Бернард Корнуэлл - Бледный всадник
«Господи, помоги мне, — подумал я, прикасаясь к амулету снова, — помоги нам всем, потому что шансов на победу у нас очень мало».
Глава тринадцатая
Датчане грохотали оружием о щиты, а мы молились. Алевольд долго разглагольствовал, обращаясь к Богу, в основном умоляя Его послать нам на помощь ангелов с огненными мечами. Такие ангелы были бы сейчас очень кстати, но ни один из них так и не появился. Пора было приниматься за дело.
Мы приготовились к битве. Я снял свои щит и шлем со спины лошади, которую держала под уздцы Исеулт, но сперва отрезал у своей подруги густую прядь черных волос.
— Так надо, — сказал я, потому что Исеулт явно забеспокоилась.
Ловко орудуя маленьким ножом, я привязал один конец прядки к эфесу Вздоха Змея, а затем сделал петлю на другом конце.
— Зачем это? — спросила наблюдавшая за мной Исеулт.
— Я накину петлю на запястье. — Я показал ей, как именно. — И тогда не потеряю меч. А твои волосы приведут меня обратно.
Епископ Алевольд сердито потребовал, чтобы женщины отошли назад. Исеулт встала на цыпочки, застегнула мой шлем с волчьей головой, заставила меня наклониться к ней и поцеловала сквозь щель забрала.
— Я буду за тебя молиться, — сказала она.
— И я тоже, — добавила Хильда.
— Молитесь Одину и Тору, — велел я им.
А потом я смотрел, как они уводят лошадь прочь. Женщинам предстояло держать лошадей за нашим клином, и Альфред настаивал, чтобы они отошли далеко назад, дабы ни один воин не испытал искушения внезапно рвануться к лошади и ускакать прочь.
Пришло время построиться, а это долгое дело. Некоторые смельчаки вызвались быть в первых рядах, но большинство воинов пытались остаться сзади, и Осрик и его командиры пихались и громко кричали, пытаясь выстроить людей.
— С нами Бог! — выкрикнул Альфред.
Он все еще был верхом и теперь поскакал к медленно строящемуся клину Осрика, чтобы подбодрить фирд.
— С нами Бог! — выкрикнул он снова. — Мы не можем проиграть! С нами Бог!
Дождь зарядил сильнее. Священники шли вдоль рядов, раздавая благословения и добавляя к дождю пригоршни святой воды, которой они кропили на щиты. Фирд Осрика по большей части выстроился в пять рядов, а за этими рядами рассыпались копейщики. Когда противники сойдутся, их делом будет метать копья через головы товарищей. Датчане тоже имели таких копьеносцев, приготовивших оружие к бою.
— С нами Бог! — закричал Альфред. — Бог на нашей стороне! Небеса наблюдают за нами! Святые молятся за нас! Ангелы нас охраняют! С нами Бог!
Он уже охрип.
Люди прикасались к своим амулетам — на удачу, закрывали глаза, молча молились и потуже затягивали пряжки ремней. Те, что были в первых рядах, яростно смыкали края своих щитов со щитами соседей. Правый край каждого щита должен лечь внахлест с краем соседнего, чтобы датчан встретила сплошная твердая стена обитого железом дерева. Скоро построятся и датчане, но покамест они все еще издевались над нами, вызывая нас на бой. Какой-то молодой парень, спотыкаясь, вышел из фирда Осрика — и его вырвало. Две собаки тут же подлизали рвоту. Один из копейщиков стоял на коленях, дрожа и молясь.
Отец Беокка рядом со знаменем Альфреда молитвенно воздел руки. Я стоял перед этим знаменем со Стеапой справа и Пирлигом слева.
— Ниспошли на них небесный огонь, Господи! — завывал Беокка. — Ниспошли на них огонь, порази их! Накажи их за беззакония!
Его глаза были крепко закрыты, лицо запрокинуто навстречу падающему дождю, поэтому он не мог видеть Альфреда, галопом вернувшегося к нам и пробившегося через наши ряды. Король останется верхом, чтобы видеть все происходящее. Леофрик и дюжина других воинов тоже были верхом, готовясь прикрыть Альфреда щитами от летящих копий и топоров.
— Вперед! — воскликнул Альфред.
— Вперед! — повторил Леофрик, потому что голос короля был слишком хриплым.
Никто не двинулся с места.
Теперь дело было за Осриком и его воинами — они должны были начать наступление, но люди всегда неохотно идут против вражеской «стены щитов». Кстати, неплохо напиться пьяным, это помогает. Мне приходилось участвовать в битвах, где обе стороны сражались в мутном дурмане после крепкого вина и эля, но у нас было мало и того и другого, так что наша храбрость, а ее в то холодное мокрое утро вы бы отыскали, увы, не много, поневоле исходила из трезвых душ.
— Вперед! — снова воскликнул Леофрик.
На этот раз Осрик и его командиры подхватили призыв, и люди Вилтунскира, шаркая, прошли несколько шагов вперед.
