Виктор Суворов - Разгром
Не завершив формирования, сапёрные армии вгрызлись в землю. Они построили множество блиндажей, огневых сооружений, позиций артиллерии, укрытых наблюдательных и командных пунктов, установили проволочные и минно-взрывные заграждения огромной протяжённости, отрыли сотни и тысячи километров траншей и противотанковых рвов от Архангельска до Астрахани во много рядов. Это и позволило остановить немцев у стен Москвы в декабре 1941 года.
А потом началось советское контрнаступление, которое снова обернулось кровавым финалом для Красной Армии. Даже «Красная звезда» (1 декабря 2006 г.) вынуждена была признать: «К сожалению, в последующем зимнем наступлении в январе – марте 1942 года наши поспешные, неподготовленные наступательные операции не давали должных результатов и вызвали неоправданно большие потери».
Жаль, что «Красная звезда» оставила во мраке имя того Величайшего и Гениального Полководца, который гнал на убой сотни тысяч бойцов и командиров в этих «поспешных, неподготовленных наступательных операциях, которые не давали должных результатов и вызвали неоправданно большие потери».
И если на такие действия Гениального Полководца толкал глупый Сталин, то куда в этом случае девалась хвалёная принципиальность означенного Гения Стратегии?
Весной 1942 года с грохотом и большой кровью провалилась ещё одна грандиозная наступательная операция в районе Харькова. В результате на южном фланге советско-германского фронта возникла гигантская пробоина, не занятая войсками Красной Армии. В этот пролом ринулись германские армии. Путь к Волге и на Северный Кавказ был открыт.
Жизнь вновь заставила Красную Армию вспомнить об обороне. В конце лета 1942 года на подступах к Сталинграду строились четыре оборонительных обвода: внешний, средний, внутренний и городской. В изнурительных боях советские войска измотали противника и только после этого перешли в контрнаступление. И получили грандиозную победу, которой не померкнуть в веках.
На следующий год на Курской дуге Центральный и Воронежский фронты возвели по 5 – 6, один за другим, оборонительных рубежей. Позади войска Степного фронта возвели ещё один рубеж обороны, а за ним по левому берегу Дона был построен Государственный рубеж обороны. Общая глубина инженерного оборудования местности достигала 250 – 300 км. Проломить такую оборону (при условии грамотного руководства и стойкости обороняющихся войск) было невозможно даже теоретически.
Вот бы в 1941 году иметь хотя бы половину или даже треть такой обороны!
Опыт войны доказал, что Свечин был прав. В 1943 году советское командование преднамеренно отдало инициативу противнику: наступайте, ребятки, посмотрим, что у вас получится. Мы вас, наступающих, как Анка-пулемётчица, растерзаем, потом разгром учиним.
Жуков после войны бахвалился: это я Сталину подсказал, как в 1943 году действовать надо было! Встречать врага обороной!
Решение действительно мудрое. Только где эта мудрость была в 1941 году? Уж слишком поздно она проявилась. Два года дурацких наступлений на сильного противника обескровили страну и армию, потому на третий год пришлось думать головой. Вот тогда Жуков (а вернее, кто-то в Генеральном штабе) и вспомнил про теории Свечина: а почему бы в оборону не встать, не отдать инициативу в руки врага, не выбить его танки, не обескровить его в изнурительных боях, а уж потом самим перейти в наступление?
Так и сделали. В результате германским танковым войскам раз и навсегда переломили хребет и отучили их наступать. А мудрость Свечина Жуков выдал за собственную.
7
Первая мировая война была жуткой, тупой, беспросветной мясорубкой.
Однако опыт создания непроходимых оборонительных рубежей был бесценным. В 1930-х годах следовало ту оборону изучать и делать выводы. Следовало отбросить ненужное и добавить то, что требовало время. Окопы и траншеи Первой мировой войны выдержали экзамен на прочность. Следовало только подходы к ним прикрыть противотанковыми и противопехотными минными полями, добавить войскам зенитной и противотанковой артиллерии. А в остальном ничего плохого (если мы намерены защищать свою землю) в том опыте не было. Царь Николай, каким бы глупым его ни рисовали, германца к Москве, Киеву, Смоленску и Питеру не пустил.
Но даже если в ходе Второй мировой войны у пехоты вдруг не оказалось бы ни мин, ни противотанковых пушек, выкурить её из траншей, окопов и блиндажей совсем не просто. Что в 1941 году изменилось в сравнении со временем Первой мировой войны? Авиация поднялась на новый этап развития, появились танки в больших количествах. Но ни танки, ни авиация особого вреда войскам, которые зарылись в землю, причинить не способны.
