Жан-Луи Фетжен - Слезы Брунхильды
Фредегонда незаметно заснула, как вдруг ее разбудил стук многочисленных конских копыт. Хильперика рядом с ней уже не было. Пока она одевалась, снаружи доносились громкие возбужденные выкрики, среди которых она различила и голос мужа. Подавив желание, выбежать как есть, набросив лишь плащ на обнаженное тело, Фредегонда тщательно оделась и причесалась, как подобало королеве. Она не стала звать Пупу, свою служанку, — та была так нерасторопна, что вряд ли управилась бы к вечеру.
Когда Фредегонда вышла, группа всадников уже тронулась в обратный путь, поднимая облака пыли, а Хильперик направлялся к дому. Несмотря на его разгневанный вид, Фредегонда не смогла сдержать улыбку, заметив, что на короле под плащом ничего не было — и, казалось, его это совершенно не заботит, хотя со всех сторон он был окружен своими личными стражниками. Среди них она заметила Дезидерия благодаря его огромному росту, а также герцога Бепполена, командующего гарнизоном Руана.
— Что случилось? Хильперик остановился рядом с ней и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.
— Плохие новости, — наконец проговорил он. — Тур потерян… фредегонда взяла мужа под руку и отвела в сторону.
— Но разве ты этого не предвидел? — вполголоса бросила она — Зигебер, конечно, должен был вернуть себе священный город, а ты тем временем атаковал бы Метц…
— Да…. Если не считать того, что Зигебер даже не соизволил заняться этим лично. Его армию возглавил Муммол, патриций нашего дорогого братца Гонтрана… Ты наверняка о нем слышала. Фредегонда молча кивнула.
— Дезидерий тебе все расскажет. Мне нужно приготовиться…
С этими словами Хильперик направился в сторону дортика в сопровождении своей свиты. Когда они скрылись в доме, Дезидерий неловко приблизился, словно испытывая смущение из-за своего высокого роста и походной одежды.
— Рада тебя видеть, — произнесла Фредегонда с едва заметной улыбкой.
Она протянула гиганту руку, и тот, растроганный этой неожиданной милостью, порывисто сжал ее, опустившись на одно колено.
— Так что? Кто он, этот, как его… Муммол?
— Он галл, так же как… (Дезидерий чуть было не сказал «как мы», но вовремя спохватился) как я. Он командует армиями Гонтрана поле смерти Келса, прежнего главнокомандующего. Говорят, что он никогда не знал поражений…
— Но зачем Гонтрану понадобилась эта война?
— Не знаю, госпожа. Мы этого не ожидали.
— А Хловис? Дезидерий смущенно опустил глаза, и Фредегонда почувствовала легкое раздражение.
— Что с ним? — с нетерпением спросила она, — Он мертв?
— Может статься, так оно было бы лучше…. Но, гонцы донесли, что он бросил армию в Пуатье на двух своих военачальников, Базилия и Зигари, а сам бежал.
От этой новости даже Фредегонда ощутила стыд, несмотря на то, что порой с трудом воспринимала странные представления франков о чести. Ей было так стыдно, словно она сама предала Хильперика…
* * *Бордо казался почти необитаемым. Городские ворота были распахнуты, улицы пусты, большинство домов заперто, ставни затворены. Редкие зеваки, почему-либо не захотевшие укрыться в домах, молча наблюдали за остатками войска Нейстрии, беспрепятственно входившими в город по главной улице и нескольким параллельным. Ни один отряд не преградил им дорогу. Казалось, весь гарнизон крепости обратился в бегство при их приближении, так же как и большинство горожан. Глядя на этих людей, столь малочисленных, согнувшихся под тяжестью награбленной добычи, словно вьючные лошади, смотревших перед собой пустыми глазами, воспаленными от яркого солнца, и медленно двигавшихся в полном молчании, под цокот копыт, лай собак и лязг оружия, каждый из оставшихся в городе жителей Бордо невольно спрашивал себя, так ли уж необходимо было от них прятаться или убегать.
Во главе самой большой колонны, состоявшей из двадцати всадников и примерно полусотни пехотинцев, ехал Ансовальд, последний уцелевший командир обескровленной армии. Его утонченная, почти женственная красота, кружившая головы многим придворным дамам в Руане, сильно поблекла из-за дорожной пыли и усталости. Он казался собственной тенью, как и все остальные. Лицо Ансовальда осунулось, лошадь под ним была вся в грязи, цвет одежды невозможно было угадать под слоем пыли. В левой руке он держал поводья другой лошади, на которой ехал всадник, закутанный в плащ с капюшоном. Большинство из тех горожан, кто наблюдал за этой жалкой процессией, не обратили на всадника в плаще никакого внимания. Кто-то, возможно, решил, что это веселая девица, судя по хрупкой фигурке и длинным волосам, выбивавшимся из-под капюшона. Однако человек, сидевший на краю колодца на одной из боковых улочек, пристально разглядывал фигурку в плаще, пока всадники проезжали мимо.
