Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Иггульден Конн
— Я упражнялся, — мрачно ответил Тэмуге.
Однако все они знали, что он врет или, по крайней мере, говорит полуправду. Даже с костяным кольцом, которое защищало его пальцы, лучник из него был никудышный. Хачиун часто забирал его и бегал вместе с ним, развивая его выносливость. И знал, что и дыхание у младшего брата не лучше. Они еще и трех полетов стрелы не пробегали, как Тэмуге начинал пыхтеть и задыхаться.
Хасар устало покачал головой.
— Если не можешь стрелять из лука и недостаточно силен, чтобы рубить мечом, то как убьешь татарина? До смерти запинаешь? — спросил он, надеясь, что мальчик набросится на него с кулаками, но Тэмуге уже сдался.
— Ненавижу вас, — буркнул он. — Надеюсь, татары убьют вас обоих.
Он хотел выбежать из юрты, но Хасар небрежно подставил ногу, и мальчик растянулся на выходе. Не оборачиваясь, Тэмуге выскочил наружу.
— Ты слишком суров с ним, — заметил Хачиун, снова принимаясь за лук.
— Нет. Если еще раз услышу о том, какой он «чувствительный мальчик», меня вывернет. Ты знаешь, с кем он нынче трепался? С китайцем, Вэнем Чао. Я слышал, как они болтали о птичках и прочей ерунде. Скажи мне теперь, что все это значит.
— Не скажу, но он мой маленький братишка, и мне бы хотелось, чтобы ты прекратил пилить его как старуха. Разве я многого прошу?
В голосе Хачиуна слышался затаенный гнев, и Хасар хорошо подумал, прежде чем ответить. Он все еще побеждал в драках с братом, но в последних схватках получил столько болезненных синяков, что предпочитал не ввязываться в очередную потасовку.
— Мы все по-разному к нему относимся, и что за воин из него вырос? — спросил Хасар.
Хачиун поднял взгляд.
— Может, он станет шаманом или сказителем, как старый Чагатай.
— В юности Чагатай был воином, — фыркнул Хасар. — По крайней мере, он всегда так говорил. Сказитель — это не для молодого человека.
— Пусть найдет свой путь, Хасар, — не согласился Хачиун. — Может, он не там, куда мы его ведем.
Бортэ и Тэмучжин лежали рядом, не касаясь друг друга. В ту ночь, когда они отомстили татарам, они, еще со свежей кровью на губах, любили друг друга. Она кричала от боли и ярости, когда муж вошел в нее. Он хотел было остановиться, но она обхватила его ягодицы и держала его, а слезы струились по ее лицу.
Но так было только один раз. Она больше не могла заставлять себя и не позволяла ему вновь прикасаться к ней. Как только он опускался на меховую постель, она целовала его и сворачивалась в клубок в его объятиях. Ее кровь не приходила с тех пор, как они покинули олхунутов, и теперь она боялась за ребенка. Она была почти уверена, что это ребенок Тэмучжина. Еще в племени олхунутов она часто видела, как сука спаривается со многими кобелями. Иногда щенки были разного окраса — от разных отцов. Она не знала, может ли такое случиться и с ней, но не осмеливалась спрашивать Оэлун.
Лежа в чужой юрте, она плакала в темноте, сама не зная почему, пока муж ее спал крепким сном.
ГЛАВА 28
Тэмучжин сердито отер с глаз пот. Доспехи, которые сделал для него Арслан, были куда тяжелее, чем он думал. Ему казалось, что его закатали в ковер, и правая рука стала двигаться гораздо медленнее. Солнце уже взошло, и он с досадой увидел, что Юань даже не вспотел, хотя был в таких же доспехах.
— Еще, — приказал Тэмучжин резким голосом.
Глаза Юаня изумленно сверкнули, и он поклонился, прежде чем поднять меч. Он посоветовал Тэмучжину носить доспехи постоянно, пока они не станут его второй кожей. Но даже через неделю после выступления на татарский улус они двигались слишком медленно. Тэмучжин заставил своих людей упражняться по два часа на закате и на рассвете, в доспехах они были или без. Это замедляло продвижение шестидесяти воинов, выехавших из улуса кераитов, но Юань одобрял его решение. Без тренировок люди в доспехах уподобились бы черепахам, которых он видел дома, на родине. Они, может, и не будут убиты первыми стрелами, но, спешенные, станут легкой добычей.
