Елена Руденко - История в письмах
Прочитав записку, я сразу же поспешила в свою комнату, где у меня была шкатулка с письмами Розмунд. Нет, я ее не украла, и совесть у меня есть. Просто господин Леско разрешил мне взять что–то из вещей убитой, я выбрала шкатулку с письмами. То письмо с угрозами я нашла, оно было на самом дне. Я очень удивила этой находкой своих господ, и они остались довольны. Хотя долго не могли понять, откуда я узнала, что их интересует это письмо. Тоже мне сыщики! Я, конечно, объяснила им. Мадлен возмутилась и сказала, что у меня нет совести, и принялась меня распекать.
Робеспьер заступился за меня, сказав, что если бы у меня была совесть, то они бы вряд ли заполучили столь важную информацию. Госпожа подумала и согласилась, что бессовестные слуги — это не так уж плохо. Макс прочитал письмо, но Мадлен его не дал, слишком уж там слова неприличные были, такие не стоит юным дамам показывать. Как он потом убедился, слуга графа говорил правду, письмо было написано до ужаса правильным и четким почерком. Робеспьер даже заметил, что по сравнению с этим образцом каллиграфии его собственный почерк — каракули старой курицы. Мадлен согласилась, на что Макс немного обиделся. Потом он предположил, что если Розмунд шантажировала Энсанди, грозясь рассказать о ее низком происхождении отцу жениха, то Энсанди вполне могла написать это письмо с угрозой. Мадлен сказала, что женщина не может быть этим Убийцей в маске и что эта его идея просто оскорбительна для дам. Макс повторил слова, которые говорил несколько дней назад за завтраком, о том, что женщин недооценивать не надо. Женщина, которая умеет ездить верхом и знает, с какой стороны стреляет пистолет, запросто может оказаться этим бандитом. Мадлен тут же похвасталась своим алиби: она к лошади на пушкинский выстрел подойти боится, а с какой стороны пистолет стреляет, до сих пор запомнить не может. Однако госпожа все равно не верила, что женщина может быть этим бандитом, ведь Мститель недавно смог справиться со Стервози. Макс заверил ее, что со Стервози может справиться даже ребенок, и это давно уже доказано. Мадлен поверила.
Потом Робеспьер попросил меня найти в шкатулке письмо от Энсанди. Я нашла, и почерк опять не совпал, короче, идея, что письмо написал кто–то из них двоих, потерпела крах!
Мадлен предложила новую идею. А вдруг Энсанди шантажирует ведьма Сюзанн, а чтобы отвести подозрения, пытается спихнуть шантаж на Розмунд, которую якобы из–за шантажа и убили. И письмо эта ведьма тоже написала! И убила она тоже, при помощи своей магии. Я не могу точно передать ее версию, но, думаю, тебе все ясно.
Робеспьер сказал, что не верит в магию, призраков и прочую ерунду и терпеть не может подобных россказней и дурацких историй. Госпожа обиделась и сказала, что он дурак. Макс спросил, почему она так думает. Та пояснила, что не верить в очевидные и ясные вещи — глупо! И вообще как, кроме магии, могли убить певицу, если в бокале, который она выпила перед смертью, яда не было. Он пояснил, что ее могли напоить ядом до этого. Услышав это, я сообщила, что Розмунд пила какую–то вонючую жидкость, как она говорила, для голоса. И уж если бы я решила ее отравить, то подсыпала бы отраву именно туда, так как все равно не разберешь. Эта новость заинтересовала Робеспьера, и он спросил, кто обычно готовил эту жидкость. Я ответила, что ее секретарь, не позабыв добавить в его адрес несколько «добрых» словечек.
У Мадлен появилась еще одна идея, что каждый из жителей дома, проходя мимо, кинул ей в лекарство какую–то отраву. Потом эти отравы перемешались, и получилась самая страшная отрава в мире. При чем она подчеркнула, что отраву туда сыпали все — даже ее маленькие племянники, которые лазят к ним в сад воровать яблоки и разоряют виноградник. Ей напомнили, что племянников тогда не было в Аррасе. Это сильно огорчило госпожу. Этих детей она явно невзлюбила и считала, что, когда они вырастут большими, то обязательно превратятся в пиратов, наемных убийц или еще что похуже. Она принялась их поносить, твердя, что таких детей надо держать в клетке, а к ногам привязывать тяжелые гири. И вообще это не дети, а бандиты! Причина ее ненависти к ним в том, что они покусились на виноградник, а, как известно, моя госпожа обожает виноград. Естественно, делиться с юными преступниками ей не хотелось. К тому же один раз они ее напугали жуткими масками до полусмерти. Это было вечером, когда она решила в одиночестве прогуляться по саду… В общем, одна вечером в сад Мадлен не больше выходит.
