Леон Юрис - Суд королевской скамьи
С шипящим свистом взметнулось лезвие. Голова змеи отлетела в сторону, а ее обезглавленное тело несколько раз судорожно дернулось.
— Не трогай ее! Не трогай! У нее еще полно яда!
Анджела наконец позволила себе разразиться рыданиями, которые перешли в истерические всхлипывания. Маленький Стефан тоже плакал, прижавшись к матери, а Адам, присев на край постели, старался прийти в себя. С чувством вины он посмотрел на своего сына. Ноги мальчика были усеяны следами от пиявок.
Да, Cаравак на северном побережье Борнео был самым дальним, самым глухим местом, в котором скрывающийся человек мог обрести себе убежище.
Через несколько дней после освобождения из Брикстона, не придя еще в себя от ужаса и потрясения, семья Кельно втайне купила билеты до Сингапура, откуда дряхлый пароходик перебросил их через Южно-Китайское море на самый край земли... в Саравак.
Форт-Бобанг, типичная крысиная нора, стоял в дельте, образованной рукавами реки Батанг-Лампур. Это отдаленное селение состояло из сотни ветхих хижин, торчащих на деревянных сваях по берегу реки. Чуть дальше от берега тянулись две грязные улицы, заполненные китайскими лавочками, складами каучука и саго; тут же была пристань, достаточно большая, чтобы принимать паром, который связывал поселение со столицей в Кучинге, и давать приют длинным пирогам, что скользили по бесконечным рекам и речушкам.
Англичане поселились в одном из домов с выцветшей под палящим солнцем и облупившейся от дождей штукатуркой. Рядом располагались комиссар данного округа, полицейский участок, несколько гражданских служащих, клиника и школа, состоящая из одной комнаты.
3а несколько месяцев до истории с коброй с Адамом Кельно побеседовал доктор Макалистер, главный врач в Сараваке. Документы Кельно были в порядке. Он был опытный специалист, отличный хирург, а человеку, который изъявляет желание обосноваться здесь, не принято было задавать много вопросов о его прошлом.
Макалистер и проводил семью Кельно до Бобанга. Двое мужчин-санитаров, малаец и китаец, встретили нового врача без особого энтузиазма и показали ему обветшавшую клинику.
— Да, это, конечно, не Вест-Энд в Лондоне, понимающе заметил Макалистер.
— Я работал и в худших местах, — коротко бросил Кельно. Опытный глаз Адама сразу же отметил скудные запасы лекарств и инструментов.
— Что случилось с моим предшественником?
— Покончил с собой. Как видите, после него мало что осталось.
— Да. Но что касается меня, то пусть вас подобные опасения не волнуют. Я не из этих. И мне кое-что уже довелось испытать в жизни.
Осмотрев помещение, Адам вежливо приказал его отдраить как следует и направился в свою квартиру, примыкавшую к строению с другой стороны.
Анджела была разочарована, но не жаловалась.
— Придется немного потрудиться, но потом все будет очень мило, — успокаивала она себя.
С веранды открывался вид на реку и пристань, а дальше простирались холмы, вершины которых высились над городком. Они были покрыты низкими пальмами и неправдоподобно пышной растительностью. К вечернему коктейлю уже сгустились сумерки, и вместе с долгожданной прохладой, сменившей влажную жару дня, пришли странные звуки и запахи ночных джунглей. Пока Адам присматривался к окружающей обстановке, беззвучно упали первые капли дождя, как прелюдия к ливню, почти ежедневному в этих местах. Движок, как обычно, давал сбои, и свет то потухал, то снова загорался. А потом тяжелым молотом обрушилась сплошная стена дождя, барабанящего по земле.
— Ваше здоровье, — сказал Макалистер, внимательно присматриваясь к новичку глазами человека, который обрел здесь жизненный опыт. Старый Мак перевидал многих— тех, кто появлялись и исчезали. Случались и пьяницы, и наркоманы— и те, кто были полны тщетных надежд осчастливить человечество. Он давно уже расстался со своим миссионерским пылом, который был сначала подавлен его собственной посредственностью и королевским бюрократизмом и наконец окончательно исчез в этих сырых жарких джунглях, в окружении дикарей, живущих у реки.
— Эти двое ваших парней вполне годятся в помощники. Они помогут вам тут освоиться. Теперь, когда Саравак стал колонией, нам приходится уделять больше внимания медицине. И тут надо все привести в порядок.
Уставившись на свои руки, Адам размял пальцы и задумался. Так давно он не держал хирургических инструментов.
