Евгений Санин - Колесница Гелиоса

— А мы приносим жертвы богу земных посевов летом! — заметил Лад, протягивая Эвбулиду лепешку. — В этот день молодые люди украшают себя венками, раскладывают ввечеру огонь и пляшут вокруг него и еще…

Сколот осекся. Эвбулид проследил за его взором и увидел в дверном проеме знакомую стройную фигурку.

— Домиция! — вскричал он и, звеня оковами, бросился к римлянке.

— Будь здоров, Афиней! — улыбнулась она и кивнула Ладу: — И ты будь здоров!..

Сколот пробормотал что-то невнятное. Эвбулид, скрашивая его неучтивость, вызванную неловкостью при виде девушки, заторопился, приглашая Домицию разделить их небывалое пиршество.

— Правда, здесь запахи совсем не те, что в господском доме и слова можно услышать самые непотребные… — извиняющеся заметил он, но Домиция только пожала плечами в ответ.

— Я ведь и сама рабыня, — усмехнулась она, подсаживаясь к сколоту. — А у нас ночью и не такого наслышишься. Знаешь, как плачут женщины, когда зовут своих детей, которых больше не увидят никогда в жизни? Как зовут невесты своих отнятых женихов?!

Она вспыхнула и, чтобы скрыть свое смущение, принялась жевать кусок лепешки, протянутой ей Эвбулидом.

Лад заерзал. Отодвигаясь, с медвежьей ловкостью опрокинул свою чашу. Вино пролилось на землю. Эвбулид чуть приметно усмехнулся и поделился со сколотом своим вином. Лад шумно вздохнул и незнакомым греку голосом сипло сказал:

— У меня на родине говорят: «Живая вдова — позор всему роду!» Ты могла бы последовать вслед за мужем, если он неожиданно умер?

— Да, — ответила Домиция, думая о Фемистокле.

— А могла бы ты пойти с ним на войну и рубиться с врагами на равных?

— Да, — повторила Домиция, вспоминая глаза Фемистокла и его мягкие волосы, курчавую бороду.

— А крепких воинов от него родила бы?

— Да! Да! — рассмеялась Домиция.

— Выходи за меня! — неожиданно сказал Лад, опуская свою огромную ладонь на тонкое запястье девушки. — Ты почти свободная, я почти надсмотрщик, — горестно усмехнулся он. — Поговорим с Филагром, дадим ему денег на большую амфору вина, он уговорит Эвдема. Ведь, правда, у нас есть деньги, Эвбулид?

— Да, но… — замялся грек.

— Вот видишь? — приблизил лицо к Домиции сколот.

— Ты что? — очнулась девушка, отшатываясь от Лада. — Вы с ума сошли?! И ты, Эвбулид, позволяешь говорить в своем присутствии такое?! Ведь ты же друг моего Афинея!

Домиция вскочила и, швырнув на пол лепешку, выбежала наружу.

Лад оторопело проводил ее взглядом и перевел глаза на грека:

— Ты что, Эвбулид, знал ее жениха?

— Да…

— И ничего не сказал мне об этом?!

— Да, но…

— Эх вы, господа! — раздельно произнес Лад и, схватив чашу, двумя глотками осушил ее. — А впрочем, все равно она будет моей женой! Какая девушка! Как она выдернула свою руку! Такого я еще не встречал никогда… А как она выбежала отсюда! И потом — она могла пойти с мужем на войну, рубиться на равных, а главное, поспешить потом за ним в царство теней! Она будет моей женой! — в хмельном запале повторил он и схватил Эвбулида за руку так, что тот вскрикнул от боли. — И ты мне в этом поможешь!

— Лад, но Фемистокл мой друг… — возразил Эвбулид.

— А я? — ревниво произнес Лад.

— И ты тоже!

С минуту Лад соображал, потом встряхнул головой и решительно произнес:

— Все. Не будем больше терять время. Как, ты говоришь, зовут твоего знакомого в Пергаме? Ах да, не знаешь… Тогда вот что! Завтра Филагр повезет в Пергам муку и масло. Мы вызовемся помочь ему, а уж в городе что-нибудь придумаем!

— Так он и возьмет нас с тобой! — недоверчиво усмехнулся Эвбулид.

— Возьмет! — уверенно ответил сколот. — Мы предложим ему твои деньги, и никуда он не денется. Видел, какой он сейчас с похмелья? За кружку вина мать родную продаст. А тут — на целую амфору.

Наутро все произошло так, как наметил сколот.

Управляющий, обрадованный щедрой взяткой, которую пообещал ему Лад, долго удивлялся, что рабам удалось сохранить такие немалые деньги от пиратов, перекупщика и надсмотрщика, а главное, от него, Филагра. Обещал лично обыскать до нитки каждого раба и, наконец, милостиво согласился взять с собой Лада в награду за хорошую работу на страде. Он даже не возражал против Эвбулида, которого сколот также попросил взять с собой.

