Узник Кардиффа - Виктор Васильевич Бушмин
– Э-эх, – промолвил он, поглаживая сына по густой кудрявой головке. – Сколько же тебе еще придется узнать…
– Батюшка, – затараторил Гийом, – а почему ты такой грустный?..
Робер улыбнулся, вздохнул и ответил:
– Мальчик мой, – он снова сделал паузу – комок подступил к горлу, вдохнул полные легкие воздуха, изобразил на своем погрустневшем лице теплую и ласковую улыбку, – жизнь сложна. Она такая трудная и сложная, что тебе придется многому научиться. Научиться править, научиться управлять гневом и ценить понятие чести, верности и преданности… – он снова замолчал, посмотрел на небо. – И, самое главное, тебе придётся научиться слушать окружающих, впитывая только самое главное и отсеивая пустышки…
– Больно сложно вы сказали, папенька… – Гийом потер свой носик.
В это время граф увидел, как из-за поворота аллеи сада к нему вышел Исмаил-бен-Рания, который выжидающе остановился на почтительном расстоянии и дожидался окончания беседы графа со своим сыном.
– А вот и мой добрый Исмаил! – Робер помахал ему рукой, приглашая подойти к нему. – С сегодняшнего дня, мой сын, этот человек станет твоим наставником и воспитателем.
– Дедушка Исмаил! Дедушка Исмаил! – Гийом резво побежал к старому воину навстречу и с разбега повис у того на руках. Старый мусульманин бережно поднял мальчика на своих крепких руках, осторожно опустил на землю и низко поклонился графу.
– Повелитель, твой верный слуга пришел поговорить с тобой.
– Не надо сегодня кланяться, Исмаил. – Робер заставил его выпрямиться. – Тебе, как наставнику и учителю моего наследника, нет нужды отбивать земные поклоны…
Исмаил провел рукой по своей седеющей бороде, снова поклонился и ответил:
– Это поистине высокая честь для меня, моего рода и всех моих единоверцев. – Он пристально посмотрел на графа.
Робер понял, что тот пришел не за тем, чтобы произнести реверансы. Он отправил Гийома к нянькам и приказал спешить к матери, оставшейся во дворце.
– Ты что-то тяготит, мой верный друг?..
Исмаил тяжело вздохнул и ответил:
– Хозяин, я сильно беспокоюсь о вашем заморском походе…
– Если хочешь, Исмаил, я оставлю твоего сына Абдаллу дома. – Ответил ему граф, не понимая слов мусульманина. Ему показалось, что тот просто из опасений за жизнь своего сына решил поговорить с ним.
– Такого позора я и мой род еще не заслужили… – вспыхнул тот. – Исмаил-бен-Рания никогда не позволит кому-либо сказать, даже подумать о том, что, мол, он или его сын Абдалла испугались и вмиг превратились в женщин!
– Нет-нет. – Успокоил его Робер. Он положил руку на плечо воина. – Я и помыслить об этом не могу. Просто ты должен понять меня, что я очень беспокоюсь за твоего сына, ведь путь нам предстоит неблизкий и, как ты сам догадываешься, небезопасный. Я не уверен в успехе своего рискового предприятия, да и всерьез полагаю, что мне, если не всем, – он перекрестился, – не приведи Господь, может так статься, что не приведется возвратиться домой живыми и невредимыми…
– Именно поэтому, мой граф, я пришел к вам сейчас. – Исмаил коснулся рукой своего сердца. – От своего имени и от имени своего сына и наследника Абдаллы я заявляю тебе, граф Таррагона Робер, что мой сын не подведет тебя и не опозорит мои седины, равно как и память наших предков! Можешь смело располагать его жизнью.
– Спасибо тебе, Исмаил. – Робер крепко обнял воина. – Иного, признаться, я и не ожидал от тебя услышать. Теперь я спокоен за своего мальчика…
– Не извольте беспокоиться, мессир Робер, – на франкский лад ответил ему Исмаил. – Гийом вырастет прекрасным воином и мудрым правителем, клянусь именем Пророка и священной книгой…
– Благодарю… – ответил ему Робер. – Нам надо торопиться с отъездом, но для начала, пригласи ко мне всех муфтиев и ваших священников. Я обязан вручить моему сыну знак власти над Таррагоном…
Исмаил со всем почтением поклонился графу и ответил:
– Это весьма мудрый поступок, хозяин. Вручив реликвии своему сыну, вы разом успокоите всех моих единоверцев. Город и земли будут спокойно ждать вашего возвращения или… – он посерел лицом, желваки прошлись по скулам. – Или момента воцарения вашего наследника.
Исмаил с трудом сдерживался от эмоций. Немудрено, ведь вместе с графом на это опасное предприятие уезжал и его родной старший сын Абдалла – его наследник и гордость рода. Но воин, верный присяге, чести и долгу, стойко держал этот очередной удар судьбы.
Робер потрепал его по плечу, повернулся и пошел по направлению к большой соборной мечети, стоявшей в нижнем городе. Граф задержался на некоторое время в цитадели, дожидаясь возвращения слуг, которым он поручил принести графские регалии. Их вынесли в роскошном ларце, богато украшенном эмалью, золотой чеканкой и красивым полумесяцем на крышке. По дороге к нему присоединился Рамон, а Исмаил, каким-то немыслимым для ума способом уже успевший оповестить всех муфтиев, уже поджидал их прибытие, стоя в парадном одеянии на ступенях огромной мечети.
Долгая и витиеватая процедура передачи графских регалий и мусульманского символа власти над Таррагоном заканчивалась. Робер с улыбкой наблюдал за своим сыном Гийомом, которого, ради этого торжественного случая, придворные разодели в тяжелые парадные одежды. Он диву давался, насколько сдержанным и выносливым оказался его маленький четырехлетний сын, стойко вынесший столь утомительную и долгую церемонию, за время которой он ни разу не проронил ни единого слова, лишь сопел и испуганно хмурил брови, иногда посматривая на своего отца, словно ища поддержки. Граф исподтишка подмигивал ему, стараясь, насколько мог себе позволить, приободрить своего наследника…
Слуги протянули графу ларец с регалиями, Робер взял его в руки и на мгновение замер. Пальцы его касались прохладной поверхности ларца, он чувствовал каждый выступ чеканки подушечками своих пальцев.
– Примите сей ларец и хранящиеся в нем регалии, подтверждающие право наследственного владения землями Таррагона, дабы сохранить его в чистоте и порядке… – Робер замялся. Он знал текст этой торжественной фразы наизусть, но сейчас почему-то ему с огромным трудом давались эти важные для него и его наследника слова. Словно комок подступил к горлу и мешал говорить, – и порядке, пока наш сын и законный наследник Гийом не вступит в свои законные права согласно положенного возраста для правителя…
Малыш Гийом неуклюже опустился на колени. Робер протянул муфтиям ларец, выслушал ответные напыщенные и витиеватые фразы, коротко кивнул. Главный муфтий вместе епископом раскрыли ларец и, осторожно вынув оттуда регалии, со всей торжественностью возложили их на хрупкие плечи мальчика.
Робер, развернувшись, вышел из соборной мечети и пошел обратно в цитадель. Он был рассеян и, проходя среди толпы горожан и подданных, как-то
