Елена Руденко - Долгий летний праздник
Рядом останавливается экипаж моего компаньона Лакло.
— Садись, дружище! — говорит он. — Подвезу. Заодно обсудим наши делишки.
Я киваю. Лакло открывает дверцу кареты.
— Жорж, ты веришь в эльфов? — вдруг неожиданно спрашивает он.
Я удивленно таращусь на Лакло.
— Чего?! — восклицаю я. — Тебе головку напекло? Какие в … эльфы?
Лакло указывает кивком головы. Я оборачиваюсь. О-о! Мадлен Ренар! Какими судьбами! М-да, усталость ей к лицу… Хочется взять на ручки и убаюкать… Ах, какая трогательная беспомощность!
— Это Мадлен Ренар, — говорю я Лакло. — Любовница Робеспьера.
У Лакло падает нижняя челюсть.
— Робеспьеру… её… такую красотку…
— Да, — киваю я. — Сам видишь, Луиза Робер сюда никак не вписывается…
Мадлен явно направляется к нам. Да, соблазнительной походки как не бывало. Еле ноги передвигает.
Эльф. Я усмехаюсь. Сейчас это эльф откроет ротик и выскажет всё, что о нас думает. Судя по всему, настроение у красотки далеко не радужное.
— Хотелось бы её подвезти, — рассуждает Лакло. — Но нам надо обсудить…
Он явно колеблется.
— Она дурочка, — успокаиваю я его, — ничего не поймёт из нашего разговора.
Я направляюсь Мадлен навстречу.
— Жорж, где мой любовник? — прямо спрашивает Мадлен.
Судя по усталости, ей сейчас не до этикета.
— Какой именно? — хохочу я.
— Макс, конечно! — зло уточняет красотка. — Можно подумать, их у меня сто штук!
Можно подумать, меньше. Но я решаю ей этого не говорить.
— Не знаю, честно, — пожимаю я плечами. — Но мой друг может подвезти вас до дома. Как я погляжу, прогулка вам уже наскучила. Вы согласны?
— Конечно! — восклицает Мадлен.
Мы подходим к экипажу. Лакло уже вышел из него и гостеприимно распахнул дверцу.
— Мадам, моё имя Шодерло де Лакло, я к вашим услугам, — начинает мой приятель. — Надеюсь, вы не откажете мне в любезности подвезти вас?
Ох, ненавижу, когда Лакло начинает выражаться по этикету. Ему это не идет!
Мадлен кивает. Лакло помогает Мадлен сесть в экипаж. Ха, решил поиграть в рыцаря. Я изо всех сил сдерживаю себя, чтобы не шлёпнуть Мадлен чуть ниже спины.
Я, Мадлен Ренар, удачно встретила Дантона. С ним ещё какой–то идиот. Думаю, им есть, что обсудить. Уверена, я их смущать не буду.
Удобно устроившись в экипаже, я слушаю их разговор.
Они обсуждают ту самую пресловутую петицию, решают, как привлечь на свою сторону побольше союзников. Изредка Жорж кидает мне глупые вопросы.
— Мадлен, на вас напали грабители? — подшучивает он. — Вам на завтрак подали лимоны? Почему такой кислый вид?
Я не утруждаю себя ответами на эти глупости.
Похоже, Жорж держит меня за дуру — отлично! Сейчас мне это на руку!
— Вы виделись с Барнавом? — вдруг спрашивает Жорж Лакло.
Я вся превращаюсь в слух. Они выболтают мне всё!
— Да, виделся, — кивает Лакло. — Барнав уверен, что Луи Тупого удастся оправдать. Хотя все действия этого представителя триумвирата в последнее время подобны детским глупостям.
Так я и знала! Барнав ничего путного не сделает! А мне что писал!
— Значит, нам его не стоит опасаться! — восклицает Жорж.
Жорж нагло устраивается поудобнее на сиденье. Его грязный башмак целенаправленно наступает на моё шёлковое платье.
Лакло осторожно высвобождает подол моего платья из–под башмака, делая Жоржу замечание.
— Мадлен, где ваша улыбочка? — язвит Жорж. — С таким выражением личика вы не сможете соблазнить Макса.
— Время покажет, но Барнав от своего не отступится, это уж точно! — продолжает Лакло обсуждение, тактично сделав вид, что не расслышал шуточку Жоржа. — Лесть великое дело… Зря его послали встречать короля после неудачного бегства.
Я отряхиваю платье, испоганенное этим обезьяном. Нахал! Я изо всей силы задеваю ногу Жоржа каблуком.
— Чёрт! — восклицает он.
— В чём дело, мсье? — с ласковой издевкой спрашиваю я. — Вас укусила оса?
— Мадлен, вы точно оса. Которая жужжит над ухом, ее отгоняешь, а она опять! — бормочет Жорж.
Лакло, сдерживая улыбку, смотрит на нас. Ему понравилось, как я расправилась с Жоржем.
