Френк Слотер - Чудо пылающего креста

Когда войска Константина неожиданно появились на южном фланге готов, угрожая полностью их отрезать, им ничего не оставалось, как со всех ног улепетывать за Дунай. Но Лициний, увидев, что план его навредить Константину сорвался, решил объявить своему соправителю-августу войну под тем предлогом, что Константин нарушил территориальную неприкосновенность его владений, хотя старший император имел на это все права при любых обстоятельствах. Итак, был брошен жребий для решающей схватки — впрочем, давно уж назревающей, что стало ясно и самому Константину, — смертельной схватки между христианством и язычеством.

Константин уже на протяжении ряда лет являлся христианином, хотя, не желая злить тех, кто все еще держался старых богов, он не провозглашал христианство официальной религией империи. Однако он все активнее участвовал в чисто религиозной жизни своих владений, о чем свидетельствовали Арелатский Собор и его вмешательство в то и дело заново разгоравшуюся борьбу с донатистами.

Лициний же, напротив, в последние годы все более открыто поддерживал язычество, отвергал Медиоланский эдикт и нападал на Церковь с целью захвата ее богатств, необходимых ему для создания армии, с помощью которой он намеревался уничтожить своего порфироносного брата. Ради этого он за счет подвластных ему стран приморья сколотил большую флотилию, степень мощи которой ему в основном удавалось скрывать. В Геллеспонте, в узкой части пролива, разделяющего Европу и Азию, он уже собрал свыше трехсот пятидесяти военных кораблей под командованием префекта Аманда.

Узнав, что в предстоящем конфликте ему придется сражаться как на суше, так и на море, Константин быстро предпринял два ответных хода: в Фессалониках, в Термейском заливе, он распорядился, чтобы на верфях день и ночь велась работа по строительству флота из двухсот военных галер и свыше тысячи транспортных судов; тем временем, чтобы Лициний не вздумал атаковать его верфи превосходящими силами своего флота, Константин стал спешно готовиться к кампании на суше, чтобы занять своего противника делом.

Однако в ответ Лициний нанес удар, стремясь выбить Константина из равновесия прежде, чем ему удастся собрать достаточно сухопутных и морских сил и взять в клещи Византий, чьи укрепления подверглись перестройке с тех пор, как лет десять назад этот город так легко достался Максимину Дайе. Поспешно мобилизуясь перед лицом этой новой угрозы, Константин послал курьера к Криспу и Дацию, прося их привести к нему как можно больше регулярных легионов из Галлии, оставив Крока с небольшой силой, но способной отразить любое вторжение из-за Рейна со стороны вечно выжидающих удобного часа германских племен. Он привел и из Италии обычно дислоцированные там легионы, влившиеся теперь в его иллирийскую армию стойких ветеранов антиготской войны.

Теплым июньским днем Крисп и Даций во главе небольшой, но закаленной армии из Галлии вступили в военный лагерь на равнине перед городом Адрианополем, где Лициний решил дать сражение Константину. Тепло приветствовав обоих военачальников, Константин повел их на холм, с которого открывалось место предстоящей им вскоре решающей битвы.

— Тут мы с Дацием перехитрили императора Галерия, — сказал он Криспу, — когда бежали из Никомедии после того, как отец потребовал, чтобы Галерий отправил меня в Галлию. Я и Даций были уверены, что где-то к западу нам приготовлена западня — то ли на главной дороге в Сирмий, то ли на самих альпийских перевалах, что лежат на пути в Наисс, — поэтому и решили схитрить. Даций хорошо знал окрестности Адрианополя, поэтому мы выехали, будто бы держа путь на северо-запад, к Альпам, а потом свернули на юг и через Филиппополь и Фессалоники выбрались на Эгнациеву дорогу.

— Я просто знал местность, а вот твой отец, Крисп, выработал стратегию, — сказал Даций. — В этом он всегда был силен.

— Ну и какую стратегию ты выберешь теперь, отец? — полюбопытствовал Крисп.

— Лициний рассчитывает на то, что река Гебр, что отделяет нас от Адрианополя, воспрепятствует нашему наступлению и удержит нас на этом берегу. — Константин указал рукой на извилистую ленту реки, протекавшей восточней того холма, где стояли они. — Переправа через реку под лобовым ударом — это всегда опасно, если противник располагает немалыми силами.

— Каков же расклад сил на этот раз? — спросил Даций.

— Мы все еще в численном меньшинстве, — признался Константин. — Мои лазутчики сообщают, что у Лициния сто пятьдесят тысяч пехоты и пятнадцать тысяч кавалерии, плюс флот а Геллеспонте, который помешает нашим войскам подобраться к нему по воде.

