Врата Афин - Конн Иггульден
Ксантипп поднял свой мешок, а Фемистокл похлопал его по плечу.
– Я выбрал тебя за то, что ты умеешь руководить людьми, а не потому, что знаток морского дела, – сказал Фемистокл и на мгновение задумался. – Хотя да, тебе еще многому нужно научиться, а времени мало. Тебе надо знать возможности и сильные стороны и кораблей, и команд. Мы разработали тактику, но сработает ли она, сказать трудно, пока мы не встретим персидский флот в море. Позволь представить тебе нашего уважаемого союзника – Эврибиада из Спарты.
На глазах у Ксантиппа Фемистокл перепрыгнул с одной стороны палубы на другую и сделал это так же легко, как если бы перешел дорогу, хотя проход был шириной в человеческий рост. По правде говоря, сделать этот длинный шаг было нетрудно, но у Ксантиппа возникло неприятное ощущение, что сидящие внизу задрали головы и наблюдают за ним. Кто-то там стучал молотком и при этом ругался. Скорее всего, корабельный плотник и его парни. Ксантипп последовал за Фемистоклом, гадая, сможет ли он когда-нибудь прыгнуть так же легко и небрежно.
На другой стороне стоял спартанец, представительный мужчина в красном плаще-трибоме и белом хитоне, неуловимо переступавший с ноги на ногу в такт движению корабля, поднимавшегося и опускавшегося на волнах. Ноги у спартанца были обнажены, но плащ длиной ниже колен защищал его от холодного морского ветра.
Ксантипп подумал о том, что придется провести в море недели или даже месяцы, и его пробрала дрожь. Одна только мысль об этом вызывала чувство потери. Воссоединение с Агаристой лишило его возможности хотя бы немного поспать. Он все еще чувствовал запах ее благовоний и мог только молиться, чтобы ветер унес этот аромат прочь. Схватив протянутую Эврибиадом руку, он ощутил железную хватку спартанца.
Справа и слева корабли набирали ход. Непостижимым образом триера ожила, и Ксантипп услышал, как волны ударяются о корпус. Ему хотелось подбежать к самому краю палубы и выпить всю эту воду. Вместо этого он выполнил свой долг, поклонившись спартанцу.
– А, изгнанник! Вернулся! – сказал Эврибиад хрипловатым голосом, напоминавшим мурлычущего кота.
– Вижу, слава бежит впереди меня, – беспечно ответил Ксантипп.
Хотя спартанец отпустил его руку, которую пытался и не смог раздавить, испытание еще не закончилось. По правде говоря, Ксантипп ничего не имел против. Им нужно было узнать друг друга и научиться доверять друг другу – в сжатые сроки. Иначе и быть не могло. Слова следовали за мыслью.
– Я – Ксантипп из дема Холаргос. Фила Акамантиды. В нашем городе недавно, едва ли прошло поколение. Я эвпатрид, можно сказать, землевладелец.
– Крестьянин, – сказал Эврибиад, пытаясь уколоть его словами.
Ксантипп улыбнулся и похлопал его по плечу, ожидая ответной реакции. Для того, кто ставил себя выше, такой жест был бы оскорблением. Спартанца, казалось, это нисколько не задело. Возможно, Эврибиад так привык к физическому насилию, что уже не реагировал на него. Ксантипп встречал кулачных бойцов, которые почти не замечали ударов, пока не появлялась кровь. Эта мысль его встревожила.
– О моей земле заботятся другие, – сказал Ксантипп. – Но да, я кормлю семьи в Афинах. Я сам стратег и воин. Я был на поле Марафона. А что помнишь ты об этой битве?
Последовало долгое молчание. Ксантипп почувствовал, что Фемистокл готовится сказать что-то примирительное, но спартанец улыбнулся и удовлетворенно кивнул:
– Я был в колонне, которая дошла до вас с опозданием на день. Я сожалел об этом много лет. Нам… запретили выступить раньше. Эфоры Спарты…
Он замолк и покачал головой. Такие вещи были не для посторонних, хотя Ксантипп едва не застонал от разочарования. Ни он, ни Фемистокл не шелохнулись, чтобы прервать спартанца, и Эврибиад, заметив их интерес, продолжил:
– Насколько я помню, ваш гонец прибыл довольно поздно. Помню, что собирался позже отхлестать его кнутом, пока не услышал, что у него разорвалось сердце. – Он сложил губы так, что они выпятились двумя складками. – Тогда был мой единственный шанс встретиться лицом к лицу с «бессмертными»! Я хотел бы услышать все, что ты помнишь о том дне. Может быть, сегодня вечером? Для меня было бы честью принять тебя на моем корабле.
Предложение было неожиданное, но Ксантипп сразу же согласился. Военный корабль спартанцев был редкостью в этих водах. Возможно, другого шанса увидеть его уже не представится.
– Для меня это честь, триерарх.
Ксантипп использовал этот титул без всякой задней мысли, обращаясь к человеку, который был капитаном спартанского корабля. Но доброжелательный тон внезапно сменился холодком.
– Пока я командую флотом, называй меня навархом, – сказал Эврибиад.
– Да, наварх, – опустил голову Ксантипп. – Приношу извинения.
Но спартанец отмахнулся от него:
– Первый раз забывается. Не ошибайся дважды, и между нами не будет ничего, кроме почтения и уважения. Это ясно?
Ксантипп заметил, что Фемистокл смотрит на него удивленно, но он и сам все понимал. Им предстояло столкнуться с персидским флотом. Из-за этого он отложил месть за потерянные годы. В сравнении с этим простое признание верховенства напыщенного спартанца было пустяком.
– Ясно, наварх, – спокойно сказал Ксантипп.
– Я так и понял, – кивнул Эврибиад. – А теперь позовите мою лодку. Буду ждать тебя на закате. Приглашение касается и тебя, Фемистокл.
– Обязанности удерживают меня здесь, наварх, даже если бы я хотел, чтобы это было не так.
Ксантипп понятия не имел, как вызвать лодку спартанца, но Фемистокл подал кому-то знак, и человек поднял знамя на древке копья. Все трое стояли в почтительном молчании, пока не подошла лодка. Эврибиад спустился в нее. Двигался он уверенно и легко, отвергая любую помощь.
Ксантипп гадал, кто еще мог подслушивать на борту. Было немного странно. Он привык высказывать то, что думает, и совершенно не заботился о том, кто его слышит. Но этот флот был не просто афинским, пусть они и предоставили более половины кораблей и судовых команд. Флот представлял всю Грецию. Ксантипп ощутил волнительный трепет в груди и отошел в сторону – оглядеться.
Десятки кораблей шли вместе по морю, как стая птиц, летящих вдоль побережья. Ряды весел покачивались, словно крылья, и волны вскипали за ними белой пеной. Некоторые корабли были серыми, но многие отливали золотом свежей сосны и дуба, их мокрые тараны вспыхивали, поднимаясь из волн и снова зарываясь в них. Прекрасное видение.
– Сегодняшнее вечернее угощение тебе точно не понравится, – сказал Фемистокл.
– Какое угощение?
– Та дрянь, которую подают на спартанском корабле. Я думал, что они подшутили надо мной, когда