Так, вернёмся к делу. Барнав… король… вернее королева…
— Любопытно, — продолжает Жорж беседу. — Вот если бы у нас были доказательства…
Он косится на меня… Ясно, речь идет о Барнаве и королеве! Не бойтесь, я ревновать не буду.
— Увы, — вздыхает Лакло. — Тут всего лишь игра на тщеславии… ничего больше… вам бы тоже польстила такая дружба…
Конечно, тщеславие! Королева уже давно не красавица! Ох, она всегда была страшной! Просто платья и причёски немного её украшали.
— А мне кажется, что он старается только для своих целей! — говорит Жорж. — Лесть лестью, но в таких делах думают только о себе.
Лакло замечает, что я прислушиваюсь к разговору.
— Тоже верно, — понижая голос, говорит он Жоржу. — Но это всё же крупица в чаше весов.
— Барнав, конечно, лопух, но не до такой же степени! — отмахивается Жорж.
Я замечаю в окне мой парижский дом! Слава Богу!
— Умоляю, остановите! — обращаюсь я к Лакло.
Да, я хочу послушать их разговор, но мечта о ванне сильнее! Экипаж останавливается.
— Как жаль, мадам, что вы нас покидаете, — говорит Лакло, помогая мне выйти. — Простите, что за мирской суетой забыли свой долг перед прекраснейшей представительницей прекрасной половины человечества!
Какие старые и глупые комплименты.
— О-о! Мсье Лакло, как вы милы! — улыбаюсь я.
— Удачи, дорогая! — восклицает Дантон, фамильярно целуя мне руку.
— И вам того же, — отвечаю я, мысленно желая обратного.
А теперь скорее домой! В ванну! В ванну!
Моё имя Патрик Леруа, мне 25 лет. Я ничем не примечательный молодой человек.
Я, пожалуй, чересчур внимателен и осторожен, эти качества делают меня слишком серьёзным и немного мнительным.
Я думаю о Стефани. Ну почему Марсель Брион столь низкого обо мне мнения? Почему он думает, что я недостоин его дочери? Я из молодых успешных буржуа. Пусть я не могу разбогатеть моментально, но зато я иду стабильно и верно. Моя репутация безупречна!
Звонок в дверь прерывает мои размышления. Кто это может быть? Какая–то девица. Мы обмениваемся приветствиями.
— Чем обязан? — спрашиваю я её.
— Моё имя Светлана Лемус, — представляется девушка. — Мне бы хотелось поговорить с вами об исчезновении мадемуазель Стефани.
Не могу скрыть удивления.
— Я могу узнать, почему вас это заинтересовало? — спрашиваю я.
— Для моей книги, — чётко тараторит девушка. — У меня там фигурирует похищение.
Хм… по–моему, она лжёт. Светлана Лемус… друг Робеспьера… А Робеспьер любит вести расследования… интересно…
— Я очень люблю Стефани! — восклицаю я. — Но её отец против нашего брака. Он считает меня недостаточно богатым. Хотя я не бедствую и смогу обеспечить любимой достойную жизнь.
— Как вы думаете, кто мог похитить мадемуазель Брион? — спрашивает она.
Ха! Ну очень любопытный вопрос.
— Не знаю, — я пожимаю плечами, — но мне почему–то кажется, что это сделал мсье Лесот.
Сумасшедший художник — самая подходящая кандидатура.
Мне не нужны подозрения в похищении. Не хочу, чтобы это вредило моей карьере. Ведь я хочу обеспечить Стефани достойную жизнь.
— Почему? — интересуется любопытная девчонка.
— Он полюбил Стефани, а она его отвергла, — предполагаю я.
— Гм… это не повод для похищения! — возражает она.
Для сумасшедших повод не нужен. Подумайте логически, милочка.
— Понимаете, этот тип не совсем нормальный, — поясняю я Лемус, — он какой–то нервный и непредсказуемый. От него можно всего ожидать. На месте полиции я бы занялся именно им. Но все почему–то решили, что я похитил Стефани и где–то её спрятал. Вот дурачье!
Я говорю спокойно, но нотки волнения скрыть не удаётся.
— А мсье Жак Брион, вы знаете, как он погиб? — задаёт Лемус странный вопрос.
— Да, это было на охоте, лошадь понесла, — отвечаю я. — А разве это имеет отношение к делу?
— Всякое может быть, — пожимает она плечами. — Вы были хорошо знакомы с ним?
Хм… вот тут я и влип… были дела… были… Но ничего противозаконного! Скрыть от нее? Нет, нельзя… Если они потом узнают, будет хуже…
— Да, — с трудом произношу я, — я начинал у него свою карьеру, был мелким служащим. Но я быстро ушёл от него…
Лемус делает пометки в своей записной книжке.
— Надеюсь, вы сохраните это в тайне, — строго говорю я, — вы понимаете, моя репутация…
— Будьте спокойны, — кивает она, — сказанное вами не получит огласки!
Наконец девушка уходит. Я закрываю за ней дверь. Ох, боюсь, что у меня будут большие проблемы. Надо что–то делать? Но что?
