Михаил Каратеев - Ярлык Великого Хана
Василия «золотая баба» не интересовала, но о юграх их нравах он постарался вызнать все, что было возможно Егошинцы говорили, что это народ беспокойный и коварный, не упускающий случая пограбить, и что не все их племена признают над собою власть татарского хана. Было ясно, что встреча с ними не сулит ничего хорошего, и наши путники решили ехать дальше с соблюдением сугубой осторожности.
Густым лесом двинулись они вдоль низменных берегов Тагила, зорко глядя вперед, почти не разговаривая и на остановках не разводя костров. Но все вокруг было спокойао, и, не встретив по дороге ни души, к вечеру четвертого дня они благополучно достигли реки Туры. По их расчетам, до ставки хана Мубарека теперь оставалось не более пяти дней езды, и они вздохнули свободно.
– Ну,– сказал Василии, залезая после ужина в свой спальный мешок и готовясь заснуть,– теперь опасаться, пожалуй, нечего. Чай, так близко к ханскому городу югры не суются.
Никита был такого же мнения. Они крепко заснули, а на рассвете были разбужены диким, многоголосым воем. Высунув голову из мешка, Василий увидел, что небольшая полянка, на которой они спали, со всех сторон окружена смуглыми и скуластыми всадниками, вооруженными луками и копьями. Он протянул руку к сабле, лежавшей рядом, но сейчас же почувствовал, что острие копья упирается ему в грудь. Поведя глазами в сторону, он увидел, что Никита и Лаврушка тоже прижаты копьями к земле, и понял, что о каком-либо сопротивлении нечего и думать. Надеясь еще, что их окружили белоордынцы, Василий, не двигаясь с места, спросил по-татарски:
– Кто вы такие и что вам от нас нужно?
Но в ответ всадник, наставивший на него копье, закричал что-то на совершенно непонятном языке, и Василий с горечью понял, что они попали в руки югров.
Один из них, видимо старший, выехал между тем вперед и крикнул что-то на своем языке, обращаясь к воинам, которые тотчас раздались в стороны. А затем, поглядев на пленников, сказал уже по-татарски:
– Встаньте!
Василий, Никита и Лаврушка вылезли из мешков в встали на ноги, хмуро глядя на югорского старшину.
– Отвечайте, кто вы и куда едете?– спросил последний.
– Я русский князь и еду послом великого государя всей земли нашей к хану Мубареку. А со мной слуги мои,– Василий, надеясь, что посла, едущего к хану, югры задержать.
– Что-то мало у тебя слуг,– усмехнулся кочевник. – Или у государя вашего не хватает людей, чтобы к хану приличное посольство послать?
– Нас было много,– сказал Василий,– но на реке Ак-Идель, напали на нас булгары и почти всех перебили. Только трое и ушли.
– А где же подарки для великого хана?
– Говорю же тебе – булгары все отбили. Лишь малая осталась у нас во вьюках.
Минуту недоверчивый югр молча сверлил Василия очим взглядом своих слегка раскосых глаз. Потом сказал: Коли ты вправду посол, покажи грамоту, которую везешь от своего князя к великому хану.
Грамоты мне князь наш не дал. Дело промеж них тайное, а грамоту всякий прочесть может. На словах должен передать великому хану то, что мне наказано.
– Тогда покажи пайцзу от твоего князя. Послов без нее не посылают. И ежели у тебя ее нет, значит, ты просто или лазутчик, и я велю посадить тебя на кол!
Положение было почти безнадежное. Думая теперь лишь о том, как бы подороже продать свою жизнь, Василий оглянулся на Никиту и при этом движении почувствовал, как что-то царапало ему грудь. И его осенило. Расстегнув кафтан, он снял с себя византийский образок архангела Михаила, даренный ему Еленой, и протянул его югру. – Вот пайцза моего государя,– сказал он. «Выручи и спаси, святой Архангел, заступник и повитель наш небесный»,– молился про себя Василий, пока свирепый кочевник вертел в руках драгоценную иконку, сверкающую золотом и разноцветной эмалью.
– Ладно,– сказал наконец югр, возвращая ее Василию, – Седлайте коней, берите вещи свои, и едем! Мы сами проводим к великому хану. Если ты вправду посол, нас отблагодарит. Если нет,– отдаст и вас, и ваше добро нам.
Под неусыпной охраной югров они тронулись в путь и через четыре дня прибыли в город Чингиз-Туру, куда уже возвратился на зимовку великий хан Мубарек.
*Ак– Идель -татарское название реки Камы.