С помощью кераитских кузнецов Арслан сделал пять доспехов. Вэнь сдержал обещание и дал еще десять, придержав только один для своего личного телохранителя. Юань сам назначил этого человека и прежде, чем уехать, проследил, чтобы тот хорошо усвоил, что от него требуется.
Тэмучжин был в новых доспехах с чешуйками на длинной нагрудной части, еще одна прикрывала живот и пах, а еще две — бедра. Наплечная защита шла от шеи до локтя, и вот с ней у него было больше всего сложностей. Юань то и дело просто делал шаг в сторону и с легкостью уходил от его замедленного удара.
Он читал намерения Тэмучжина по тому, как тот подходил к нему. Молодой хан перенес вес на левую ногу, и Юань угадал, что противник нанесет удар слева направо, снизу вверх. Они дрались на острых стальных клинках, но пока настоящей опасности друг для друга не представляли. Юань был слишком опытен, чтобы ранить противника в учебном поединке, а Тэмучжин никогда не подходил слишком близко.
В последнее мгновение Тэмучжин перенес вес на правую ногу, превратив замах в выпад. Юань быстро переставил назад левую ногу, и клинок скользнул по чешуйке доспеха. Он не боялся получить рану, если удар противника не силен, и этому спокойствию надо было научить и Тэмучжина. На многие удары можно совсем не обращать внимания или отводить их без особых усилий.
Клинок прошел мимо, и Юань резко шагнул вперед и легонько стукнул Тэмучжина по носу рукоятью меча. В тот же миг он резко выдохнул «ха!» и сделал шаг назад.
— Еще, — раздосадованно повторил Тэмучжин и бросился в бой.
Юань не успел даже занять позицию. На сей раз Тэмучжин нанес удар сверху, занеся клинок над головой и резко опустив его. Юань поймал меч противника своим клинком, и они с железным грохотом сошлись грудь в грудь. Тэмучжин подставил Юаню подножку, и тот упал на спину. Юань смотрел на Тэмучжина, лежа на земле и ожидая следующего удара.
— Ну?
— Что — ну? — спросил Тэмучжин. — Теперь я могу пронзить твою грудь мечом.
Юань не двинулся с места.
— Не выйдет. Меня обучали драться в любом положении. — И пока он произносил эти слова, одним ударом подбил ногу противника, и тот свалился.
Тэмучжин вскочил, лицо его было напряженным.
— Если б на мне не висели эти тяжелые доспехи, ты так легко со мной не справился бы, — заявил он.
— Я застрелил бы тебя издали, — парировал Юань. — Или застрелил бы твоего коня, если бы увидел, что ты в доспехах.
Тэмучжин снова поднял меч. Запястья его ныли от усталости, но он намеревался нанести еще один сильный удар, прежде чем сесть в седло и проскакать весь день. Но вдруг замер.
— Тогда нам надо прикрыть и коней, только голову и грудь.
Юань кивнул.
— Я видел такие доспехи. Железные пластинки прикрепляют к коже так же, как на твоих доспехах.
— Ты искусный учитель, Юань, я не говорил тебе? — спросил Тэмучжин.
Юань внимательно смотрел на него, понимая, что Тэмучжин может нанести внезапный удар. В действительности воин до сих пор изумлялся, как это Тэмучжин позволяет побеждать себя снова и снова на глазах у своих людей. Среди дикарей это считалось унижением, но Тэмучжин либо не осознавал, что может потерять уважение людей, либо был равнодушен к этому. Варвары — странный народ, но они с жадностью схватывали все, что Юань рассказывал им о новых доспехах. Ему даже нравилось обсуждать тактику с Тэмучжином и его братьями. Для него было необычно, что его с таким вниманием слушают молодые воины. Когда он охранял Вэня Чао, то знал, что живет для того, чтобы отдать жизнь за посла или, в крайнем случае, перебить как можно больше врагов, прежде чем его самого убьют. Те люди, что пришли вместе с ним в степи, тоже знали свое дело, и Юаню редко приходилось поправлять их. А теперь ему нравилось обучать.
— Еще раз, — крикнул Тэмучжин. — Я нападаю слева.
Юань улыбнулся. Прошлых два раза, когда Тэмучжин предупреждал его, удар шел справа. На ход сражения это не влияло, но попытки сбить его с толку Юаня забавляли.
