Натан Рыбак - Переяславская Рада (Том 1)
Не спалось Тимофею. Поднялся с лежанки, торопливо надел кунтуш и вышел из дому. На майдане уже ожидали казаки. Мартын Терновый, хмурый и молчаливый, подвел гетманичу коня. Садясь в седло, Тимофей пошутил:
– Не тужи, брат, вызволим твою Катрю!
Конь гетманича нетерпеливо заржал. Тарасенко стиснул на прощание руку Тимофею:
– Счастливо!
– В Чигирине встретимся, – ответил Тимофей, хлестнув плетью горячего коня.
...И снова степь кругом. Низовой ветер с силой бьет в лицо. В степной беспредельности плывет казацкая песня.
На шестой день пути показались белые стены Бахчисарая. Под городом посольство встречали давние знакомцы: брат хана Калга и мурза перекопский Карач-бей с сотней ханских сейманов.
Когда Мартын увидел озаренные сверкающим солнцем стены Бахчисарая, у него тревожно забилось сердце. Там Катря! За этими стенами мучится она.
Тяжелая злоба против лукавых татарских мурз подымалась в нем. Крепко, до боли в пальцах, стиснул рукоять сабли. Сотник Неживой тронул его локтем, тихо проговорил:
– Не дури!
Вечером Мартын сидел на пороге дома, отведенного для Тимофеевой свиты неподалеку от ханского дворца. Рядом, опершись о притолоку, попыхивал люлькой Иван Неживой. Цедил сквозь зубы:
– Терпи, казак. Ко всему приготовься, сынок. Эти разбойники все могли сделать с твоей невестой. Добра от них ждать нечего. Нашею кровью и слезами кормятся. Твое ли только горе за этими стенами проклятыми? Сотни лет грызут, как гиены, тело нашей Украины хан и его захребетники.
– Покончить с ними надо! Чего ждем?
– Горяч ты, Мартын. Так и я когда-то говорил, когда мою жинку в полон угнали. Такой лютый был – вот, кажется, сам все это логово разнесу. А ведь нельзя! Дай с одним врагом управиться – со шляхтой, а после и татары свое получат.
– Сразу бы с ними покончить, – сумрачно проговорил Мартын.
– Так думаешь потому, что Катерина твоя тут. Нет, сынок. Не с татар починать. Король и шляхта страшнее. Уния – как моровая язва для нас. С церкви начинают паны, знают, на какой крючок рыбку брать. Сначала униаты свое возьмут, а там и не опомнишься, как и в костел заставят итти и уж навечно ярмо панское наденут. Тогда и подыхай из роду в род хлопом. Хмель верно поступает, что старается сперва от панской неволи избавить край наш.
И хорошо делает, что бережется: как бы Варшава хана не подговорила в спину нам ударить...
Мерцали в небе крупные звезды. Перекликалась стража перед ханским дворцом. Темно было на душе у Мартына.
На другой день Мартын попал в ханский дворец. Тимофей велел ему быть при своей особе, сопровождать его к визирю. Мартын шел вслед за гетманичем, между рядами ханских сейманов. Вдоль стен и возле каждой двери стояли мускулистые аскеры. Мартын внимательно присматривался к окружающему. Щекотал ноздри сладкий запах расцветших роз, но Мартыну было горько. Пока Тимофей говорил с визирем. Мартын попробовал завязать беседу с ханским аскером. Припомнив все татарские слова, какие знал, начал разговор издалека. Аскер хитро щурился.
– Где дивчата, которых с Украины берут в ясырь? – решился, наконец, задать вопрос Мартын.
Аскер покачал головой:
– О, многое желает знать казак! – Засмеялся. – И зачем это ему нужно?
Для чего знать? Никаких дивчат тут нет! Все это глупости болтают про хана и мурз!
Мартын положил на ладонь аскеру несколько злотых. Тот быстро спрятал деньги. Оглянулся. Если это так интересует казака, то он узнает. Кажется, недавно в гарем привезли несколько десятков девушек с Волыни. Мартын задрожал.
– Теперь? А в прошлом году?
– И в прошлом году тоже привез богатый ясырь Карач-бей.
Так больше ничего и не узнал. Невеселый возвращался Мартын с гетманичем домой.
Помог ему Иван Неживой. Среди ханской стражи оказался у сотника старый знакомый, татарин. За несколько десятков злотых принес он радостную и грустную весть: Катерина была в Бахчисарае, в ханском гареме. Об этом сейман доподлинно узнал от главного евнуха гарема Ибрагима.
У Мартына голова закружилась. Кинуться бы в гарем, зарубить стражу, схватить Катерину...
– И что? – насмешливо спросил Неживой, слушая взволнованную речь Мартына. – Одного сеймана зарубишь, а двадцатеро тебя растерзают...
Бессмыслица! Да не забывай, что ты тут не сам по себе, а в посольской свите. Не так надо дело вести. Жди, казак.
