Вельяминовы. За горизонт. Книга 1 - Нелли Шульман

– Я сейчас… – поговорив по телефону, Генрик высунулся из будки:

– Все на мази, как мы говорили в Польше… – он подмигнул Адели, – я звонил бывшему соседу, по комнате в интернате. Он преподает музыку, в Иерусалиме, его подружка живет в кибуце Хульда. Он собрался навестить девушку. Ключ от квартиры он оставит под ковриком… – забыв, где стоит будка, Адель быстро поцеловала Генрика в губы:

– Побежали, у нас есть пара часов… – рядом раздался возмущенный мужской голос. Хасид говорил на идиш:

– Позор, разврат, в сердце святого города… – смешливо отозвавшись: «Не подглядывайте, уважаемый господин», Генрик взял Адель под руку:

– Он сказал, что ты очень красивая, но я ему велел не заглядываться на чужих жен, что запрещено Торой… – Адель фыркнула:

– Не ври. Я немного понимаю идиш… – Авербах отозвался:

– Все равно, он подсматривал, поделом ему. Ты и вправду очень красивая, любовь моя… – не размыкая рук, они заторопились на улицу Яффо, к автобусной остановке.

Сухой ветер пустыни носил сосновые иголки, по деревянному столу.

Бронзовая менора, неподалеку, блестела под солнцем. Хлопал холщовый навес летнего кафе. С улицы короля Георга доносилось раздраженное гудение машин:

– Пробка, дядя Меир, – развел руками Шмуэль, – когда заседает кнессет, полиция перекрывает движение. Впрочем, до «Царя Давида» мы и пешком доберемся. Правильно мы сделали, что оставили машину на стоянке…

Меир не собирался зависеть от рейсового автобуса:

– У меня не так много времени, – объяснил он шурину, – меня ждут в Тель-Авиве и на юге… – затянувшись сигаретой, Авраам поморщился от боли в сломанных ребрах:

– Надеюсь, ты не предпримешь ничего мальчишеского, Меир. Тебе пятый десяток, у тебя четверо детей… – полковник уверил его:

– Разумеется, нет. Но среди египетских пленных могут оказаться их военные инструкторы. Давно известно, что Каир кишит беглыми нацистами. Они живут припеваючи, ни от кого не прячась. Я здесь с приватным визитом, – Меир вздохнул, – но Коротышка попросил меня помочь разведке, в качестве консультанта… – он, разумеется, не упомянул шурину о дальнейших планах.

Утром полковник еще не знал об отправке на Синай миссии Джона и Марты. Сейчас в его полевой, армейской сумке, появилась карта, с четкими отметками:

– Теперь я все знаю… – сдвинув темные очки на нос, Меир попивал лимонад, – отвезу молодежь в кибуц, и рвану в Тель-Авив, то есть, в его окрестности…

В семь вечера Харель ждал его на закрытой авиабазе, неподалеку от города. Меир не собирался задерживаться в ставке генерала Даяна:

– Мне дадут заправленный виллис, снабдят оружием, и поминай, как звали. Ориентируюсь я хорошо, а Джону и Марте сообщат точку нашего рандеву по рации… – на личной встрече с Бен-Гурионом, Меир заметил:

– Я где только не воевал, господин премьер-министр. Я сражался во льдах, в джунглях и в пустыне. Там мой племянник, – он указал на юг, – и другие евреи, попавшие в беду. Я не могу стоять в стороне… – Бен-Гурион испытующе взглянул на него:

– Если бы вы сделали алию, полковник, вы могли бы… – Меир вскинул бровь:

– Я знаю, господин премьер-министр. Но я американец, мой долг, служить своей стране… – сидя с племянником в кафе Кнессета, Меир подумал:

– Служить своей стране означает не скрывать правду, от народа Америки. После смерти Зильбера я положил материалы о незаконных опытах с умалишенными под сукно. Он бы не побоялся дойти до Верховного Суда, а я струсил, прикрылся семьей. Но у меня не было свидетельских показаний, а миссис Анну тоже никто бы не послушал. Она вообще не существует, с точки зрения государства. Даллес никогда не позволит ей выступить в суде или на слушаниях в Конгрессе…

Меир не заглядывал в большой зал бывшего особняка Фруминых, где временно заседал Кнессет, но слышал крики, из-за дверей:

– У нас всегда так, – заметил Шмуэль, – и галстук тоже не обязательно было надевать, дядя Меир… – едва покинув здание, полковник стянул с шеи галстук:

