Александр Чеберяк - Македонский. Германцы. Викинги
Аларикс встал.
– Веришь, что я разобью римлян? Посмотри вокруг. Мы не хозяева нашей земли. Мой отец говорил: «Лучше умереть волком, чем жить собакой». Неужели тебе, германцу, не стыдно смотреть людям в глаза, зная, что ты предал павших?
Старейшина отводил глаза.
– Твоя правда, Аларикс. Но я думаю о своих людях – что будет с ними? В какую кашу ты нас кинешь? – сомневался он. Гордый нрав воина боролся с осторожностью старосты.
– Понял. И чтобы тебе и всем доказать, что не безрассудному мальчишке вы доверяетесь, я клянусь дорожить каждым воином. Я не хуже тебя знаю цену германскому мясу – сам стучался к Водану.
– Ну и как?
– Не пустили – сказали, рановато. – Они скупо посмеялись. – Верь. – Аларикс железными пальцами впился в плечо. – Я не безумец, чтобы снова вепрем кидаться на римские копья.
– Ты что-то знаешь, или кто-то подсказал, – грозил пальцем опытный, много видевший старейшина.
– Знает, знает, – подмигивал Дар. – Если я, старик, иногда прошу у него ума в долг.
Весть о победах Аларикса над закованными в железо римлянами расползалась по землям, из уст в уста, приумноженная, обросшая домыслами – «а Аларикс с сотней разбил десять», моментально пробуждала ото сна поникших германцев. По всем селениям затаившие на империю обиду варвары точили мечи, мастерили щиты; а когда он сам во главе своей немногочисленной дружины появился в начищенных до блеска римских доспехах, все, даже любопытные, вездесущие дети, высыпали на улицу. Аларикс ехал на вороном коне; большой меч сбоку, топор у пояса, римский надежный щит. Из ниоткуда появилась Верда, пошла рядом, любуясь Алариксом. Он свесился с коня.
– Красивая, может, еще раз, ну, чтоб наверняка?
Она, счастливая, залившись краской, загадочно-жарко зашептала:
– После совета племен буду ждать. – И нырнула в толпу. Германец улыбнулся, вспомнив шалости в шалаше. Дар подъехал справа.
– Все готово, пошли.
Самые знатные, мудрые и влиятельные члены племен съехались на совет. Обычно каждое племя само решало свои дела, но сейчас – особый случай. Надоело свободолюбивым германцам прятаться; и где – у себя, на своей земле! На поляне образовали живой круг – Аларикс пробежался взглядом по лицам. Многих он убедил, но еще больше выжидало. Ревность одного племени к другому, набирающему силы; старые размолвки; наконец, римляне – некоторые надеялись отсидеться за спинами соседей. Да, у половины горели глаза, а вот другая смотрела из-под насупленных бровей – и неверие, подозрительность сквозили во взглядах. Дар подтолкнул Аларикса в центр.
– Давай!
– Уважаемые, не буду ходить вокруг да около, скажу лишь – пора.
– Да, Аларикс, – привстал самый старый вождь, – сегодня не время для слов – говори дело. В нашу берлогу залезли и не хотят уступать.
– Скажу дело. Я, и только я знаю, как отбросить римлян; поэтому, не мешкая, решайте. – Аларикс скрестил руки на груди.
– Я так понимаю, ты спрашиваешь, быть ли тебе главным в походе на римлян?
– Да.
– А что взамен? – допытывался вождь.
– Что тебе надо взамен, старый кувшин? – выступил Дар. – Только за ним пойдут воины. Ты просил без слов, но я скажу. Взамен – честное имя германцев, взамен – слава и честь, взамен – римский меч тебе в живот. Не гневи Водана – не тебе, старику, торговаться сейчас.
Все загалдели:
– Молод, горяч… Нет, только он… Подальше в леса…
– Тихо! – нарушая многолетние традиции, взревел Аларикс. – Если прямо сейчас вы не примете решения, то я приму его за вас. Я пройду по селениям, силой заберу бойцов, перебью без жалости тех, кто возит припасы в римский лагерь, и сожгу все на своем пути.
– Ты угрожаешь? Мы тоже можем драться. – Недобрый огонек засветился в глазах.
– И тогда мы перебьем друг друга, и эта кровь будет на вас, – тихим, страшным голосом пояснил Аларикс. – Готов ли к этому ты, а быть может, ты. – Он развернулся. – Я же клянусь, – он сунул руку в костер, – что завтра так и сделаю.
– Погоди, Аларикс, не все еще готовы. – Самый старый вождь снова встал. Он вытащил из пламени его руку.
– Тебе она сгодится, и очень скоро. Пусть часть подумает; но никто, – замычал он, обводя всех бычьим взглядом, – никто не посмеет тебе мешать. Что же насчет меня… – Он хитро сощурил глаза, оценивая Аларикса, и взорвался:
– Да, провалиться мне тут, да!
– Да!
– Да!
– Да! – понеслось по кругу.