Госпожа в этот раз была права, это ужасные дети! Неудивительно, что им до сих пор не могут найти няню, они кого угодно в гроб загонят.
Потом Макс сказал, что надо бы сходить в гости к подозреваемым господам. На что Мадлен заявила, что ходить в гости без приглашения неприлично, а затем добавила, что приличия она терпеть не может и, пожалуй, сходит к ним в гости, так как ей хочется наябедничать на этих гадких детишек.
Кстати, в этот день у них были другие незваные гости. Вернее, гостья. Очень известная и уважаемая среди своих друзей писательница. И она очень удивилась, узнав, что Мадлен не прочла ни одной ее книги. Она решила это исправить и как–нибудь подарить ей кое–что из своих последних творений. Это был какой–то сборник рассказов. Дама сказала, что пока она написала только рассказы, однако, работает над романом, который будет писать двадцать лет. Я позавидовала всем старичкам и старушкам, которые никогда не узрят это чудо.
Эта писательница зовется мадам Лилия. Как я догадалась, это ее псевдоним. Она оказалась нашей соседкой, такой кары небесной не ожидал даже Робеспьер. Мадам Лилия дама неопределенного возраста (хотя нам она сказала, что ей ровно двадцать пять) с модной высокой прической и напудренным добела лицом и бесчисленным количеством мушек. Из–под толстого слоя пудры на собеседника глядят маленькие глазки, маленький носик, которого почти не видно, и маленький ротик, который никогда не закрывается.
Мадам Лилия поселилась в наших краях недавно, но ей тут очень нравится.
Она принялась сразу же сочинять всякие небылицы, которые моя госпожа слушала, раскрыв рот. Макс тоже слушал ее, то и дело кивая, так как природная вежливость не позволяла ему нагрубить женщине. Как мы потом поняли, она просто пересказывала господам свои дурацкие рассказы. Госпожа поверила во всю эту чушь сходу, но Робеспьера обмануть не так уж легко, хотя он никогда не скажет человеку прямо, что он врет. Если бы небылицы сочинял мужчина, Макс бы принялся задавать каверзные вопросы до тех пор, пока лгунишка не запутается в собственной болтовне. Но имея дело с дамой, Робеспьер всегда снисходительно выслушивает любой бред, не проронив ни слова, за что многие считают его приятным собеседником.
Письмо 15. От Сент — Бева к другу
Сегодня ко мне приходил наш новый сосед. Сам он какой–то странный, но невеста у него красивая. К сожалению, он пришел без нее. Этот тип нагло заявился без приглашения и принялся задавать странные вопросы. Сначала он спросил, был ли я знаком с Розмунд. Я ответил, что да. Потом он спросил, когда я последний раз видел ее, если не считать того дня, когда она умерла. Я ответил, что не видел ее почти неделю. Он уставился на меня и попросил вспомнить поточнее, так как, видите ли, у него есть другая информация. Я ответил, что мне нечего вспоминать, и что его это не касается! На что этот тип сказал, что если я буду скрывать правду, то мне будет плохо. Я ему заявил, что ничего не скрываю и попросил меня не шантажировать. Тогда этот тип нахально улыбнулся и сказал, что по некоторым данным я встречался с Розмунд за два дня до ее смерти и даже получил от нее деньги! Какая гнусность! Как можно меня обвинять в такой низости, я бы никогда не принял денег от женщины, к тому же такую сумму! Естественно, так я и сказал этому тощему зануде.
Тот возражать не стал, а спросил, виделся ли я с Розмунд за день до ее смерти. Я сказал, нет. Он опять мне не поверил и заявил, что своим враньем я только навлекаю на себя подозрение. Если честно, я не понял, про какое подозрение он говорит. Оказалось, он имел в виду подозрение в убийстве Розмунд! Это ж надо такое придумать, будто я убил Розмунд. Чушь! И еще этот мерзавец заявил, что у меня якобы были причины убить эту женщину. Я расхохотался ему в лицо, спросив, какие причины он имеет в виду. Этот хиляк опять принялся говорить о деньгах, которые я занял у убитой. По его версии, я мог убить эту женщину, чтобы не возвращать ей миллион луидоров. Я ответил, что такого бреда в жизни не слышал. На что подлец заявил, что я могу считать это бредом, но у него есть доказательства того, что я получил деньги от убитой. Я спросил, какие это доказательства? А он ответил, что пока не намерен говорить об этом. И тут я сразу понял, что этот тип просто блефует. Не знаю, чего он от меня хочет. Сначала я подумал, что он пришел вымогать у меня деньги, но я ошибся. Этому парню нужно что–то другое.
