Дневник Жеребцовой Полины - Жеребцова Полина Викторовна
— Ракета, которую бросили на рынок (когда меня ранило) прилетела с Каспия. Журналисты это «раскопали». Только через пять дней российские военные призналась в своем промахе. Целились в другое место — в здание Биржи, но промазали. Попали на мирный рынок.
Никак не могу поверить, что это третья война в моей маленькой жизни!
Первая — в 1994 году (мне 9 лет);
Вторая — летом 1996 года (с 6 по 22 августа, мне 11 лет); ох, сколько тогда соседей погибло!
И вот — третья. Осень 1999 года (мне 14 лет).
Что же нам делать? «Старший брат» не пришел. Еще сегодня сосед — дядя Валера удивил меня. Он передал мне подарки от парня Муслима (из первого подъезда).
Платок белый с голубой каймой и серые осенние туфли.
Муслим, — внук добрейшей женщины — Зулай. Я говорила с ним всего один раз. Давно, прошлой весной. Однажды Муслим, повстречал меня по дороге из школы.
Сказал, что я ему нравлюсь больше, чем Хава, его соседка. Он понимает — мне нужно учиться! Но если бы мне исполнилось 16 лет, то он — посватался бы ко мне! Так положено тут. Я была удивлена.
И вот теперь, неожиданно, я получила его короткую записку: «Если ты меня помнишь — пожалуйста, молись за меня!»
Я закрыла глаза и сразу увидела его. Нежное лицо. Светлые глаза, а волосы — темные. Муслим постоянно стоял в дверях своего подъезда, чистый и скромный. Мне захотелось плакать. Вот нервы! Не годятся никуда!
«Зря ты, Муслим, считался с мнением старших во дворе! Боялся осуждений! Все потому, что моя мама — русская», — бормотала я. И растерянно смотрела на подарки. Показалось — мы могли бы подружиться!
От его записки мне стало так хорошо на душе! Сразу легко и свободно.
«Муслим! Я не забуду твое имя в своей молитве!» — обещала я молча: — Но прости, туфли оказались мне малы. Я сразу подарила их маме Мансура. Только головной платок оставила себе».
Будур.
31 октября 1999
15:40
Была бомбежка. «Долбили» частный сектор — Карпинку. У нас дома прятались дети.
Громко пищала и плакала десятилетняя девочка — Зара. Мансур, сын тети Вари, всех успокаивал, сидя у нашей двери. Я молилась.
Все остальные заглядывали к нам в комнату с лестничной площадки.
Я под страшный грохот обстрела написала стихи:
Ты помнишь бои в нашем Грозном?
Как нас обстрелял вертолет?
Как плакали дети серьезно,
Труп кошки, найдя у ворот.
Моя мама — «Злючка-колючка», была на базаре! В такое время!
Правда, рядом (от нас одна остановка транспорта) — на «Березке». Купила: хлеб, картошку, лук. Запасается! Бегом, под бомбежкой, «прилетела» домой.
Хамзат, брат соседки Марьям, принес мне лекарство от боли. Это анальгин. Мой самый большой осколок «сбесился». Он как бы «бродит» внутри и режет мягкие ткани. Нога сильно болит. Я лежу в кровати.
Брат девочки Зары бегал, пока взрослые люди боялись и прятались, в брошенные сады. Собрал виноград. Много! Мы все ели. Он младше своей сестры, но поступил как взрослый мужчина. Стучал в квартиры, где остались жить люди, угощал виноградом.
Раздал все.
Вечер
Я, пока было затишье, рассказывала детям сказки. Зара и ее брат — это дети Золины, женщины из дома напротив. Сейчас темно. Свеча погасла. Где-то ветерок. Потому каракули.
Я пишу в темноте.
Полина.
2 ноября 1999
Сегодня рано утром мы с мамой и с тетей Варей вместе ходили за водой. Там промоина, из
которой можно брать питьевую воду. Это далеко, через дорогу и еще почти квартал
за Зеленый детский сад и за тот дом, где кричал раненый. Там я нашла котенка. Назвала — Рысь. Теперь, вместе с ним, у нас шесть кошек! Котенок рыжий. Напуганный и дикий!
Вчера издали видела Аладдина. Он кивнул. Был не один. С мужчиной старше себя и с молодым парнем. По вечерам я рассказываю детям волшебные истории Гауфа.
Все меня внимательно слушают. Дети — это Зара, маленький Ваха, ему семь, и девятилетняя Алиса. Алиса — племянница Тамары с четвертого этажа.
Мне весной исполнится 15 лет. Конечно, если я буду жива.
Мансур рассказал во дворе, что я — его невеста. Пояснил:
— Это я нарочно. Чтобы не обижали и не приставали.
А сам тут же спрашивает:
— Ждать будешь?
Я, молча, кивнула.
Вот дурдом!
Пока отсутствует отец, в семье Мансур за старшего.
Не однажды он улаживал конфликты между нами трудной зимой 1995 года. В нашем «военном» домашнем общежитии.
С моей мамой общаться — невозможно. Постоянно спорим, ссоримся. У нее сдают нервы из-за стрельбы. Она стала нервная и злая.
По ночам бомбят.
Снился сон:
Я побывала на планете, где живые существа прозрачные. Состоят из солнечных зайчиков!
Из бледно-золотого огня. Невероятно, но я там была! И эти «существа» возвели меня в четвертую степень по моим знаниям!
Еще в своем сне я видела Пророка Магомеда! Он ругал меня за мои занятия йогой. Говорил, что и йога и все знания принадлежат Аллаху.
Осколок изнутри колет, режет мою ногу. Мешает мне ходить.
Пока!
Будур.
4 ноября 1999
Мои стихи посвящены замечательному человеку, художнику, другу моего дедушки, Леониду Царицынскому. Узнику лагеря Бухенвальд.
В этих строчках я стараюсь описать его работы:
Изображение Луны —
Лишь отраженье, не Луна,
Но в горном озере видны
Людей исчезнувших дома,
В обвале, в земляных слоях,