Спустя час счастливые Лад и Эвбулид сидели, свесив ноги, на краешке подводы, груженой амфорами с маслом и мукой, и смотрели, как проплывают мимо них, подрагивая на ухабах, лесистые холмы, поля и бескрайние пастбища с пасущимися стадами.

В город они въехали незадолго до полудня.

Эвбулида столица Пергамского царства поразила невиданными размерами, богатством храмов и дворцов, разноязыкими толпами людей на широких, уложенных улицах.

— Я никогда не видел столь чистых городов! — невольно вырвалось у него, и Филагр, необычно добродушный в предвкушении скорой выпивки, охотно ответил ему:

— По царскому указу здешние большие дороги должны быть не меньше двадцати локтей в ширину! И если владельцы домов не содержат свои участки в чистоте, здешние астиномы тут же описывают их имущество!

— Удивительный город! — воскликнул Эвбулид.

— Еще бы! — подтвердил Филагр. — Это единственная столица в мире, где запрещено стирать белье, мыть посуду и поить скот в общественных источниках. Рабу за это дают сто ударов в колодке, после этого он носит тяжелые кандалы еще десять дней, а когда их снимут, то он получает еще пятьдесят ударов от астиномов. Ну а потом, разумеется, и от господина, у которого конфискуется скот, белье и взимается штраф в пятьдесят драхм! Кстати, все эти деньги даже в случае войны идут на ремонт дороги.

— Удивительный город… — повторил Эвбулид, оглядываясь по сторонам.

— Но еще более удивительное в нем здешнее вино! — строго заметил управляющий, многозначительно посматривая на лавки виноторговцев, мимо которых проезжала повозка.

Лад достал узелок с деньгами и протянул его Филагру.

Управляющий, передав рабу вожжи, торопливо развязал концы платка и радостно крякнул, увидев среди меди серебряную тетрадрахму.

— Сейчас мы доставим господину продукты и повеселимся вволю! — облизывая пересохшие губы, пообещал он и, выхватив вожжи из рук сколота, стал яростно нахлестывать ими неповоротливых мулов.

— Но, господин! — взмолился Эвбулид. — Помоги сначала нам отыскать моего знакомого!..

— Он тоже эллин? — оглянулся на грека Филагр.

— Да, только здешний пергамец! — ответил за друга сколот.

— Раб? — слегка смягчился управляющий.

— Нет, господин, — купец!

— Вином? — оживился Филагр.

— Вазами, господин, а еще этими, ну как их, в которых хранят яды… — обратился за помощью к Эвбулиду Лад.

— Колбами! — быстро подсказал тот.

Филагр, сразу потеряв интерес к разговору, отвернулся от рабов и стал еще яростнее хлестать мулов.

— Вазы и колбы подождут! — наконец, крикнул он. — Сегодня у меня есть дела поважнее!

И он хохотнул, проводив взглядом винную лавку. Погрозил пальцем стоящей около ее двери пергамской продажной красотке.

— Все пропало! — прошептал Эвбулид, показывая глазами на Филагра. — Теперь он не станет даже слушать нас, а денег, чтобы он опять взял нас с собой в Пергам, у нас больше нет…

— Ничего, Эвбулид, не унывай! — тоже шепотом ответил Лад. — Может, еще что-нибудь придумаем…

— Да что тут можно придумать!..

Через полчаса грек со сколотом уже сидели в ближайшей ко дворцу Эвдема винной лавке. Проклиная в душе управляющего, они смотрели, как тот, обливаясь, выпивает один кубок крепкого родосского вина за другим.

— Я — раб! Каково, а? — быстро захмелев, наклонился он к сколоту. — Этот полумужчина Протасий постоянно напоминает мне об этом! Он все время говорит мне: бросай пить и выкупайся у Эвдема! А как мне выкупиться, если после каждого урожая я должен платить ему две трети того, что заплатит мне господин. Иначе — одно слово Протасия, и я сам с серпом и мотыгой отправлюсь на поля! И как мне после этого не пить? Моя жизнь, скиф, что колесо в телеге — все вертится, вертится в пыли и грязи, и нет у нее края, чтобы я мог ухватиться за него и переставить всю телегу на вольную дорогу…

Выпив две большие чаши кряду, он внезапно захрипел и уронил голову на стол, залитый вином.

— Все! — убежденно сказал Лад. — Теперь он не проснется до утра. Пошли.

— Куда? — недоумевая, спросил поднявшегося сколота Эвбулид.

— Как куда? — в свою очередь удивился Лад. — Искать твоего купца.

— Но Филагр… Что будет, если он придет в себя?!

— Не придет, — убежденно сказал Лад. — Не может человек так быстро проснуться после целой амфоры! Меня тревожит другое…

— Что?..

— Да так… — неопределенно махнул рукой сколот, не отвечая на вопрос друга.

Выйдя из лавки, они сели в повозку, укрыли ноги сеном, чтобы прохожим не было видно их оков.