Не оттого случился разгром 1941 года, что Красная Армия цеплялась за опыт Первой мировой войны и слепо ему следовала, а оттого, что опыт Первой мировой войны, опыт обороны в стратегическом масштабе был отвергнут, осмеян и забыт.
Если бы держались за тот опыт, то у солдат летом 1941 года были бы лопаты. Уж этого-то добра в социалистическом отечестве на великих стройках коммунизма хватало.
Если бы держались за опыт Первой мировой войны, если бы его канонизировали, то германская армия 22 июня 1941 года упёрлась бы в несокрушимую оборону. И косили бы Гансов Иваны так, как Гансы их косили на Синявинских высотах.
В1943 году Красная Армия в чистом поле под огнём противника за три месяца создала оборонительные рубежи, опираясь на которые смогла отразить сверхмощные удары германских войск, на вооружении которых были тяжёлые танки. Прикинем, какую оборону можно было бы возвести не за три месяца, а за два десятка лет – с 1920 по 1941 год.
На войне противник всё видит, всё подмечает, огнём мешает работам, и технику инженерную на переднем крае использовать невозможно. Всё руками приходится делать. А вот если бы от опыта Первой мировой не отказались, то строили бы оборону в мирное время, вне соприкосновения с противником, с использованием самой современной инженерной техники. И было бы два сплошных фронта от моря до моря – вдоль старой границы и вдоль новой.
Если в 1943 году германская армия не смогла сломать возведённую за три месяца оборону даже тяжёлыми танками, то как бы она ухитрилась в 1941 году прорвать оборону, возведённую упорным трудом за 20 лет? И танков тяжёлых не имея?
Накануне германского вторжения в Советском Союзе не готовились и даже не планировались оборонительные операции фронтового или стратегического масштаба. Мало того, этот вопрос не рассматривался даже и теоретически.
В 1940 году в Советском Союзе были только три генерала с пятью звёздами в петлицах: Жуков, Мерецков, Тюленев. Тюленева Сталин знал ещё со времён Гражданской войны. И вот в декабре 1940 года на совещании высшего командного состава встаёт генерал армии Тюленев и заявляет, что теории обороны у нас нет (Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23 – 31 декабря 1940. С. 209).
Через две недели после этого Сталин назначает Жукова начальником Генерального штаба, ещё через две недели Жуков вступает в должность. Великому Стратегу судьба послала уникальную возможность.
По рассказам Жукова, Сталин страшно боялся войны. Кроме того, старый боевой товарищ Сталина генерал армии Тюленев открыто в присутствии всего высшего командного состава Красной Армии заявил, что в Красной Армии оборона в стратегическом масштабе не рассматривалась даже теоретически.
Вот бы Жукову и воспользоваться моментом. Вот бы Сталину и подсказать, что надо делать, где спасения искать.
Вот бы Жукову сделать хоть что-нибудь! И в теоретическом плане, и в практическом.
Вот бы приказать своим подчинённым в Генеральном штабе, в штабах военных округов и армий готовить варианты оборонительных операций и контрударов.
Вот бы объявить конкурс среди преподавателей и слушателей военных академий на простую, чёткую и толковую теорию оборонительной войны.
Вот бы приказать войскам рыть траншеи и окопы. С февраля 1941 года и до германского нападения успели бы нарыть куда больше, чем на Курской дуге.
Что же делал Жуков?
Для обороны страны – ничего.
А после войны обвинил весь высший командный состав в непонимании сути войны: «они» войну не так готовили.
Красную Армию оплёвывали прощелыги всех разрядов и оттенков. Над Красной Армией глумились негодяи всех мастей и рангов. Однако никому не пришло в голову высмеивать её за то, что она, слепо следуя опыту Первой мировой войны, к лету 1941 года заплела колючей проволокой, как паутиной, Карелию, Прибалтику, Белоруссию, Украину и Молдавию, отрыла тысячи километров траншей, возвела сотни тысяч огневых точек и блиндажей.
Ибо не было этого!
До этого додумался только Жуков. Но обвинения Жукова необоснованны и глупы. Жуков явно не знал, что представляла собой Первая мировая война, рассказов боевых товарищей не слушал, кинохронику не смотрел. И Ремарка не читал.
