Сергей Жоголь - Сыны Перуна
Голубоглазый малыш, совсем ещё крохотный, но уже сильный и крепкий, словно прочитав мысли отца, замахав маленькими ручонками, забавно и мило улыбнулся ему.
Эпилог
Его звали Лешко, это прозвище он получил уже в зрелом возрасте, и оно накрепко приклеилось к косматому худющему мужику с зелёными водянистыми глазками и напоминающей клок пакли бородой. Может, так его назвали оттого, что он и вправду был похож на духа лесной чащи – Лешего, а может, оттого, что был он очень странный, убогий, словно лишённый чего-то, может быть, разума, а может, души. Но убогих славяне не обижали, порой даже заботились о них, а Лешко был особенным. Не любили его люди, может, за взгляд его недобрый, может, за злобный нрав, но связываться с ним побаивались оттого, что был Лешко сыном Уроша – того самого тиверского колдуна, который предсказал Великому князю киевскому смерть от собственного коня. Сам-то Урош культу
звериного бога, Велеса, поклонялся, может, оттого и любил Лешко не людей, а всё больше зверьё всякое лесное, умел с всякими тварями общаться и даже поговаривали, разговаривал с ними на их зверином языке. Многие, конечно, говорили, что сказки всё это, но были и такие, которые верили. Не любил Лешко только лошадей да собак.
– Они – псы да кони – природу свою предали, – говаривал безумный сын жреца. – Все зверушки в лесу живут, сами себе кормятся, а эти человеку служат, значит – они плохие, нечистые.
Никто с безумцем не спорил. Мало ли, что этот лишенец болтает. Только не все его таковым считали, многие замечали в Лешко хватку крепкую да коварство и не связывались с ним.
Когда Урош в последний раз уходил из дома, он небрежно обмолвился:
– Пришли вороги наши. Эти русы – Перуновы слуги, а значит, убийцы. Они людей режут, а охота у них любимое развлечение. Убьют зверя какого, медведя или лося, даже прощения не попросят ни у духов леса, ни у самого Велеса. Упыри чистые. Но я-то им покажу, что и как. Надобно лошадей у них потравить, чтоб не ездили больше в наши земли.
С этими словами Урош покинул свою лесную обитель и отправился в неизвестном направлении. Провожая отца, Лешко только согласно кивал головой и глуповато посмеивался. С того самого дня, как отец ушёл к русам, его никто не видел. Через неделю Лешко, испуганный и голодный, отправился на поиски отца. Он приставал к жителям, расспрашивал их, не видели ли они старого жреца, но никто ничего толком ему так и не сказал. Люди то ли из жалости, то ли из страха время от времени давали ему еду, то хлеба кусок, то репу пареную, то миску с кашей. Лешко был неприхотлив и, каждый раз, схватив очередную подачку, убегал куда-нибудь в укромное место и поедал свою простую пищу.
Но однажды ему всё-таки повезло. Какая-то сердобольная баба рассказала ему о том, как Урош заявился к русам, пытался потравить их коней и после этого предрёк самому князю скорую смерть от собственного коня. Баба оказалась болтливой и рассказала Лешко всё, что случилось на том самом пиру, когда русы праздновали свои победы. Оно и немудрено, про историю с пророчеством в поселении тиверцев не знал разве что глухой. Всех напугал старый колдун, вот и ходили с тех пор слухи да небылицы о том, как Урош самого князя не убоялся да потом ещё и сгинул неизвестно куда. Баба сунула убогому мужичку краюху черствого хлеба и добавила:
– А папаню-то твоего какой-то вой в лес повёл, вон в ту сторону, – бабка кивнула головой в том направлении, куда по приказу князя увёл старого жреца дружинник Деян. – Я-то сама видала, поищи, может, и сыщется батяня твой, а то как же ты один, пропадёшь ведь, небось.
Лешко, услыхав эти слова, схватил сухую краюху и, не поблагодарив свою благодетельницу, молча побежал в указанном женщиной направлении. Проглотив почти не жуя свою пищу, сын жреца отправился на поиски.
И вправду говорят, кого природа лишает разума, того она и одаривает каким-то другим талантом. Лешко обладал каким-то нечеловеческим, звериным чутьём. Пожалуй, только благодаря ему он и сумел отыскать заваленное ветками тело Уроша, которого перепуганный Деян спрятал в лесу. Лешко долго сидел перед начавшим уже гнить телом и когда наконец понял, что отец больше не станет ему помогать, просто встал и пошел, куда глаза глядят.
