Тит Антонин Пий. Тени в Риме - Михаил Никитич Ишков
– Оказывается, ты редкий сквалыга, старик! – засмеялся Феодот. – Решил заработать по-крупному?
– Ты скверно думаешь обо мне, спальник! – дрожащим голосом простонал старик. – Больше всего меня заботит судьба Бендиты.
– Ладно, оставайтесь до вечера, – согласился Феодот.
Сердце у него успокоилось – что можно ждать от этого хлипкого старикашки, решившего не упускать счастливый случай. Не каждый день такому прохвосту удается словить золотую птицу.
– Умоляю тебя, добрый человек! Передай наследнику, что эта женщина, не увидевшись с ним, помрет с горя. Хотелось бы взглянуть и на императора. Слава о его божественных добродетелях разнеслась по всему свету. Пусть на прощание благословит мою племянницу. Его благословение сулит удачу.
– А ты хваткий старикашка! – засмеялся Феодот.
В следующее мгновение тень старика каким-то странным образом потемнела, обрела четкие контуры. Спальник уставился на нее, соображая, как это могло быть?
…Света в комнате вроде не прибавилось?..
Он поднял голову, вопросительно глянул на старика. Неожиданно Антиарх овладел его взглядом и, не делая паузу, настойчиво потребовал:
– Передай!
Феодот почувствовал легкое головокружение, однако сумел отвести взгляд. Он перевел дух и неожиданно согласился:
– Ладно, передам.
* * *
Далее все происходило легко и весело.
Феодот с удивительной бесцеремонностью и пренебрежением к сословным предрассудкам, пританцовывая, прошел сквозь императорские покои, скорым шагом миновал канцелярию-преторий, в котором работало несколько разинувших рты вольноотпущенников, приблизился к двустворчатой двери, ведущей в зал, в котором Антонин Пий беседовал с Марком и Бебием, – приоткрыл одну из створок и, сам не ожидая от себя такой смелости, заглянул внутрь.
– Тебе чего? – спросил император, обратив внимание на раба, посмевшего без вызова сунуть голову в его кабинет.
Только тогда Феодота отпустило, и, перепуганный до смерти, он едва вымолвил:
– Господин!..
Марк Аврелий, ошеломленный внезапным появлением спальника, его неподвластным разуму безрассудством, направился к нему.
– Ты что, с ума сошел!!
– Господин! – срывающимся голосом выкрикнул Феодот. – Пришел дядя…
– Какой дядя?
– Бендиты…
– Ну и что?
– Он просит, чтобы ты простил Бендиту, если что не так… Просит о личной встрече.
– Ты лишился рассудка, Феодот? Какой дядя! Какое прощение! Какая встреча!
– Я позволил им остаться до вечера…
– Ладно, скажи, пусть остаются. Я, может, загляну на прощание.
Спальник осторожно затворил за собой дверь.
– Что там? – поинтересовался Тит.
Марк Аврелий в расстроенных чувствах признался:
– Явился дядя… этой женщины. Просит, чтобы я еще раз простился с ней, а то она плачет.
Тит Антонин засмеялся:
– Плачет? Да-а, это уважительная причина! Впрочем, я бы тоже заплакал, прощаясь с таким молодцом, как ты. Я хотел бы взглянуть на нее. Придержи Феодота…
Он обратился к Лонгу:
– Итак, Бебий, ты все понял. В случае, если завтра не будет галеры из Египта, прикажешь открыть мои личные склады и с помощью городских фрументариев начнешь выдавать зерно, предназначенное для плебса. Без задержек и бюрократического произвола. Строго по спискам! Пресекай всякого рода наезды, которые очень любят представители богатых городских кварталов. Запомни – строго по списку и по очередности.
Бебий молча поклонился.
Император повернулся к Марку:
– А теперь пойдем посмотрим на твою раскрасавицу. Лонг, пойдем с нами.
