Эдмон Лепеллетье - Путь к славе
– Боже мой, милая Эрминия, вы захватили меня в данном случае врасплох. Я явился в Верден вовсе не для разговоров о женитьбе. Важные дела, интересы первейшего значения требуют моего пребывания в этом городе, где мне было бы совсем некстати заниматься брачными утехами.
– Не говорите об утехах между нами! Так вы отказываетесь?
– Нет, я только прошу дать мне отсрочку. Погодите до заключения мира… это протянется недолго.
– Вы полагаете? Значит, вы надеетесь, что трусы и изменники возьмут верх и что Верден не окажет сопротивления?
– Я думаю, что оборона для него немыслима. Не вашим ремесленникам, мелким буржуа, гвоздарям и башмачникам давать отпор императорскому и королевскому войскам!
– Не оскорбляйте местных людей, которые будут драться как герои, если сумеют избавиться от изменников и неспособных руководителей! – с жаром возразила Эрминия.
– Я не оскорбляю никого, – произнес барон, не меняя слащавости своего тона, – я прошу вас только принять во внимание, что у этого города нет гарнизона.
– Он скоро обзаведется гарнизоном! – пробормотала Эрминия.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил остолбеневший барон.
– А вот что. Постойте, прислушайтесь! – И Эрминия подала ему знак насторожить слух.
Неопределенный гул, крики, возгласы «виват!» доносились до верхнего города. Веселый грохот барабанов сливался с криками бегущего народа. Барон побледнел.
– Что значит этот содом? – спросил он. – Верно, это какой-нибудь бунт. Жители требуют открытия городских ворот и не хотят слышать об осаде.
– Нет, это шум совсем иного свойства, барон! Итак, еще раз: согласны ли вы сдержать свое обещание и дать нашему ребенку, нашей дочери Алисе, имя, звание и состояние, которые принадлежат ей по праву?
– Я уже сказал вам, что в данный момент я не хотел… не могу принять какое-либо решение. Подождите! Мне нужно прежде покончить слишком серьезные дела. Немножко терпения. До заключения мира, говорю я вам! Когда крамольники будут наказаны, а его величество спокойно водворится не в Тюильри, нет, нет, революция проникает туда чересчур свободно, в Версале… тогда я посмотрю… я решу.
– Берегитесь! Я женщина, способная отомстить за ложные клятвы!
– Угрозы? Перестаньте! – усмехаясь, воскликнул барон. – Впрочем, предпочитаю это. Угрозы менее опасны, чем потоки женских слез!
– Берегитесь еще раз! Вы считаете меня слабой, безоружной, лишенной поддержки. Смотрите, как бы вам не ошибиться!
– Повторяю снова, что вам не удастся запугать меня.
– Разве не слышите уличного шума, смятения? Барабанный бой все ближе!
– В самом деле… странно! Неужели пруссаки уже заняли город? – пробормотал Левендаль и мысленно прибавил с явным удовольствием: «Наши добрые друзья-неприятели явились кстати, чтобы положить конец этой глупой истории и доставить приличный предлог откланяться этой несносной женщине!»
– Это не пруссаки, – торжествующим тоном возразила Эрминия, – это патриоты, явившиеся на выручку Вердена.
– Ожидаемые подкрепления? Полноте, это невозможно! Лафайет во власти австрийцев, Дюмурье занят в лагере Мульда, Диллон подкуплен союзниками. Неоткуда взяться подкреплениям! Да и что это за подкрепления?
– Вот вы увидите! – И Эрминия, отворив двери молельни, сказала женщине, сидевшей в соседней комнате с двумя маленькими детьми: – Войдите сюда и объясните барону Левендалю, что означает этот барабанный бой, поднявший на ноги весь город.
VIII
В молельню вошла молодая, бойкая женщина. Она отдала по-военному честь и сказала, самоуверенно поглядывая на барона:
– Екатерина Лефевр, маркитантка тринадцатого пехотного полка, к вашим услугам! Вы желаете знать, что новенького? Так вот, ей-Богу, это батальон Майен-э-Луар вступает в Верден с ротою тринадцатого полка под командованием моего мужа, Франсуа Лефевра. Эге, мадемуазель, это большая неожиданность для всех!
– Батальон Майен-э-Луар! – пробормотал озадаченный барон. – Что ему тут делать?
– Что нам тут делать? – сказала Екатерина. – Дать острастку пруссакам, успокоить патриотов и ударить по аристократам, если они вздумают пошевелиться!
– Отлично сказано! – подхватила Эрминия. – Прибавьте же, как зовут предводителя добровольцев батальона… это доставит удовольствие моему гостю.
– Ими командует храбрый Борепэр!
– Борепэр! – с ужасом повторил Левендаль.
– Да, мой брат. За час до своего вступления в город он прислал ко мне вот эту доблестную женщину, чтобы известить меня заранее и успокоить! – подтвердила Эрминия, бледное лицо которой разгорелось от радости.