Но теперь Лешко словно прозрел, часть его безумного мозга словно ожила, и в ней вертелись всего несколько фраз. Последние слова, которые он услышал от отца о том, что надо отравить княжьих коней, и слова пророчества, услышанные от болтливой бабы-благодетельницы, о том, что князь должен умереть от своего собственного коня. Именно с этими мыслями он продолжал скитаться по разным землям и странам, пока не добрёл до самого Киева, места, где, как он знал, живёт сам князь-упырь, которого нужно покарать. Здесь Лешко снова повезло. Он поселился прямо у княжьих конюшен и стал ждать, когда князь явится сюда собственной персоной. Мужики-конюхи, которые сперва хотели намять ему бока, потом поняли, что имеют дело с убогим, и пожалели бедолагу. А когда увидели, что у Лешко какой-то особый дар общения со зверьём, лошади словно слушали странное его бормотание и совсем не боялись его, то и вовсе разрешили ему жить на конюшне, убирать навоз, чистить, кормить и поить коней. Пусть он не любил лошадей, но об этом он не сказал никому. Словно по волшебству единственное животное, которое не признало убогого тиверского мужичонку, был тот самый конь князя, которого по просьбе дружины князь убрал от себя, хотя и приказал заботиться о нем самым лучшим образом. Стоило только Лешко приблизиться к старому жеребцу, как конь начинал громко ржать, бить копытами и каждый раз пытался укусить пришлого чужака.
– Не нравишься ты ему, – говаривал Шига – старший конюх. – Конь-то это княжеский, самых знатных кровей, вот он тебя, оборванца, и не жалует. Ступай отсюда, вон, других лошадей полно, отрабатывай хлеб свой, а к этому коню больше не суйся.
Лешко больше и не подходил к княжьему коню.
– Подожди ещё, пока не пришло времечко твоё, – каждый раз бормотал он, злобно поглядывая на разъярённого жеребца. – Скоро помирать вам времечко придёт, ты ведь у меня на счету первый.
Так он прожил на конюшнях несколько лет, пока однажды сам Шига не показал ему приехавшего на конюшни князя.
– Вон, видишь воина в красном плаще? – прошептал Шига Лешке, держа его за рукав. – Не вздумай на глаза ему попасться, а то я не посмотрю, что ты дурень, намну бока так, что не поздоровиться. Не хватало ещё, чтобы князь меня отчитал за то, что я всяких оборвышей на конюшне держу.
– Ну вот, значит, ты какой, князь-упырь, – пробурчал про себя Лешко, хищно улыбаясь. – Стало быть, пришло время пророчества.
– Что ты сказал-то, я не понял? – переспросил Шига, но Лешко отвернулся от него и убежал в свою каморку, где он всё это время жил.
– Да, странный он, как бы и вправду не сотворил чего, – и Шига поспешил встречать прибывшего князя, напрочь позабыв про своего безумного помощника.
На следующий день бывший конь Олега издох, а через некоторое время пали ещё пять лошадей из княжьей конюшни, и в довершение всех бед Лешко исчез.
* * *
Лешко бежал по болоту, ловко перескакивая с кочки на кочку, время от времени, чтобы удержать равновесие, хватаясь за тонкие стволы берёзок и осин. Он сразу же выбросил лук, из которого стрелял в князя, и колчан с тремя оставшимися в нём отравленными стрелами. Дружинники, которые погнались за ним, давно уже отстали, так как были в кольчугах и с оружием, да к тому же не знали тайных троп, которые заранее разведал Лешко.
Кроме дара общения с животными, которым наградила его природа, у Лешко было ещё две способности. Они были у него от отца. Лешко отлично разбирался во всяких снадобьях, а также умел готовить смертельные для человека и зверя яды. Ещё одно умение, преподнесённое ему Урошем, была стрельба из лука. Старый колдун умел поражать любые цели и обучил этому сына. Правда, Лешко никогда не стрелял в животных, а любил просто попадать в обычную мишень: брёвнышко или кусок берёзовой коры, закреплённой на дереве. Поэтому, когда он стрелял в князя, рука его не дрогнула и стрела нашла свою цель.
