Владимир Москалев - Екатерина Медичи

— Пусть ждет. Это ее право, я бы даже сказала — обязанность. Что я вам отвечу? Пока ничего. Я еще не решила. К тому же я еще не знаю мнения собственного сына по этому поводу, а ведь дело напрямую касается его. — И, чтобы послу не так сладко спалось, она добавила: — Мы обсудим это без вас, а вам объявим завтра. Ведь Генриху Наваррскому предложила руку и сердце Елизавета Английская, и ему самому теперь предстоит выбрать себе невесту, одну из двух. Ступайте, господин посол, вы чересчур утомлены, да и мы тоже. Завтра или на днях мы объявим вам наше решение.

Жанна повернулась к дверям:

— Дю Барта, проводите господина посла в его апартаменты.

Все встали. Посол откланялся и вышел.

Глава 4

Адмирал сдается, или как можно пленить врага, не объявляя ему войны

— Итак, адмирал, вы твердо вознамерились ехать? — спросила Жанна.

— К этому обязывает меня мой долг, — ответил Колиньи.

— Или, вернее, ваше желание потягаться с испанским королем и отобрать у него Фландрию?

— Таково желание и самого короля Карла французского.

— И вы полагаете, что король раскроет вам объятия, назначит вас главнокомандующим, и вы поведете вашу армию вкупе с союзными войсками в поход на испанцев?

— Признаюсь, ваше величество, меня удивляет, почему вы не желаете этому верить. С чего вы взяли, что король обманывает меня и цель предстоящего похода — всего лишь заманить меня в ловушку?

— Неужели вы не поняли, что все обстоит именно так? Разве вы не уразумели этого из моей беседы с послом? Разве не поняли, что он хитрит, лукавит? Ему даны указания сделать все возможное, чтобы уговорить вас оставить Ла Рошель, в том числе и наплести всяких небылиц о помощи союзников, которые никогда не выступят на подмогу вам, покуда не будет на то соизволения королевы-матери. Я не говорю уже о папе Римском, который проклянет герцога Козимо, если тот решится выступить против самой мощной католической державы — Испании! И во имя чего? Чтобы адмирал Франции Гаспар де Шатильон де Колиньи, вождь протестантов, непримиримый враг папы, разбил Филиппа Испанского в Нидерландах, отобрал у него Фландрию и сделал ее гугенотской областью Франции? Не кажется ли вам это абсурдным, милостивый государь?

— Но ведь королева-мать тоже стоит за этот поход.

— Повторяю вам, ее итальянский кузен никогда не пойдет против воли папы, а без него ваша победа кажется мне весьма сомнительной.

— И все же я твердо, надеюсь и верю в эту победу, мадам.

— Которая и приведет вас к трагическому финалу. Я исхожу из худшего. Вспомните ваших братьев Д'Андело и кардинала Оде де Шатильона. Вы прекрасно знаете, что умерли они не своей смертью. Оба были отравлены, не так ли, Людвиг? — обратилась королева к Нассау.

— Совершенно верно, ваше величество. Д'Андело принял яд, предназначенный адмиралу, вам это известно и без меня. А кардинал Шатильон выпил отравленное вино из бокала, который подали ему собственные слуги, шпионы Екатерины Медичи. Так сообщил мне мой человек, которого я посылал в Англию по этому делу. Слуг тех во дворце кардинала больше никто не видел.

— И после этого вы утверждаете, — снова обратилась Жанна к адмиралу, — что мадам Екатерина не желает вам ничего плохого, а наоборот, искренне любит вас?

— Но почему? Почему я должен опасаться короля и его матери?

— Потому, что она хочет отделаться от вас.

— Но каковы ее мотивы?

— Что ж, я объясню вам. Едва вы разобьете Филиппа и избавите Нидерланды и Фландрию от испанского владычества, как вас станут величать национальным героем и увенчают лаврами победителя и искусного полководца до такой степени, что сама королева-мать окажется в тени. Будут говорить только о вас, а о ней — ни слова. Этого первенства она вам не простит. Вспомните герцога де Гиза. Знаете, что король до сих пор мечтает убить его, а вдовствующая королева откровенно ненавидит? Не задумывались, почему? Потому что он снискал славу и популярность, как в народе, так и в придворных кругах не только Франции, но и всех европейских дворов. Король с его матерью, естественно, остались в тени. Уяснили теперь причину этой ненависти? Но Гиз богат, знатен и могуществен, избавиться от него не так-то просто, а вот с вами они разделаются в два счета. Теперь «вы понимаете, надеюсь, что вам не надо ехать ко двору? Никакой войны не будет, значит, вас просто заманивают в ловушку, из которой вам уже не выбраться. Но, повторяю, случись этот поход и одержи вы победу — вам и в этом случае не миновать гибели. Вспомните итальянские войны. Кто вел войска и одерживал победы? Вы и Франциск де Гиз. Кто отбирал у англичан и возвращал Франции ее города? Вы и Франциск де Гиз. А кто в конечном итоге стяжал себе славу и был увенчан лаврами победителя? Тот, кто сидел во дворце и объявлял себя главнокомандующим всех войск, Тот, кто воздействовал на разум и поступки короля через свою союзницу Диану де Пуатье. Коннетабль Франции Анн де Монморанси, ваш дядя! Попробовали бы вы или Гиз оспорить у него право победителя! В лучшем случае вы оба окончили бы свои дни в Бастилии, в худшем — на эшафоте, обвиненные в государственной измене. Но сейчас не те времена, и его сын не ровня отцу. Победителем по праву будете вы, но этим же вы и наживете себе смертельного врага в лице вдовствующей королевы Екатерины Медичи.