Вражеские щиты со стуком ударились друг о друга, когда люди построились, и вид этого скьялдборга остановил наше наступление. Так датчане именуют то, что мы называем «стеной щитов» — «скьялдборг» буквально означает «крепость из щитов». Датчане издевательски ревели, а двое их младших воинов выступили из рядов, чтобы поиздеваться над нами и предложить поединок.
— Не покидать рядов! — взревел Леофрик.
— Не обращать внимания! — рявкнул Осрик.
Верховые выехали из форта — может быть, около сотни всадников — и рысью проскакали за скьялдборгом, в котором стояли воины Свейна и саксы Вульфера. Свейн присоединился к этим конникам — я видел его белую лошадь, белый плащ и белый плюмаж из конского хвоста. Раз появились конники, значит, Свейн считал, что наши ряды сломаются; он ждал, когда можно будет пуститься в погоню за беглецами: точно так же его верховые догнали и перерезали разбитых бриттов Передура у Дрейндинаса.
Датчане не сомневались в скорой победе: их армия превосходила нашу числом, все они были опытными воинами, а в наших рядах стояло множество людей, больше привыкших к плугу, чем к мечу.
— Вперед! — вскричал Осрик.
Ряды его людей зашевелились, но прошли не больше ярда.
Дождь капал с края моего шлема, стекал под забрало, забирался под кольчугу, и я невольно содрогался от холода.
— Порази их, господин! — воскликнул Беокка. — Истреби без пощады! Искроши их на куски!
Пирлиг молился. По крайней мере, я думал, что он молится: священник что-то бормотал на своем языке, и я слышал слово «Дау», повторявшееся снова и снова, а я знал от Исеулт, что это имя бриттского бога войны.
За Пирлигом стоял Этельвольд. Ему следовало бы встать у меня за спиной, но Эадрик настоял на том, что сам займет это место, поэтому Этельвольд защищал спину священника. Он все время молол языком, пытаясь скрыть, что нервничает, и в конце концов я повернулся к нему со словами:
— Держи щит выше.
— Сам знаю!
— Ты должен защищать голову Пирлига, понял?
— Да знаю я!
Этельвольда раздражало, что я даю ему советы.
— Знаю! — обиженно повторил он.
— Вперед! Вперед! — выкрикнул Осрик.
Как и Альфред, он был верхом и, обнажив меч, разъезжал туда-сюда вдоль рядов. Я уж подумал было, что он сейчас начнет тыкать мечом в своих людей, чтобы побудить их двинуться вперед. Ряды прошли несколько шагов, датские щиты опять поднялись, когда построился скьялдборг, и наши ряды снова дрогнули.
Свейн и его конники находились теперь у самого дальнего конца построения саксов, но Осрик поместил там группу отборных воинов, готовых охранять наш открытый фланг.
— За Бога! За Вилтунскир! — закричал Осрик. — Вперед!
Люди Альфреда, готовые принять на себя атаку, которая ожидалась из крепости, стояли слева от фирда Осрика, там, где наши ряды слегка прогибались назад. Этот отряд, в котором находился и я, двинулся вперед довольно охотно, но ведь мы почти все были воинами, да и не могли мы подать дурной пример перепуганным людям Осрика.
Я чуть было не наступил на трех зайчат, дрожавших на маленьком клочке земли, и, удивленно посмотрев на них, понадеялся, что идущие за мной не наступят на бедных зверьков, хотя и понимал, что надежды мои вряд ли оправдаются. Не знаю, почему зайцы держат своих детенышей на открытом месте, но они всегда так поступают. И эти три крохотных зайчонка, притаившихся в ямке в чистом поле, без сомнения, будут первыми живыми существами, кому суждено погибнуть в этот ветреный дождливый день.
— Ну же, ответьте им хорошенько! — выкрикнул Осрик. — Назовите их ублюдками! Шлюхиным отродьем! Вонючим дерьмом, которое прикатилось с севера! Только не молчите!
Он знал, что таким образом можно распалить людей и заставить их двинуться вперед. Датчане давно уже громко вопили, обзывая нас трусливыми бабами, однако до сих пор из наших рядов никто не отзывался. Но теперь люди Осрика тоже подняли крик, и мокрый воздух наполнился шумом оружия, грохочущего о щиты, и воплями людей, выкрикивающих взаимные оскорбления.
Я повесил Вздох Змея за спину. В сутолоке сражения меч легче вытащить из-за плеча, а не из ножен у бедра, тогда можно как следует рубануть врага сверху. А еще у меня имелось Осиное Жало — «сакс», короткий меч с крепким клинком, которым можно хорошенько пырнуть. В давке, когда клин давит на клин, короткий меч способен наделать больше бед, чем длинный. Мой щит, обитый железом, держался на левом предплечье с помощью двух кожаных петель. Поскольку на щите имелся металлический умбон размером с голову человека, он и сам по себе являлся оружием.
