Василий Колташов - Мальчик из Фракии
– Не уйдут! – ревел Феодагат. Звенела тетива лука. Пылал под ногами рыжий конь. Покорно нес своего господина.
Вздрагивала под ударами копыт земля. Испуганные белые бабочки летели прочь, прятались в траве. Кузнечики уходили от беды.
«Не остывай. Теперь скоро!» – иступлено повторял про себя Туман. Одежда его взмокла от пота. Лицо покраснело. Рубаха сбилась на сторону. Шею тер беспощадный металл кольчуги. Знатный всадник покрутил над головой плетью, подавая сигнал.
– Вижу тебя, грязный червь… – проворчал Феодагат. Спустил тетиву. Промахнулся. Стрела прошла справа от Тумана.
Неожиданно степняки понеслись скорей. Строй пехотинцев расступился в нескольких местах. Готы хорошо могли разглядеть воинов неприятеля. Хорваты имели копья и дротики, немногие носили кожаные шлемы с железными каркасами. Доспехи выделяли вождей. Жилеты из бычьей кожи – бывалых бойцов. Щиты имели прямоугольную, овальную или круглую форму. Работа была грубой, только узоры выглядели привлекательно. Почти не отличались хорваты от ополченцев склавин. Практически так же выглядели венеды. Только германцы гепиды выделялись яркими штанами, добротными щитами круглой формы и длинными волосами часто убранными в узлы.
«Слава тебе Тенгри-хан!» – подумал Туман, в числе первых уходя через проход. Конь его рвался вперед, чувствуя скорую безопасность.
Всадники Феодагата спустили тетивы. Рой стрел обрушился на скучившихся у живых проходов аваров. Многие валились с лошадей, стонали падая на спины. Сминались спелые травы. Тонули в общем шуме голоса несчастных. Одним помогал случай, других спасали круглые щиты за спинами.
– Еще! Бейте их! – кричал глава конных готов.
С треском врезались снаряды его собратьев в хорватские щиты. Раненые и мертвые пехотинцы опускались в зелень травы. Темные пятна разливались по их льняным одеждам. Плыли в предсмертном тумане картина мира. Пустые глаза устремлялись ввысь. Раненые отползали в тыл.
– Вы узнаете у меня, кто такие готы! – рычал всадник в шлеме с узорчатыми пластинами закрывавшими щеки. Две стрелы уже приняла на себя его отличная кольчуга.
– Вот вам, собаки… – шипел другой германец.
– Во имя Перуна! – отзывались союзники аваров.
Свистели дротики подвластных кагану славян. Отвечали готские стрелы. За стеной пеших шеренг кочевники разворачивались, поднимали смертоносные луки. Готы поворачивали коней. Они увлеклись. Дротики редко их доставали. От издали пущенных стрел оберегали железные латы. Ржали раненные животные. Опускались на передние ноги. Падали, давя седоков. Феодагат ликовал: до грани довел он свое кровавое дело. Сотни хорватов, гепидов и аваров полегли под огнем его парней.
Подхватывая товарищей готы уходили обратно. В спину им метили отборные лучники кагана. Стрелы не наносили ожидаемого урона.
«Спасибо тебе, господь», – думал Феодагат.
– Живы! Живы и столько падали положили! – улыбался ему гот с вьющейся бородой. Овальный щит на его спине весь был усыпан длинными стрелами.
Небольшими группами вражеские пехотинцы выдвигались вперед. Добивали чужих раненных, уволакивали своих.
Туман хлестал плетью усталого жеребца. Кружился на месте. Тонкие усики всадника слиплись от пота. Черные косы с яркими лентами стучали по пластинам доспеха. Запах полыни застыл в ноздрях. «Почему не достали лучники? Почему так мало стрел пошло в ход? Разве напрасно он терял своих людей? Хорваты, проклятые хорваты!»
Хрипели раненые кони аваров. Гневными были лица всадников.
– Бешенные шакалы! У-у! Где? Где командир отборных лучников? – выл начальник передового отряда. Конь бешено ржал под ним, подымаясь на дыбы.
Окаменели люди в кожаных рубахах, с луками и колчанами на ремнях, полными стрел. Тревожно посматривали друг на друга.
Подъехал красавец Благ, русый, чернобородый, в кольчуге и роскошном белом плаще шитом серебром. Не было среди подвластных каганату племен более меткого глаза. Сам Баян отличил его – назначил командовать лучшими стрелками пехоты. Четыре тысячи лучников под его началом. Среди ополченцев вновь ждут они своего часа почти не имея потерь.
– Почему твои стрелки не истребили их? Почему?
– С такой дистанции!? Не гневи вечных богов, Туман!
– А-а-а! Подземные духи!
Снова в поле кружат авары и готы. Снова вздрагивает земля от вонзенных стрел. Мнется под ногами животных дикая трава. В густой зелени тонут мертвые словно в море. Прощаясь с жизнью видят они лишь пустоту. Опять уходят кочевники к своим пешим рядам. Мечами рубят всадники Даврита отстающих аваров. Кроме готов несутся вперед молодые дружинники склавин. Беда: наготове хорватские луки. Уходят всадники кагана в пешие бреши. Установлены длинные стрелы, натянуты тетивы. Вздрагивает теплый воздух.