— Все это так, мадам, — решительно объявил Колиньи, и по его тону, Жанна поняла, что ей не удалось его убедить, — но я все же вернусь ко двору. К этому обязывает меня мой долг вассала, поскольку я не являюсь суверенным государем в отличие от вас. Я всего лишь адмирал французского королевства, подданный его величества короля Карла IX, которому я обязан служить.

— Жанна устало вздохнула. Старик словно ослеп, будто заколдован, и сам сует свою голову в пасть к тигру. Но довольно. Ее терпению и доводам пришел конец. Теперь она должна подумать о сыне. Это важнее.

— Анри, — сказала она ему, — ты знаешь, что решается твоя судьба. Они зовут тебя, чтобы обратить в свою веру. Тогда гугеноты лишатся своего вождя — наваррского короля. Хорошо подумай, сын мой. Станешь мужем принцессы — будешь никем. Станешь супругом Елизаветы — будешь королем. Твоя сестра тоже станет королевой Шотландской — должность вакантная, поскольку Мария Стюарт сидит в тюрьме. Двоякая польза нашей религии, и от тебя сейчас зависит ее судьба, ибо твое решение — глас Божий для нас всех.

Генрих не торопился с ответом. Подождал, не скажет ли кто-то что-нибудь еще. Но все молчали. Все уже было сказано.

Подал голос Лесдигьер:

— Сир, вы должны помнить, какой вы нации и где ваша родина. И вовсе не обязаны менять веру, о чем они будут неустанно хлопотать. Надо быть хитрее.

— Вот именно, Лесдигьер, хитрее! — воскликнул Генрих Наваррский и оглядел всех собравшихся.

Они смотрели на него и молча, ждали его ответа. Если он поедет в Англию, он потеряет наваррское королевство, а они — своего вождя и короля.

— Действительно, — объявил он в гнетущей тишине, — я буду никем в семействе Валуа, но со мной останутся моя Франция и мой трон. В Англии я буду жить как узник старой королевы. Да, выбора у меня два, но Божье предназначение одно. Будущее религии в наших руках, а мое слово — это глас Божий. Я буду служить Франции. Я сохраню мою веру и останусь верным сыном своей отчизны. Я выбираю толстуху!

Колиньи не выдержал, вскочил с места и потряс Генриху руку. Следом поднялся Ла Ну:

— Сир, позвольте мне поздравить нас всех, ибо решение ваше мудро, и тоже пожать вашу руку.

За ним подошел Людвиг Нассау:

— Я не сомневался в вашем ответе. Я знал, что вы патриот своего отечества и не променяете его ни на какие туманные дали и призрачные обещания старой королевы.

Конде улыбнулся и хлопнул Генриха по плечу:

— Как мог бы ты уехать, коли здесь остается твой кузен Генрих Конде, который любит тебя!

— Вот видите, Лесдигьер, — произнесла Жанна, — нам не пришлось уговаривать моего сына. Рука провидения направила его на нужный путь, и он принял верное решение.

— Я нисколько и не сомневался в этом! Только такая мать, как вы, ваше величество, могла родить и воспитать такого сына. Сир, я восхищен вами. Знайте отныне, что преданнее слуги вам не найти.

— Благодарю вас, Лесдигьер. Я вспомню ваши слова, когда стану королем Франции.

— Всегда к услугам вашего величества.

— А пока, — добавил Генрих, — роль супруга английской королевы мы предоставим одному из наших кузенов Валуа — Анжу или Алансону. Они должны быть мне за это еще благодарны.

— Итак, — сказала Жанна, — что мы ответим послу?

— Что брак — дело решенное, — заявил Колиньи.

— Но у меня есть условия, касающиеся их интересов. Переговоры о женитьбе закончены, теперь я буду ждать выполнения своих условий. А на свидание с мадам Екатериной я поеду одна, ты, Генрих, останешься здесь. Им не удается так скоро заполучить тебя и засадить в клетку, именуемую Лувром.