Фредерик Форсайт - Чудо
Старого священника-летописца во дворе не было, но он был наслышан о том, что там творилось. Узнав о приближении разбойников, три помощницы Катерины накинули поверх платьев рваные одеяла, скрыв таким образом знак, и убежали. Катерина осталась. Разбойники ворвались и стали избивать всех подряд – мужчин, женщин, стариков и детей, а затем вытолкали их за пределы города, чтоб уже никогда не пустить обратно. Тем самым они обрекали многих на верную смерть.
Но с особой жестокостью поступили они с Катериной. Они догадывались, что она девственница, а потому грубо повалили на землю и зверски изнасиловали всей толпой. Среди насильников были и солдаты из личной гвардии епископа. Сделав свое черное дело, она распяли женщину на дубовой двери в конце двора, где она и умерла в мучениях.
– Вот такая история, – вздохнул хирург. – И поведал мне ее Фра Доменико в маленьком кафе при гостинице семь лет тому назад.
– И это все? – спросил американец. – И он вам больше ничего не сказал?
– Сказал… еще кое-что, – нехотя признался хирург.
– Ну говорите же, говорите, не томите! – взмолился турист.
– Вот как старый монах описал то, что произошло дальше.
В день убийства над городом разразилась страшная гроза. От раскатов грома содрогались горы, стало так темно, что ни солнца, ни затем луны и звезд не было видно. А потом хлынул дождь. Такого дождя еще никто никогда не видел. Он хлестал с такой силой и яростью, что улицы Сиены превратились в бурные реки. И продолжался он всю ночь и все утро. А потом небо расчистилось, и из-за туч снова выглянуло солнце.
И Сиена очистилась. Всю скопившуюся грязь вымыло из каждой щелки, каждого углубления и унесло водой. Потоки ее бежали по улицам, а из бойниц в крепостных стенах хлестали водопады. Заодно смыло и унесло всех крыс, так смывают грехи скверного человека слезы отца нашего и спасителя, Иисуса Христа.
Через несколько дней эпидемия начала отступать, а вскоре и совсем прекратилась. И кое-кому из банды стало стыдно за то, что они натворили. И они вернулись во двор. Он был пуст. Они сняли истерзанное тело Катерины с двери и хотели похоронить ее по христианскому обычаю. Но все городские священники страшно боялись епископа, боялись, что он объявит их еретиками. И тогда несколько храбрых и честных душ вынесли тело на носилках за пределы города. Сожгли его, а пепел бросили в горный ручей. Духовник из дома Петруччи, записавший все это по-латыни, не указывает точной даты. Не только месяца и дня, даже года не упоминает. Но существует еще один источник – летопись, в которой упоминается день «Великого дождя». «Случился он в 1544 году, в июле месяце, и начался в ночь второго дня».
Заключение
– День Палио, – сказал американец. – И День освобождения.
Немец улыбнулся:
– День Палио стали отмечать гораздо позже, а то, что армия вермахта покинула город именно второго июля, – простое совпадение.
– Но ведь она вернулась! Вернулась через четыреста лет!..
– Хотелось бы думать именно так, – тихо заметил хирург.
– Спасать солдат. И это, несмотря на то, что те, другие солдаты, ее тогда изнасиловали.
– Да.
– А отметины на ее руках? Это ведь от распятия?
– Да.
Турист уставился на дубовую дверь.
– А эти темные пятна… Это, наверное, ее кровь?…
– Да.
– О, мой бог!.. – воскликнул турист. А потом, после паузы, спросил: – И вы ухаживаете за садом? Ради нее, да?
– Приезжаю сюда каждый год, летом. Подметаю плиточный пол, подрезаю розовые кусты. Просто чтоб как-то выразить свою благодарность. Может, она каким-то образом знает об этом. А может – и нет.
– На второй день июля… А как вы думаете, она придет еще?
– Возможно. Но может, и нет. Одно я могу заявить вам со всей ответственностью: в этот день, второго июля, в Сиене еще никогда, ни разу не умирал ни один человек. Никто, ни женщина, ни мужчина, ни ребенок.
– Но это требует определенных расходов, – пробормотал турист. – Я имею в виду, приезжать сюда, поддерживать все в таком идеальном порядке. Если я могу чем-то…
Хирург пожал плечами:
– Да, в общем, необязательно. Там, над скамьей у стены, висит ящик для пожертвований. Деньги собираются для сирот Сиены. Просто я подумал, ей бы это понравилось.
Американец был щедр, как и большинство представителей этой великой страны. Сунул руку в карман и достал толстый бумажник. Потом подошел к ящику для пожертвований, отсчитал с дюжину купюр и сунул в него.
– Сэр, – сказал он немцу, помогая жене подняться со скамьи, – скоро я улетаю из Италии, возвращаюсь в родной Канзас. Там у меня ранчо, развожу крупный рогатый скот. Но я никогда не забуду, всю свою жизнь буду помнить этот двор, где она погибла. И буду рассказывать своим детям и внукам историю Катерины делла Мизерикордиа, до самой своей смерти. Идем, дорогая, посмотрим на гулянья.
И вот туристы вышли со двора и двинулись по узкой улочке на звуки музыки и радостные возгласы. Через несколько секунд из тени в глубине галереи вышла женщина, остававшаяся все это время незамеченной. На ней был джинсовый костюм-варенка, волосы заплетены в мелкие косички и украшены дешевыми бусами. С плеча свисала гитара на широком ремне. В правой руке она держала тяжелый рюкзак, в левой – маленькую матерчатую сумочку.
Она подошла к мужчине, выудила из нагрудного кармана рубашки сигаретку с марихуаной, щелкнула зажигалкой, глубоко затянулась и передала сигаретку хирургу.
– Сколько он оставил? – спросила она.
– Пятьсот баксов, – ответил мужчина.
Куда только делся его немецкий акцент! Он говорил в типичной манере завсегдатаев Вудстока.[2] Вытряхнул из деревянной коробки долларовые купюры и сунул в нагрудный карман рубашки.
– Потрясающая история, – заметила его приятельница. – И рассказываешь ты ее просто классно, мне нравится.
– Мне и самому нравится, – скромно согласился с ней хиппи, затем подхватил рюкзак, и оба они двинулись к арке на выход. – И знаешь, что удивительно? Они все и всегда на нее покупаются! Все, как один!
Примечания
1
Кларк Марк Уэйн – профессиональный военный, участник Первой и Второй мировых войн. В 1943 году в звании генерал-лейтенанта командовал 5-й армией вторжения в Италию.
2
Вудсток, Вудстокский фестиваль – фестиваль рок-музыки, впервые состоявшийся летом 1969 г. неподалеку от г. Бетел, штат Нью-Йорк. Стал кульминационным событием эпохи контркультуры и актом протеста против войны во Вьетнаме.