— А у нас?

— У нас сто двадцать тысяч пеших и конных. Флот еще и наполовину не построен и по мощи сильно уступает их флоту.

— Примерно тот же перевес, что был у Лициния, когда мы дрались с ним раньше, — резюмировал Даций. — Но теперь он, пожалуй, выигрывает в позиции. Наверное, его войска заняли высоты на той стороне реки.

— Да, у них там сильная позиция, — согласился Константин.

— Ну и что же мы будем делать?

— То же, что мы с тобой делали здесь почти двадцать лет назад.

— Не спрячешь же всю армию от врага, занимающего высоты, — возразил Крисп.

— Не всю армию, — поправил его Константин, — а только часть ее. Завтра я вслух объявлю — так что Лициний непременно узнает об этом, — что ты поведешь пять тысяч наших войск в Фессалоники для поддержки наших кораблей, когда мы пробьемся через Геллеспонт и нападем на Византий с моря.

— Значит, я не буду участвовать в этом сражении?

— Будешь, будешь, — пообещал ему Константин. — Послезавтра ты отправишься на юг во главе своих пяти тысяч, в основном лучников, кем и положено быть воинам на кораблях. По этому берегу Гебра дойдешь до места, где река поворачивает на восток, и там остановишься. Когда я пришлю к тебе нарочного с вестью о том, что здесь, у Адрианополя, сражение вот-вот начнется, ты переправишься ночью через реку на бревнах, — если не найдешь брод, — и займешь густой лес в тылу у Лициния. В подходящий момент твои лучники начнут осыпать противника сзади стрелами, чтобы создать у него побольше переполоха, который позволил бы нам значительными силами переправиться через реку.

— А не упускаешь ли ты одну вещь? — насторожился Даций. — Что, по-твоему, будет делать Лициний, когда Крисп устремится в его владения.

— Занятий у него хватит: он будет наблюдать, как мы строим мост.

Даций восхищенно тряхнул головой.

— Все как в прежние времена. Чем бы только Крок не пожертвовал, чтобы быть здесь.

— Меня это веселит, — признался Константин и показал рукой на реку. — Вот уже несколько дней солдаты таскают бревна на берег и связывают их веревками. Если Криспу удастся внести хаос в тылу противника и отвлечь на себя их легионы, мы сможем быстро навести плавучий мост. Потом по нему хлынут солдаты, да так быстро, что Лицинию покажется, будто сами ангелы переносят нас через поток.

Даций бросил на него испытующий взгляд.

— И с лабарумом впереди?

— Разумеется. — Константин вдруг заговорил рассудительным тоном: — Лициний стоит за прежних богов и пытается уничтожить Церковь Христа. Возможно, это будет важнейшая битва из всех, что разыгрывались в мировой истории.

Глава 28

1

Начало битвы за Адрианополь отложили на три дня, чтобы дать возможность Криспу с его пятитысячным войском осуществить план Константина: занять удобную для лучников позицию в густо заросшем лесу за спиной у Лициния. Чтобы Лициний не заподозрил что-то неладное, Константин в нескольких местах вдоль реки инсценировал ложные атаки, вынуждая врага постоянно перемещать войска, пытаясь помешать переправе. Тем временем его основные силы день и ночь трудились над завершением строительства понтонного моста.

Этот, в целом неплохой, план стал рушиться уже в конце первого дня активных действий, вскоре после того, как лучники Криспа ударили в тыл врага, осыпав его градом стрел. Внезапная атака на какое-то время повернула ход сражения против Лициния. Но река внесла свои коррективы в действия императора. Ливни, разразившиеся в горах, вызвали небывалый подъем воды, и возведение моста через реку оказалось делом более трудным, чем предполагал Константин. Задуманные им клещи не удавались, и, когда он увидел, что от противоположного берега оттягиваются значительные силы, он понял, что враг правильно оценил тяжелое положение, в которое попал Крисп. Если он тотчас не придет к нему на помощь, отряд лучников в тылу у Лициния будет разбит.

— Я буду перебрасывать мост через реку! — крикнул Константин Дацию уже на бегу к своей лошади. — Постарайся прикрыть нас как следует лучниками.

Даций не протестовал, хоть и видел, на какое рискованное предприятие идет Константин. Оба понимали, что коли именно он послал Криспа в тыл противнику, значит, и ответственность за спасение как можно большего числа солдат из тех пяти тысяч лежит на его плечах.