– Вам это как будто не по нутру, мой батенька? – заметила Екатерина Лефевр, фамильярно хлопая по плечу сбитого с толку барона. – Значит, вы не патриот? Ах, надо быть поосторожнее, потому что аристократам, которые вздумали бы завести речь о капитуляции Вердена, придется теперь от нас плохо!
– А сколько ваших добровольцев? – спросил не на шутку озабоченный Левендаль.
– Четыреста… да еще в придачу рота моего мужа Лефевра. Это составляет в общем пятьсот молодцов, которые взбудоражат город, поверьте моему слову!
А Левендаль в это время думал:
«Пятьсот человек! Не так еще велика беда, как я боялся! Этим бешеным не удержать в своей власти города… особенно когда городское население, настроенное ловким манером, с шумом и гамом потребует капитуляции. Хуже всего присутствие этого Борепэра. Как бы мне избавиться от него?»
Между тем Эрминия пошла в соседнюю комнату и привела оттуда белокурую малютку, бледную и боязливую, слабо державшуюся на худеньких ножках.
– Вот ваша дочь, – сказала она гостю, – не хотите ли поцеловать ее?
Левендаль, скрывая брезгливость, нагнулся к ребенку и наскоро поцеловал в лобик. Испуганная девочка расплакалась. На ее плач из соседней комнаты выскочил мальчуган во фригийском колпаке с национальной кокардой, бросился к Алисе, увел ее с собой и успокоил, говоря:
– Не плачь! Нам будет превесело, Алиса… станут палить из пушки! Бум! Бум! Ах, какая это славная штука пушечная пальба!
Екатерина Лефевр с гордостью указала на маленького республиканца и сказала:
– Это мой крошка Анрио… будущий сержант, которого я воспитываю в ожидании, что мой муж подарит мне сыновей для защиты республики!
Эрминия, тихонько пожимая руку маркитантки, сказала барону:
– Эта превосходная женщина проходила с батальоном мимо деревни Жуи-Аргонн. Полковник Борепэр велел позвать ее и попросил зайти в один из деревенских домов, чтобы взять оттуда указанного ей ребенка. Он дал ей также адрес нашего жилища… здесь она должна была передать мне девочку и сообщить о прибытии добровольцев, о близости покровителя несчастной, покинутой матери.
– Значит, – в смущении пробормотал Левендаль, – полковнику известно…
– Решительно все! – с твердостью сказала Эрминия. – О, то было мучительное признание, могу вас уверить! Но у меня оставалась надежда только на брата… я не знала, как отнесется он к подобному факту, когда однажды, впав в уныние, решилась открыть ему свою грустную тайну. Тяготясь всем на свете, я хотела в то время одного – умереть.
– И ваш брат отнесся к вам снисходительно? – спросил барон, стараясь казаться равнодушным и спокойным, как и в начале разговора.
– Мой брат простил… он торопился мне на помощь, на выручку. Добровольцы батальона Майен-э-Луар, увлекаемые им, быстро прошли всю Францию…
– Ах, черт побери, какие переходы, ребятушки! – подхватила Екатерина. – Все мы ужасно хотели поспеть вовремя на помощь вашему славному городу Вердену, но командир Борепэр мчался словно на крыльях!
Грохот барабанов приблизился. Город точно справлял праздник. Крики радости, усиливаясь, неслись со стороны Масса.
– Мне пора, – сказал барон, – меня ожидают в ратуше!
– А мне надо расцеловать своего муженька! – заявила Екатерина. – Ну ты, молодой рекрут, шевелись живее, марш! – прибавила она, хватая за ручонку маленького Анрио.
Но ребенок стал сопротивляться. Он не выпускал из пальцев юбочки Алисы, по-видимому, желая остаться с ней.
– Посмотрите, Бога ради, на этого молодца! – добродушно воскликнула маркитантка. – Он уже цепляется за женскую юбку! Каково! Раненько начал! Ну пойдем, малыш, ты еще увидишься с Алисой. Мы придем опять к ней в гости, когда зададим хорошую взбучку пруссакам.
– Никогда не забуду я того, что вы сделали для меня, – с волнением сказала Эрминия Екатерине. – Скажите моему брату, что я благословляю вас и ожидаю его! Что же касается этого ребенка, – продолжала она, указывая на Алису, которая улыбалась маленькому Анрио и, по-видимому, также не хотела расстаться с ним, – то если со мной случится несчастье и я буду уже не в силах защищать мою дочь, любить ее и беречь… тогда передайте бедняжку на руки моего брата.
– Положитесь на меня! У нас с мужем есть уже этот мальчуган, которого я вожу в своей повозке, а тогда составится пара… чтобы я терпеливее ждала, когда мой муж решится наконец подарить мне родных детей… А за этим, должно быть, дело не станет! – прибавила Екатерина, заливаясь своим открытым, раскатистым смехом и выпячивая полную грудь. – До свидания. Чу! Забили сбор. Солдаты, надо полагать, ждут меня не дождутся на бивуаке, а Лефевр, конечно, удивляется, что не видит меня среди них.
