миг — миг обретения единомышленника — он был готов поклониться ему — простому холопу.
Проповедь Феодосия Косого до глубины души потрясла Матюшу, мысли его путались, лицо горело. Нет, он отнюдь не со всем был согласен, о чём говорил проповедник, но в главном — в несоответствии евангельских заповедей тому, что происходило в жизни, их мнение было едино.
«Кто он есть — Феодосий? — размышлял Матюша. — Простой человек, холоп, а так хорошо знает и истолковывает Священное писание! Я же хоть и преуспел в грамоте, изучил Священное писание, однако путаюсь в его объяснении. Поэтому постоянно ищу того, кто развеял бы мои сомнения… Надо не только мыслить, но и действовать в соответствии со Священным писанием. Феодосий прав: не подобает среди христиан быть рабам. На днях отправлюсь в Великую слободу Переяславокого уезда и освобожу принадлежащих мне холопов».
Явившись домой, он долго не мог уснуть, а наутро устремился в великокняжеский дворец в надежде найти человека, с которым можно было бы поделиться своими сомнениями. В связи с походом на Казань дворец встретил его тишиной и безлюдьем. Матюша отчаялся было найти собеседника, но тут в сенях показался подьячий Иван Висковатый. Чин у него незначительный, но за обширные познания царь приблизил его к себе, поэтому Иван держится независимо, свысока посматривая даже на некоторых бояр. В душе Матюша Башкин недолюбливал Висковатого за высокомерие, проскальзывавшее в усмешливости взгляда спокойных серых глаз, в назидательности речи. Идти ему встречу было пустой затеей — обширные познания позволяли Висковатому без особого труда повергать любого соперника, поэтому даже знатные бояре обращались к нему почтительно, величали по имени-отчеству.
— Что, Матюша, невесел?
Башкин обрадовался, что Иван Висковатый заговорил первым, вот кто наверняка развеет его сомнения!
— Вчера вечером был я в одной избе на Лубянке, слышал дивную речь некоего проповедника, и от тех речей до сих пор не могу прийти в себя.
Висковатый насторожился.
— Что же за дивные речи тебе довелось услышать?
— Утверждает сей проповедник, будто не подобает в церкви ходить, поститься, поклоняться иконам и мощам святых. Попы, — говорит он, — ложные учителя, лицемеры и фарисеи, а их учение — неверное человеческое предание, не освящённое духовным разумом.
Потому не подобает подчиняться ни попам, ни светским властям.
Подьячий посмурнел лицом.
— И на Русь проникла ересь Мартына Лютера, потому и у нас быть пролитию крови христианской.
Не в первый раз Башкин слышит это имя — Мартын Лютер, но толком не знает, о ком речь.
— Кто этот человек?
— Мартын Лютер — немецкий еретик, который также отрицает причастие, посты, поклонение иконам, почитание святых и их мощей, не признаёт право священников совершать таинства. Как и человек, которого ты слушал, Лютер велит чёрным людям ничего не давать господам, потому что Моисей якобы всех освободил от ига фараона. В Европии Лютер многие души уязвил шептанием безбожной ереси. Надо немедля схватить отечественного еретика, дабы не мог он распространять рабье учение Мартына Лютера среди московских людишек. Вижу, возлюбил он латинство, немецкое злословие Лютеровой ереси. Как звать того злодея — предтечу антихриста?
Матюша растерялся, он не ожидал, что его рассказ так взволнует Висковатого.
— Запамятовал я его имя.
— А где проповедовал еретик?
— На Лубянке…
— В коем месте на Лубянке?
Матюша замялся, ему не хотелось выдавать Феодосия Косого.
— Темно было, не разобрал я, в какую избу забрёл на собрание еретиков.
Висковатый с удивлением глянул на боярского сына.
— Экий ты, Матюша, беспамятный! Ну да ладно, тотчас же велю позвать ко мне решёточных прикащиков с Лубянки, они, должно быть, ведают, в какой избе проповедует еретик; так пусть схватят пособника Мартына и упрячут в темницу.
Матюша распрощался с подьячим и устремился из Кремля на Лубянку. На душе у него было мерзко: неосторожный разговор с Висковатым поставил под угрозу жизнь человека, которого он посчитал за единомышленника. Надо как можно быстрее оповестить Феодосия Косого о грозящей беде, чтобы вечером во время проповеди его не схватили решёточные приказчики. Башкин ускорил шаги. Миновав Гребенскую церковь, увидел избу, в которой был вчера, тихо постучал в дверь.
— Кто там? — прозвучал звонкий женский голос.
Матюша открыл дверь. Посреди избы с грязной тряпкой в руках стояла красивая баба. Холщовая синяя юбка её была подоткнута, в разрезе сорочки виднелись белые полные груди.
— Не вовремя ты явился, добрый молодец, вишь — полы ещё не домыла.
— Да я ненадолго, мне бы узнать только, где Феодосий, который вчера в этой избе проповедь сказывал.
Баба переменилась в лице, глаза её глянули недоверчиво.
— Не было тут никакого Феодосия, приснился он тебе, что ли?
Мысль, что произошла ошибка, озадачила Матюшу, он внимательно осмотрелся по сторонам. Да нет же, вон стоит тот самый стол с чисто выскобленной столешницей, на котором вчера лежали священные книги; сейчас за столом сидел малец, лет семи.
— Не ошибся я, хозяйка, здесь слышал вчера речь Феодосия. Не мешкая, надобно мне видеть его.
— Не знаю я никакого Феодосия, — стояла на своём баба, — ступал бы ты своей дорогой, молодец.
— Беда ему грозит неминучая, пусть не приходит сегодня сюда.
Баба расправила юбку, словно намереваясь тотчас же куда-то бежать, но раздумала и окликнула мальца:
— Слышь, Бориска, проводи молодца к Феодосию. Да не мешкай по дороге!
Тот вылез из-за стола, натянул зипунишко и, шмыгнув носом, басовито произнёс:
— Пошли, што ль.
Путники миновали Пушечную избу — большой каменный дом с высокой деревянной шатровой крышей, окружённый с четырёх сторон низкими длинными кузницами. Звон металла, ржание лошадей, громкие крики возниц будоражили людей, оказавшихся поблизости от Пушечной избы. Сиявшие бронзой орудия готовы были вскорости отправиться вслед за царём под Казань, задерживало лишь отсутствие санного пути. За Пушечной избой дорога устремилась вниз, к речке Неглинной, через которую был переброшен каменный мост, называвшийся Кузнецким. После моста путники шли некоторое время по ровной низине, но затем дорога круто поползла вверх. Вот они пересекли Тверскую улицу.