– Увлеклись, бесы! – орет раненный гот. Слышит как сильнее бьют аварские барабаны.
– Руби! – отвечают горячие склавины. Целят последними дротиками. Вынимают острые топорики и мечи.
«Пора уходить» – спохватывается Феодагат. Закрывается звенящим от стрел щитом. Чувствует боль в руке. Не помогли поручи. Разжимаются пальцы. Падает меч. В шее дребезжа застревает стрела. Жжет последняя рана. Время застывает в глазах. Падает замертво верный конь.
– Ура! – гремит тюркский клич вслед бегущим.
Хорваты, гепиды и венеды с кочевниками добивают раненых. Опять натягиваются тетивы. Отборные лучники кагана не забыли свое ремесло. В смятении отходят передовые силы Даврита. Поле усыпано павшими бойцами. Не шевелится больше земля.
Седоусый Атанарих пронесся над телом павшего друга. Шлем упал с головы Феодагата. Лицо великана замерло на век. Сдавила тоска сердце старого германца. Вспомнились годы, вспомнились минувшие походы и радости. «Да упокоит господь душу твою, отважный Феодагат!» – дрогнула горькая мысль. Обмяк старый гот. Захрипел. Упал рядом. Четыре стрелы вырвали его из седла. Только слеза успела скатиться с глаз. Опустили луки гордые хорваты.
10
Бой завязался на флангах. Легкая конница, лучники и метатели дротиков истощали друг друга. Стонали люди. Стонала земля впитывая алую кровь. Разлетались в стороны испуганные птицы. На диком поле люди без жалости сеяли смерть.
В центре конные стрелки Даврита отошли, понеся большие потери. Следом понеслась конная рать аваров. В спины отходящим полетели стрелы. Мечи и копья ударили по бегущим воинам. Дротиками встретили врага ополченцы склавин. Князь, чуя неладное, выдвинул их вперед. С левой стороны кружились в хороводе гунны. Один за другим стреляли они во врага. Авары не выдержали, развернулись, ушли. Ликованьем разлилось несчастное поле.
«Неужели и мне сегодня пасть? Многие ли останутся живы?» – спросил себя молодой дружинник. Прикрыл на миг веки. Отогнал неприятную мысль. Поцеловал серебряный амулет: «Защити, Перун! Одари нас великой победой!»
Вперед выдвинулась конница склавин. Солнце заиграло на латах. Яркими рисунками засветились щиты: красными, синими, зелеными и голубыми. Закачались на клепаных шлемах цветные перья и конские хвосты. Страшные выражения застыли на редких железных забралах.
– Довольно мы поиграли. Теперь время битвы. Посмотрим, чья возьмет. Баян силен, но нам бояться нечего. Дело мы свое знаем. Пора, брат! – сказал Бозу Даврит. Посмотрел в светлые хищные глаза. Надел римской работы шлем с полумаской. Подумал твердо: «Конницы у нас не меньше. Кагану не устоять. Врежемся в хорватов – побегут. Главное, чтобы в нескольких местах удар посильней пришелся. Но это сделаем. Сметем аваров и добрый пир справим. Перун с нами!»
Медленно пошли вперед дружины: в центре – союзного князя, по бокам – племенных князей. Сзади текло пешее море. Бились отчаянные сердца. Каменели мысли. Пропадали слова. Больше не обсуждали ничего, надвигались молча, с суровыми лицами.
Войско аваров наступало на встречу. Позади глубокого пешего строя ждали своего часа латники. Медленно ступали их кони. На флангах сходились и расходились в рукопашных схватках легкие всадники. Разящие дротики менялись на смертоносные стрелы. Обе стороны изматывали друг друга. Все ждали главного часа.
Князья в дорогих доспехах выделялись на фоне конного войска. Почти девять тысяч всадников вел Даврит в лобовую атаку. Здесь были дружины, союзники гепиды и готы. Имелись римляне, но больше их было в пехоте. В первых рядах ехали лучшие бойцы вооруженные копьями. Их удар многое решал. За ними шли остальные воины старшей дружины. Молодые дружинники с метательным оружием находились позади. За спинами их располагалась пешая масса.
Мощными ударами по всему фронту надеялся Даврит опрокинуть армию кагана. Но не без хитрости был его план. Лучшими отрядами всадников должны были навалиться склавины на врага, конницу готовились поддержать отборные пехотинцы: германцы, наемники с Балкан и склавины. Большую часть их Даврит держал позади своей дружины, самой мощной в армии. По его сигналу с копьями и тяжелыми топорами, в кольчугах и шлемах шеститысячный резерв немедленно вступал в бой. Ополчению племен предстояло атаковать хорватов и иных пехотинцев врага там, где тяжелая конница не наносила удар и поддерживать ее там, где она наступала. После прорыва строя аваров легкая пехота довершила бы дело, а конница гнала бы остатки врага к самому Дунаю.