Часть 4
Глава 41
Как уже было упомянуто, название Ак-Орды получил улус, который, после смерти Джучи-хана, достался его старшему сыну Орду-Ичану. По величине, приблизительно равной всей площади Европы, оп включал в себя Западную Сибирь и почти всю территорию современного Казахстана. На востоке он простирался почти до реки Енисея, на западе был ограничен Уральским хребтом и восточным побережьем Kaспийского моря, а южная его граница шла примерно по линии: залив Кара-Богаз – среднее течение Сырдарьи – озеро Балхаш.
Первоначально, во времена Орду-Ичана и ого ближайших преемников, вся жизнь Белой Орды сосредоточивалась в южной части ее владений и столицею белоордынских ханов был древний город Сыгнак, ранее принадлежавший хорезмшахам и стоявший на реке Сырдарье, приблизительно в пятидесяти верстах от ее впадения в Аральское море.
Эта часть Средней Азии, до завоевания ее монголами была густо заселена народами тюркского племени, которые входили в состав двух могущественных государств – Хорезма и Мавераннахра. Они отличались довольно высокой культурой. По рекам Сырдарье и Амударье было много цветущих городов, с широко развитой торговлей и ремесленным мастерством, немало они породили в выдающихся представителей научной мысли. Существовала искусно построенная и широко разветвленная оросительная система, делавшая пустынные и засушливые области вполне пригодными земледелия.
*Мавераннахр, что по-арабски означает «Двуречье», – древнее государство, в состав которого входили Бухара н Самаркандская область.
Всe это во время монгольского нашествия было варварски разрушенно и частично начало восстанавливаться лишь спустя несколько десятилетий. За этот срок сильно изменился духовный облик самих завоевателей: придя здесь в тесное соприкосновение с более культурными тюркскими народами, монголы начали быстро смешиваться с ними и отюречиваться. Почти сразу они отказались от своей прежней религии и приняли ислам, а в третьем-четвертом поколении совершенно забыли родной язык и стали говорить по-тюркски. Следует заметить, что в этом процессе денационализации монголов главную роль сыграли кипчаки, или половцы, на территории которых, носившей общее название Дешт-и-Кипчак, в основном разместилась татарская Орда.
Как известно, все огромное войско Чингисхана, в военном и административном отношении, делилось на правое и левое крыло. При размещении на новых, завоеванных землях, правое образовало Золотую, а левое Белую Орду,– сообразно чему установилось и две отдельных правящих династии,– идущих соответственно от Бату-хана и от его старшего брата Орду-Ичана, – причем первая вначале играла доминирующую, а вторая подчиненную роль.
Относительно первых пятидесяти лет существования Белой Орды до нас дошло очень мало сведений. Однако не подлежит сомнению, что этот период ее истории протекал без крупных внешних или внутренних потрясений и что первые белоордынские ханы были во всем послушны воле великого хана Золотой Орды.
Точный порядок наследования верховной власти в Белой Орде нам тоже не вполне известен. По-видимому, после Орду-Ичана правил его старший сын Саргахтай, а потом Коничен, сын Саргахтая. Затем на белоордынский престол вступил уже вполне достоверный хан Сасы-Буга, надо полагать, сын одного из них. Он царствовал с 1291 по 1310 год и был верным вассалом Золотой Орды. Ему наследовал старший сын Эрзен, причем не обошлось без борьбы: претендентов на ханство было несколько и в разгоревшейся смуте Эрзен взял верх только благодаря поддержке золотоордынского хана Узбека.
*Позднейший татарский язык очень мало отличается от половецкого.
**В Дешт– и-Кипчак входили южнорусские степи между Днепром и Доном, Крым, Среднее и Нижнее Поволжье, а также значительная часть среднеазиатской степной полосы.
Эрзен оставил по себе очень хорошую память. Это был, гуманный и справедливый правитель, весьма заботившийся о благоустройстве и процветании своей страны. Он восстановил многие города, разрушенные во время нашествия Чингисхана, построил большое количество школ, мечетей и общественных здании, а главное – умиротворил всех своих беспокойных родичей, выделив им обширные улусы и строго определив права и старшинство каждого. Его одиннадцати летнее царствование прошло без всяких смут, и персидские историке отмечают, что за все это время в Ак-Орде «никто из великих не притеснял меньших, а меньшие были неизменно почтительны к старшим».
После его смерти, в 1321 году, на ханство в Сыгнаке вступил его младший брат Мубарек-ходжа. Само имя это указывает, что к тому времена белоордынская династия была уже совершенно отюречена. Титул «ходжа» означал, что в жилах его носителя течет кровь первых мусульманских халифов, преемников Магомета, и в Средней Азии он был настолько почетным, что им не пренебрегали даже царствующие ханы. Мубарек мог получить на него право только в том случае, если его матерью или женой была представительница древнего мусульманского рода, который удовлетворял этому требованью. Уже в начале четырнадцатого столетия титул ходжи неразрывно связывается с именами очень многих чингисидов, особенно членов белоордынской династии.
