Питер Дарман - Парфянин. Книга 1. Ярость орла
Как только клинок был откован, его уносили под навес к мастерам, которые точили его напильниками, ручными шаберами и доводили на точильном камне. Каждый клинок был обоюдоострый, имел в сечении форму сплющенного ромба, не имел ни долов, ни насечек. Потом клинок передавали мастерам под другим навесом, где к нему приделывали рукоять и эфес. Это были сложные изделия. Сама рукоять изготавливалась из дерева и имела тонкую бронзовую пластинку, которая упиралась в гарду. Головка рукояти делалась округлой. Пока к клинку приделывали эфес, другие мастера занимались изготовлением ножен, которые состояли из двух плоских деревянных дощечек с выемкой между ними, склеенных вместе и обтянутых тонкой кожей. Я поражался быстроте, с какой производились все эти операции, а работа шла день и ночь, поскольку требовалось вооружить все войско. Я как-то побеседовал с одним старым кузнецом, руки которого были все покрыты шрамами от ожогов, и он сообщил, что для изготовления хорошего меча требуется почти целая неделя.
Спартак сделал Годарза квартирмейстером всего войска, теперь он отвечал за распределение оружия, а также за сбор золота и серебра, которое к нам попадало. Этого добра у нас было особенно много, поскольку в число трофеев из Форума Аннии и Метапонта входило много дорогих сосудов для вина, ювелирных изделий и культовых принадлежностей, награбленных в храмах. Особенно много драгоценностей скопилось у галлов. Годарз потребовал все это сдать ему, но Крикс отказался. Потребовалось личное вмешательство самого Спартака, прежде чем он уступил. Драгоценные металлы переплавили в золотые и серебряные слитки, которые сложили под хорошей охраной в отдельном лагере для сокровищ, построенном Акмоном. Недовольство Крикса в какой-то мере смягчилось, когда Годарз отправил ему тысячу новых мечей для его воинов. У нас не было ни времени, ни средств, ни инструментов для изготовления кольчуг. Спартак заявил, что новые кольчуги придется снимать с убитых римлян. То же самое касалось и шлемов, хотя плетеные щиты, обтянутые кожей, вполне подходили для тех, кто не будет биться в первых рядах. Вот в кожах у нас недостатка не было вовсе, поскольку мы собрали тысячи голов крупного рогатого скота по пути от Везувия, плюс еще тысячи овец и коз. И, конечно же, мы не испытывали недостатка в молоке, мясе и особенно в меде, поскольку Бруттий славился высоким качеством своего меда и огромным количеством пчел и ульев.
В течение следующих недель мы занимались одними и теми же рутинными делами – я муштровал конницу, превращая ее в реальную боевую силу, способную бить римлян на поле боя. Все мои парфяне были назначены командирами сотен и занимались их боевой подготовкой. Нергал и Буребиста теперь командовали отдельными драгонами, соединениями по тысяче человек в каждом, разбитыми на сотни. Сам я командовал третьим, а Резус стал моим заместителем. Нергал и я командовали конными лучниками, тогда как у Буребисты конники были вооружены копьями и щитами. Не все, кто умел ездить верхом, смогли научиться стрелять из лука, тем более сидя в седле, поэтому их готовили, как готовят римскую конницу. Я приказал, чтобы на их обтянутых кожей овальных щитах была изображена белая конская голова, чтобы эта эмблема Хатры красовалась посреди вражеских земель.
Таким образом, конная часть нашего войска насчитывала теперь две тысячи лучников и тысячу копьеносцев. В какой бы драгон они ни входили, всякий день для них проходил одинаково. Час муштровки в пешем строю в полном снаряжении, затем завтрак, затем три часа конных упражнений, час на уход за конями и их осмотр, легкий обед в середине дня, а затем вся вторая половина дня – тренировки в стрельбе из лука и освоение приемов ближнего боя с копьем, мечом и щитом. Буребиста и его даки настояли на том, чтобы сохранить при себе луки, пусть даже остальные воины его драгона конными лучниками не были. Бирд и его люди не принимали участия в повседневных упражнениях. Они остались сами по себе, поскольку состояли из людей, привыкших к одиночеству, людей со странностями и нежелательных и неудобных типов. Но это были превосходные разведчики, которые разъезжали по всей округе, обеспечивая нам полную безопасность. Никакое римское воинство не могло напасть на нас неожиданно, пока мы оставались на зимних квартирах. Нергал ворчал, что люди Бирда подают другим дурной пример, но они жили отдельно от нас, в своем собственном лагере в предгорье, и мы редко их видели. Бирд являлся ко мне раз в неделю с рапортом и кратко сообщал последние сведения, но я был уверен, что он и его люди хорошо охраняют нас, и пока они хорошо выполняют свои обязанности, цена им – золото по их весу. Бозан не раз говорил мне, что ключ к успеху на поле битвы лежит в неустанных и суровых учениях и тренировках. «Тяжело в учении, легко в бою, мой мальчик!» – повторял он. Так оно и было. Должен признаться, что из бывших рабов получались отличные новобранцы. Они не имели представления ни о чем, кроме жестокости и железной дисциплины, так что для них не стало значительной переменой, когда пришлось каждый день заниматься тяжелым физическим трудом. Разница заключалась в том, что в нашем войске они сражались за то, чтобы сохранить свою вновь обретенную свободу, и они с большим энтузиазмом принялись за дело. Никакого ворчания, никаких подстрекательств к мятежу, одно только желание поскорее освоить приемы, которые позволят им убивать ненавистных римлян и оставаться свободными людьми.