– А взамен – полное подчинение, – добавил Аларикс. Резать, так до конца. – Только так мы выиграем.
– Мои воины слушаются только меня, – приподнялся длинноволосый гигант, поигрывая бугристыми плечами.
– У тебя больше нет воинов. – Аларикс выхватил нож и прыгнул. Гигант выбросил руки навстречу, Аларикс пригнулся.
Руки великана поймали воздух, Аларикс снизу вверх пырнул, потом еще, всаживая нож по рукоять в грудь. Хрипя, тот выкашлял струю темно-бордовой крови, гулко втыкаясь в землю.
– Я сказал – полное подчинение. Сегодня же, как вернетесь, пришлите всех, всех до единого воинов сюда, снабдив едой.
Вечером, уже вождем, Аларикс ввалился к Верде в избушку.
– Ну, какую награду ты хочешь сейчас?
– Ту же. – Она с разбегу прыгнула на него, обняла, повисла. – Я так боялась, что ты не вернешься! Пошли, я тебя обмою: пахнешь, как лошадь.
После она жарко дышала под грузным вождем, проверяя того на выносливость.
С утра они все никак не могли проснуться. Заспанная Верда была особенно красива.
– Я знала, что выберут тебя.
Аларикс усмехнулся.
– Духи сказали?
– Да. Ты надолго? – Она придвинулась к нему.
– Завтра уходим.
– Завтра, – погрустнела Верда. Потом улыбнулась – озорные искры мелькнули в голубых глазах: – У нас целая ночь впереди – и попробуй меня одолеть.
Она щебетала, готовя завтрак, – вождь вернулся домой. Он слушал светловолосую жрицу – и ком теплоты подкатывал к горлу. Давно так спокойно не было на душе. Под ночь Верда опять лукаво стреляла взглядом – он схватил ее, потащил на кровать. Она немного, чуть-чуть, распаляя его, посопротивлялась, когда сильные руки стащили одежду. Резко толкнула, взобралась, оседлав, сверху. Девчонка заскользила по нему, обжигая кожу губами. Прерывисто дыша, прижалась острыми грудями – Аларикс смял ее сочно-выпуклые ягодицы, плюща в ладонях. Пылающее личико Верды, туманно-пьяный взгляд – вождь перевернул, как пушинку, навалился. Осторожно развел в стороны ноги и, толчком ворвавшись внутрь, стал раскачивать кровать. Верда обхватила ногами спину – с ее губ сорвался стон. Аларикс с размаху, нависнув над ней, вогнал себя, как меч, – мокрая, разбухшая пещера раздалась и вобрала без остатка орудие воина, юркнувшее в скользкий грот. Аларикс обмяк – Верду била дрожь. Как клещами сжимая шею, она долго не выпускала его из себя, жадно отнимая и впитывая силы и соки.
– Ты совсем отбилась от рук, – жаловался вождь. Верда, довольная, прятала лицо.
Римский гарнизон мирно спал. Опершись о древки копий, зевали часовые. Из темного леса появились тени. Несколько фигур, пряча в горшках тлеющие угли, с разных сторон лагеря незаметно подкрались к бревенчатому частоколу. Следом выросли из-под земли тени с вязанками хвороста, позади них ползли воины. Огонь лизнул бревна разом со всех сторон гарнизона. Часовые заметили, глянули вниз – оттуда, невидимые в дыму, ударили топорами и дротиками. Половина дозорных со стуком и стонами попадала вниз; остальные, задетые, корчились внутри стен. Новые вязанки хвороста приползали под бревна, ветер размазывал огонь по стене, гоня выше. Крики часовых услышали в крепости. Топот сапог по лестницам, лица в шлемах готовы к бою.
– Воды, быстрее!
Тени отползли от лагеря и пропали. Претора разбудили:
– Атака! Варвары под стенами!
Он спросонья долго соображал, мутным взором смотря на офицера. Ксандр нагнулся и по слогам загудел в ухо:
– Нас атакуют!
Претор, проклиная все, натягивал доспехи. И так уже три дня снились какие-то немыслимые, панические кошмары. И так со вчерашнего обеда жутко, нестерпимо болела голова. И вдобавок ко всему, как ни старалась вспотевшая куртизанка Лаверия ночью, так и не смогла расшевелить безжизненную, поникшую от чревоугодия и возлияний плоть претора – а, как поговаривали в Риме, Лаверия могла разбудить и мертвеца. Претор вспомнил, как она попрощалась, почтительно склонив голову, направилась к выходу – и в зеркале мелькнула ее насмешливо-брезгливая улыбка. Взобравшись на стены, страдая от одышки, претор вгляделся в ночь – ни звука, только дым ел глаза.
– Отступили, – загудел Ксандр. – Сегодня больше не сунутся.
– Клянусь Меркурием, консул не зря торопился в Рим. Завтра, слышишь, прочеши все окрестности. Да потушите вы, наконец, стену!
– Чего они хотели? – гадал Ксандр. – Ладно, разберемся утром.