Два дня после этого не заговаривал с Мартыном Иван Неживой. На третий день пришел веселый, подмигнул Мартыну. Сбросил с себя кунтуш, сапоги, растянулся на коврах, сладко потягиваясь. Мартын в нетерпении кусал ус.
– Собирайся, парубок. Сегодня ночью увидишь свою Катрю.
Мартын задрожал. Кинулся к Неживому, сел рядом.
– Как увижу?
Глаза пылали. Не обманывает ли, не шутит ли Неживой?
– Трудное дело было, сынок, – устало проговорил Неживой. – Деньги помогли. Золото все сделает. Спасибо скажи гетманичу, пришлось и у него взять несколько сотен. Нынче ночью придет за тобой ханский евнух. Принесет татарскую одежу, переоденешься, и проведет он тебя в сад, там увидишь Катерину свою...
Помолчал Неживой, глубокие морщины разбежались в ласковой улыбке. По щеке Мартына катилась слеза. Он стыдливо смахнул ее пальцем.
– Не стыдись, казак, коли легче – плачь. Одно приказываю тебе: веди себя там спокойно, не дури. А Катерину твою вызволим. Дай срок!
...Ночью Мартын, одетый в татарское платье, шел вслед за молчаливым евнухом. Стража у тайной калитки, узнав евнуха, дала дорогу. У Мартына пересохло во рту. Тяжело стучало сердце. Евнух шел впереди, вобрав, как птица, голову в плечи. Мартыну казалось – дороге не будет конца. Но вот среди кустов забелели стены. Евнух, не оборачиваясь, поднял руку. Мартын остановился. Евнух пошел дальше один, оставив Мартына. Таинственная тишина стояла кругом. Где-то в вышине захлопала крыльями ночная птица, хрипло простонала и замолкла. Мартын поднял голову. Из-за туч выползла луна.
Беспокойно зашуршал в кустах ветер. Евнуха все еще не было. Уж не задумал ли худое проклятый татарин? Мороз прошел по спине Мартына. Сабля теперь пригодилась бы. Но вспомнил, как старательно обшаривал его евнух. Нашел за пазухой кинжал, всплеснул руками и забормотал: «Не поведу, как можно, как можно?» Насилу Неживой уговорил. Пришлось еще несколько десятков злотых подсыпать в карман. А теперь татарин может сделать с Мартыном все, что угодно. Но нет! Есть еще у Мартына руки. Хватит в них силы, чтобы не сдаться покорно врагам. Мартын насторожился. От стены отделилась темная фигура. Казак узнал легкие шаги евнуха.
– Иди за мной!
Мартыну казалось – сердце вырвется из груди. Спустя несколько минут он очутился в обширной зале, освещенной огнем фонаря. Евнух спокойным движением раздвинул занавес. Перед Мартыном стояла Катря. Он кинулся к ней, протянув руки, и ударился грудью о железные прутья: зала была разделена пополам решетчатой загородкой. Он застонал в отчаянии.
– Катря! – воскликнул он с болью. – Катря!
Катря просунула сквозь решетку руки, положила их ему на плечи. По лицу ее катились слезы.
– Боже мой! Мартын!..
– Катря!
И замолчали. Глядели в глаза друг другу. Казалось, прошла вечность.
Память воскресила далекий Байгород, весеннюю степь, багровый закатный небосклон...
– Мартын, вырви меня из этого пекла! – услышал он ее мольбу и со злобой тряхнул решетку, точно пытаясь сломать ее.
Но железо было холодно и крепко. Где-то сбоку тихонько хихикал евнух.
И Мартын понял свое бессилие. Он прижался лбом к решетке.
– Катря, – проговорил он хрипло, – все сделаю. Жизнь отдам, но тебя тут не оставлю.
Говорил быстро, спеша рассказать ей о своей тревоге и любви, о ночах, проведенных в думах о ней, о своей непоколебимой вере в счастье, о том, что скоро придет свобода для всех навеки, – и вдруг осекся. Зачем он ей все это говорит? Зачем, если, как птице, подрезали ей крылья, замкнули в тюрьме, держат для надругательства... А может быть, уже и надругались?
Может быть? Он не спросил об этом, вернее – не осмелился. Но она поняла его вопрошающий взгляд. И, заглянув глубоко в его глаза, сказала:
– Чиста я перед тобой, Мартын, перед богом и людьми чиста...
Он дрожал. Его Катерина, его сердце! Он бы простил ей все!
– Знай, Мартын, живою им не дамся.
Она тихо и твердо сказала это и прислонилась головой к решетке.
Горячими губами припал Мартын к ее щеке. Шептал на ухо:
– Катря, держись, свет мой, не дам тебе остаться в неволе. Гетман поможет, сын его тут, выкупим тебя, Катря...
Евнух дернул Мартына за рукав:
– Довольно, батыр. Скоро смена караула. Пора уходить.
– Подожди, поганый! – заскрежетал зубами Мартын и швырнул ему под ноги еще несколько злотых.
Проворным движением евнух подобрал деньги.