Прошел почти месяц с того дня, когда мы получили из города Фурии первую партию железа, и однажды ко мне в палатку ворвался весьма возбужденный Нергал.
– У нас неприятности, принц!
Я взял меч и вышел следом за ним наружу, под утреннее солнце, ожидая увидеть Крикса и орду его галлов, собранных в боевом облачении в связи с якобы замеченным противником. Но вместо этого меня приветствовали хмурый Годарз, улыбающийся Гафарн и группа всадников, одетых в боевые доспехи и остановившихся в сотне шагов от нас. Примерно сотня, они выглядели отлично и все были вооружены луками и мечами. Все были в кольчужных рубахах и в шлемах, нащечники которых почти закрывали их лица.
– Разве они не должны проводить учения в поле? – спросил я у Нергала.
– Посмотри внимательнее, принц.
Я и впрямь не очень их разглядывал, но теперь подошел к всадникам поближе. Нергал, Гафарн и Годарз последовали за мной.
– Кто ваш командир? – крикнул я двум всадникам, стоявшим во главе колонны.
Он снял шлем, и на «его» плечи упала копна светлых волос.
– Нет у нас командира, – сказала Галлия. – Но мы желаем сражаться вместе с вами за нашу свободу!
Я на минуту лишился дара речи. Потом повернулся к Нергалу:
– Это что, шутка?
– Нет, принц.
Человек, сидевший в седле рядом с Галлией, тоже снял шлем; это оказалась Праксима. А за ней торчала Диана.
– Мы умеем ездить верхом и сражаться, – заявила Галлия. – И требуем права идти в бой!
– Требуете, значит! – повторил я.
– А они с норовом, не правда ли? – хитро пробормотал вредный Гафарн.
– Помолчи, Гафарн. Годарз, где они раздобыли оружие?
Но Галлия заговорила сама, прежде чем он успел ответить:
– Взяли в арсенале. Я сказала стражникам, что ты дал мне разрешение.
Я посмотрел на Годарза, который пожал плечами и уставился в землю. Я подошел к Галлии, которая добыла себе отличную кольчугу, так же как и Праксима. Я встал перед ее конем, который, следовало признать, выглядел просто великолепно, его грива и шкура так и блестели на солнце. Все кони женщин были в красных попонах с желтой каймой – трофеи, снятые с римских лошадей.
– Может быть, вы спешитесь, чтобы мы могли обсудить этот вопрос? – тихо спросил я ее.
– А ты разрешишь нам сражаться в составе твоей конницы? – с вызовом спросила она.
– Это не так просто, как кажется.
– Нет, это достаточно просто! – сказала она. – Мы можем драться не хуже любого мужчины!
Вокруг нас уже начали толпиться зеваки, и это меня безумно раздражало.
– Верните этих людей к их обязанностям! – бросил я Нергалу, и он увел их.
– Если я сумею доказать, что мы умеем сражаться не хуже мужчин, ты пустишь нас в бой? – спросила Галлия достаточно громко, чтобы все слышали. И тем самым сама указала мне выход из этого затруднительного положения.
– Конечно, – ответил я. – Но как ты это докажешь?
Я глянул на Нергала, и он понятливо кивнул, правда, Годарз нахмурился, а Гафарн покачал головой.
– Состязание в стрельбе из лука – лучший способ решить этот вопрос. Как вы делаете в Парфии, – сказала Галлия. – Ставлю на кон свой лук против твоего!
Я рассмеялся и подошел ближе к ней.
– Любовь моя, ты же знаешь, что не выиграешь в таком состязании.
Она даже не улыбнулась.
– Ну, если я не могу выиграть, тогда у тебя тем более не должно быть возражений против того, чтобы посостязаться со мной!