– Встреча с главой правительства, – отозвался он, – профессиональные привычки никуда не денешь… – допивая кофе, Шмуэль взял у него сигарету:

– Менору привезли из Британии… – он указал на скульптуру, – в подарок народу Израиля. Церемония состоялась в апреле, я тогда еще служил в армии. Я переводил, на торжественном открытии памятника. Потом ее поставят у нового здания Кнессета… – порывшись в кошельке, Меир присвистнул:

– С вашими, то есть нашими войнами, непонятно, когда оно откроется. Впрочем, кладбище привели в порядок… – Шмуэль кивнул:

– Я там часто бывал. Сопровождал захоронения, следил, чтобы могилы оставались в порядке. Мог ли я подумать, что мне придется… – племянник посмотрел в сторону.

Тело Эстер ожидало погребения в морге больницы Шаарей Цедек. Похороны проводили главный раввин Израиля, рав Герцог и начальник армейского раввината, Шломо Горен. Шмуэль подумал:

– Бен-Гурион знает о моем крещении, однако на встрече он ничего не сказал. Понятно, что такое не утаишь, у нас маленькая страна. Ладно, сначала надо найти Иосифа, привезти его домой, то есть на похороны… – твердая рука дяди коснулась его плеча:

– Пошли, высажу вас в Кирьят Анавим, а сам поеду в Тель-Авив… – Меир сверился с часами:

– К вечеру окажусь там, как я и рассчитывал… – он придавил пустой чашкой несколько купюр. Вежливо пропуская его вперед, племянник замялся:

– Дядя Меир, вы в Тель-Авиве встречаетесь с дядей Джоном и тетей Мартой? Но кто улетел за линию фронта? Десантники, наверное… – Меир хмыкнул:

– Ты бывший офицер, лейтенант, а хочешь, чтобы я разболтал военную тайну. Улетел тот, кому положено… – лавируя между машинами, они перебежали на другую сторону улицы, – а с тетей Мартой и дядей Джоном я скоро увижусь… – Шмуэль заметил упрямый огонек, в серо-синих глазах дяди:

– Все равно, он мне ничего не скажет, – понял юноша, – старики, они все, словно кремень. И мама тоже такая была… – Меир кивнул на проулок, ведущий к рынку:

– Купим детям подарки, и отправимся в «Царь Давид» … – они скрылись среди увешанных дешевым товаром лавок.

Синайская пустыня

Белая пыль скрипела на зубах, оседала на потном лице. Даже ночью бетонные стены дышали жаром. В узкой щели, под железной дверью брезжил слабый отсвет электрической лампочки.

Иосиф сидел у стены, уткнув избитое лицо в испачканный кровью и рвотой рукав армейской рубашки хаки:

– Непонятно, ночь сейчас, или нет… – в голове что-то назойливо жужжало, – я точно помню, что мы нарвались на египтян вечером. Только сколько дней прошло, с тех пор…

Иосиф не знал, где он находится. Его втолкнули в раскаленную комнатку без окон, снабдив пинком, в поясницу, сорвав с головы мешок. Проехавшись по каменному полу, он вдохнул запах нечистот. Загремело ведро, кто-то из египтян крикнул:

– Подыхай в дерьме, проклятый еврей. Мы придем плюнуть на твой труп, собака… – с тех пор его покормили всего раз:

– Если считать кормежкой сухую лепешку и толику воды… – Иосиф облизал пересохшие, запекшиеся ссадинами губы, – вода отдавала железом. Значит, нас увезли недалеко от родника, где мы останавливались на привал. Другой воды здесь взять неоткуда… – он хорошо помнил армейскую карту, составленную по данным бедуинов:

– Ребята знают Синай, как свои пять пальцев. Дядя Авраам тоже рассказывал о роднике. Он ночевал в здешних пещерах, когда бродил по пустыне. На полсотни километров вокруг нет другой пресной воды… – ближайшей водной артерией к роднику был именно Суэцкий канал.

Иосиф подозревал, что в их отсутствие Израиль успел атаковать Египет:

– По рации нам ничего не сообщили, но и не должны были. Мы вышли в эфир ненадолго, только чтобы южная ставка успела нас запеленговать. Мы были на пути домой… – группа несла на север сведения о минных полях египтян и дорогах, проложенных в пустыне. Все понимали, что Египет тоже готовится к войне:

– Должно быть, мы напали на них первыми, – понял Иосиф, – в октябре все говорили о будущем конфликте. Израиль рассчитывал на поддержку Британии и Франции… – подумав о Европе, Иосиф вспомнил