На мгновение хрупкий всадник поднял голову, и этого оказалось достаточно, чтобы понять: это не девушка, а подросток лет двенадцати на вид, чьи длинные волосы, несомненно, свидетельствовали о его принадлежности к королевской династии. Мальчик был не кто иной, как Хловис, младший сын Хильперика. Человек слегка улыбнулся и тотчас же отвел взгляд, так что ни Ансовальд, ни юный принц его не заметали. Но предосторожность была излишней: Хловис не видел никого и ничего… Глаза у него были полузакрыты, лицо было мертвенно-бледным, несмотря на жаркое августовское солнце, голова мерно покачивалась в такт шагам лошади. В его облике не было ничего от победителя, въезжающего в захваченный город. Ведь Бордо принадлежал Брунхильде. Это был один из городов, составлявших приданое Галсуинты и после ее смерти перешедших к ее сестре. Один из тех городов, которые ребенок: мечтал захватить именем своего отца…
После того как они приблизились к опустевшим гарнизонным постройкам, капитуляция города стала полностью очевидной — не потребовалось даже последнего решающего удара. Но, Хловис не испытывал никакой гордости. Скорее всего, он даже не сознавал, где находится. Это был просто незнакомый город, чужой и враждебный. Еще один…. Вот уже несколько недель они отступали на юг — дороги на север были перекрыты войсками Муммола Бордо или другой город — какая разница? Все равно по прошествии нескольких дней или недель снова придется бежать…
После потери Тура, Хловис сначала приказывал, затем упрашивал командиров сразиться с провансальскими войсками, хотя бы за Пуатье, но защиту города доверили герцогу Зигари и местному военачальнику по имени Базилий. Может быть, они сопротивлялись. Может, и нет…. Ансовальд получил приказ лично охранять принца, и решил сохранить ему жизнь в этой нелепой войне, даже против его воли. Хловис больше не протестовал. После недельной скачки по пыльным дорогам длиной в шестьдесят лье, под свинцовым палящим солнцем, он мечтал лишь об одном — поспать на кровати.
Когда вся колонна скрылась из виду, человек, сидевший на краю колодца, сдвинул на затылок шапочку, наполовину закрывавшую его побуревшее от загара лицо горца, и с довольной усмешкой наполнил мех водой. В последний раз, взглянув на главную улицу, он вошел под навес у дверей таверны, отвязал свою лошадь и покинул город, следуя вдоль ручья под названием Дэвез.
Передышка, предоставленная Хловису, не продлилась даже неделю — уже через два дня на рассвете его разбудили оглушительные звуки труб, рогов и барабанов. Когда он подбежал к окну, шум внезапно стих, и город погрузился в привычное оцепенение. Хловис облегченно улыбнулся, чувствуя, как неистово колотится сердце, но тут грохот и рев послышались снова. Казалось, эти звуки приближаются одновременно со всех сторон. Как и в первый раз, они внезапно стихли, но вместо них послышался глухой гул. Он был смутным и отдаленным, но, тем не менее, слишком хорошо узнаваемым…. Прислушавшись, можно было различить крики и лязг оружия. В городе шло сражение. Внезапно дверь в комнату резко распахнулась, и юный принц невольно вскрикнул от ужаса, сразу не узнав Ансовальда.
— Монсеньор, поспешите! — воскликнул тот. — Одевайтесь быстрее — у нас мало времени!
Но Хловис, чьи глаза округлились от ужаса, словно застыл на месте. Ансовальд схватил первую попавшуюся под руку одежду и буквально швырнул ее принцу в лицо.
— Я сказал, одевайтесь!
Подросток задрожал, его глаза наполнились слезами. Однако он послушался — сел прямо на пол и начал натягивать штаны. Видя Хловиса таким, Ансовальд невольно почувствовал стыд. Принц или нет — сейчас перед ним был лишь двенадцатилетний ребенок, полумертвый от страха, разлученный со своей семьей, безусловно, слишком юный, чтобы участвовать в войне, на которую его послали…
— Не бойтесь, монсеньор. Я буду рядом с вами. Слегка приободренный, Хловис кивнул. Он натянул сапоги, застегнул пояс и потянулся за оружием и кольчугой из стальных чешуек, лежавшими на скамье, стоявшей возле кровати.