— Я дам вам знать, в чем буду нуждаться и какие планирую произвести тут изменения, — коротко сказал Он.
Достаточно нагловатый тип, подумал Макалистер. Ничего, скоро заносчивость покинет его. Он уже видел, как через месяц на смену рвению приходят озлобление и жестокость, когда человек начинает понимать, в какой немыслимой ситуации он оказался.
— Позвольте устами старого обитателя Борнео дать вам пару советов. Не пытайтесь менять тут порядок вещей. Люди, живущие ниже по реке, будут ставить вам палки в колеса на каждом шагу. Всего лишь пару поколений назад они были каннибалами и охотниками за черепами. Жизнь, тут достаточна трудна, так что не берите ничего в голову. Наслаждайтесь вашими скромными удобствами. Кроме того, рядом с вами здесь женщина и ребенок.
— Благодарю вас, — сказал Адам, на самом деле не испытывая к этому человеку никакой благодарности.
Вонючий Саравак. Скрытый от всего человечества на глухой окраине Борнео. Его население представляло собой смешение малайцев, которые были мусульманами, кайанов, племен лесных даяков, ибанов, которые считались морскими даяками, и, конечно, тут же были и вездесущие китайцы, владельцы лавочек, заполонивших весь Восток.
Современная история этих мест началась примерно около столетия назад, когда торговля, что велась через Китайское море между британской колонией Сингапуром и султанатом Брунея на Борнео, настолько расширилась, что стала привлекать жадное внимание пиратов.
Султан Брунея страдал не только от их налетов, но и от восстаний и бунтов, то и дело сотрясающих его царство. Закон и порядок явились сюда в лице англичанина Джеймса Брука, бесшабашного наемника. Брук решительно подавил все волнения и заставил пиратов отступить. В качестве награды благодарный султан уступил ему Саравак, и Джеймс Брук стал первым из знаменитых «белых раджей».
В своих владениях Брук слыл просвещенным автократом. Он правил грязным маленьким государством, в котором было всего лишь несколько миль пыльных дорог. Путями сообщения служили реки, которые текли с высоких холмов, заросших джунглями, впадая в Южно-Китайское море. Земля была густо покрыта тропической растительностью; здесь выпадало двести дюймов осадков в год, буйно плодились крокодилы, крысы, змеи, летучие мыши и дикие свиньи. Туземцы страдали и погибали от проказы, элефантиазиса, холеры, паразитов, оспы и водянки.
Нищета и рабство были их уделом. Их крохотные участки земли, которые давали скудные урожаи, подвергались постоянным нападениям пиратов или соседей, или же урожай отбирался в виде налогов.
Они вели друг с другом беспрестанные войны, вступая в бой, разукрашенные перьями, и головы поверженных соперников украшали дома победителей. Тех же, кто оставался в живых, как рабов продавали на рынках.
Через некоторое время Джеймс Брук и его племянник, который унаследовал от него титул раджи, установили относительный порядок, позволявший хоть как-то выжить в этих местах.
Правлением третьего и последнего белого раджи, сэра Чарльза Вайнера Брука, завершились сто пять лет правления этой семьи — это произошло уже после второй мировой войны. Японцы Оккупировали Саравак из-за его залежей нефти в Мири, и по завершении войны Брук передал свое государство под покровительство британской короны, В результате чего Саравак вместе с Брунеем и Северным Борнео стал королевской колонией.
Первым губернатором Саравака, государства, которое разрослось до пятидесяти тысяч квадратных миль с населением в полмиллиона человек, стал сэр Эдгар Бейтс. Большинство населения составляли ибаны, или морские даяки, бывшие охотники за головами, происхождение которых оставалось неясным. Кое-кто считал, что они потомки монголов, которые добрались сюда по морю.
Сэр Эдгар, выходец из высшей прослойки среднего класса государственных служащих, приложил немало усилий для организации системы образования и какого-то подобия самоуправления. Новая компания «Саравак-Ориент» добывала нефть, минералы и примеривалась к лесным богатствам. Однако прогресс продвигался тут черепашьими шагами, сталкиваясь с древними языческими запретами.
Когда в 1949 году сюда прибыл доктор Адам Кельно, он стал в Сараваке тридцатым врачом. Здесь было всего пять больниц. Они обслуживали полмиллиона человек.
Он был направлен в Форт-Бобанг, во второй округ Саравака, где были земли ибанов, покрытых татуировками охотников за головами.