* * *
Следуя за Феодотом, они добрались до обшарпанной лестницы, по которой спустились в галерею, окружавшую внутренний дворик. Там, возле фонтана, изображающего Геракла, расплескивающего воду, обнаружили Луция Вера в компании с каким-то незнакомым мальчишкой, бурно обсуждавшими победу «зеленых» в последних забегах на ипподроме. Оказалось, оба являлись страстными поклонниками этого клуба.
Отрываться от этого увлекательного занятия они не захотели. Луций даже рукой махнул – отвяжитесь! Император, пребывавший в отличном расположении духа, молча указал на них – вот сорванцы! Дальше, пройдя служебным портиком, добрались до комнат, которые занимала женщина, вскружившая голову Марку.
Вошли не постучавшись.
Феодот окинул взглядом Бендиту, затем обратил внимание на старика. Лицо у того неестественно вытянулось – по-видимому, он узнал императора, чьи скульптурные изображения переполняли город.
Внезапно в комнате вспыхнули висевшие на стене факелы, и в их колеблющемся свете тень старика, при появлении императора уменьшившаяся до размером коврика под ногами, ожила, начала выдвигаться в направлении императора.
Сам Антиарх, по-кошачьи грациозно поднявшись со стула, небрежно поклонился, затем резко выпрямился. Глаза его необыкновенно расширились, в них вспыхнули адские огоньки. Он подобострастно подкрался к императору и громким пронзительным голосом членораздельно выговорил:
– В Египте восстание! Взбунтовались буколы! Хлеба не будет!..
Лицо у императора вытянулось. Его глаза тоже неестественно расширились, закатились.
Он замер…
Феодот, почувствовавший одолевающий его ужас, через силу попытался заслонить императора, однако и его члены сжал столбняк.
Марк Аврелий внезапно повалился на пол.
Бебий, ошеломленный встречей с погибшей на его глазах Пантеей, шагнул было к ней, однако секундой позже его тоже одолело бессилие. Он замер с изломанной гримасой на лице.
Император со счастливой улыбкой на лице неожиданно осел и, потеряв сознание, упал на спину. Его голова звучно ударилась о каменную плитку на полу.
Старик, на мгновение отвлекшийся на сопровождавших Тита людей, змеино улыбаясь, приблизился к Антонину. Его тень распространилась до уровня груди императора.
Неожиданно за дверью послышались выкрики, топот, удары. Следом створки с грохотом распахнулась, и в комнату вбежал Флавиний.
Увидев недоброе, он попытался поднять шум, однако старик, отведя взгляд от императора, уперся в него взглядом. Вольноотпущенник на мгновение замешкался, замотал головой, потом опустил голову и, с трудом справляясь со страхом, нагоняемым препятствующей ему силой, поспешил к императору.
…Лицо Антиарха испуганно исказилось, тень ужалась до черного пятна и вползла под плащ хозяина. Зрачки приняли прежние размеры. Он стремительно бросился к дверям. За ним, задрав тунику до середины бедер, припустилась Бендита.
Выбежав в канцелярию, они помчались к лестнице. Вприпрыжку спустились во внутренний дворик. Здесь возле фонтана обнаружили игравших в камешки Викса и Луция.
– Викс, надо сматываться! – повысил голос старик.
– Как?
– Как хочешь, иначе…
Луций поинтересовался:
– Вы на бегá?
– Да, – ответил старик, – на ипподром. Очень спешим.
– Ха, – заявил Луций, – я знаю короткий путь, там и стражи-то нет. Один раздолбай у порога.
– Проведешь? – спросил старик.
– Раз плюнуть! Уж как мне надоели эти преторианцы!..
– Хороший мальчик, – похвалил старик и погладил его по голове. – Как тебя зовут?
– Я – Луций Вер, – гордо заявил мальчишка, – наследник римского империума.
Старик отдернул руку, Викс закрыл лицо руками. Бендита всхлипнула.
– Жаль, – посетовал опомнившийся старик, – что я спешу, а то взял бы тебя с собой.
– На бегá?
– Да, только это будет длинный забег. На всю жизнь…
– Здóрово. Тогда за мной.
Луций довел их до неприметной двери, возле которой, развалившись на грязном стуле, спал пожилой стражник.
Луций распахнул дверь.
