Виктор Карпенко - Брат на брата. Окаянный XIII век
– Мы вас совсем заждались, – с укоризной произнес Андрей. – Гонец давно возвернулся, а вас все нет.
– Прости, сынок, но не моя в том вина. Великий князь Юрий Всеволодович прислал тебе свадебный подарок: полный доспех, меч со щитом и коня. Невесте же рухляди невесть сколько, каменьев дорогих и одежи. Ожидали, пока подарки из Володимира привезли, потому и припозднились.
– С чего бы это он так расщедрился? – недоумевая, нахмурил лоб Андрей. – Не по заслугам подарки и не по чину внимание.
– На все господняя воля, – вздохнула Дубрава и, прижавшись головой к плечу Романа, тихо добавила: – Может, пора знать сыну правду?
И Роман Федорович так же тихо ответил:
– Реши сама.
Пировали семь дней. Словно предчувствуя, что грядут тяжелые дни, городчане самозабвенно предавались безудержному веселью, со всей удалью и широтой русской души.
Цветана была счастлива. Ей не верилось, что это происходит с ней. Полонянка, из жалости взятая от арабского купца в дом городецкого воеводы, в один миг превратилась в богатую, всеми любимую и уважаемую женщину, жену самого смелого и сильного воина городецкой дружины. Одно смущало неискушенную душу: почему Андрей называет боярина Романа Федоровича отцом, хотя у него есть красавица-жена и двое сыновей. Не утерпев, она спросила об этом мужа, но тот только пожал плечами.
В последний день свадебного пира случилось страшное: среди бела дня наступила ночь. Августовское солнце, такое огромное и жаркое, неожиданно закрылось серым кругом, померк свет. Зашептались гости, побледнела невеста. Быть беде!
Прощание было тягостным, словно виделись в последний раз. Роман Федорович, отведя Андрея подальше от лодий, в которые рассаживались гриди и возле которых обливались слезами Дубрава, Мария и Цветана, тихо и настойчиво напутствовал:
– Ты более за Волгу не ходи, не ровен час, на татар нарвешься да и загинешь. Побудь с молодой женой, полюбись, помилуйся. Мать пожалей, исстрадалась, тебя ожидаючи. Устину Микуличу помоги, стар совсем. Коли татарва пойдет Волгой, то за стены городецкие не держись. Они ворога не остановят. В леса уводи народ. Знаешь крепостицу, что на пути в Нижний Новгород? Ту, у лесной речушки…
Андрей кивнул.
– Туда приходи. Я тоже там буду, ежели дело не сладится и судьба выпадет от ворога укрываться. Ноне же прощай.
– Свидимся ли еще?
– Свидимся, – тряхнул чуть посеребренными прядями волос Роман Федорович.
Городчане, пришедшие проводить в путь посольского боярина, уже разошлись, а Андрей и стоявшие, обнявшись, у самой воды Дубрава и Цветана смотрели вслед уплывающим лодиям.
– Вот и последняя скрылась за поворотом, – вздохнула Дубрава. – Дай им Бог легкого пути! – И, протянув руки Андрею и Цветане, предложила: – Пойдемте домой, дети, поди, Устин Микулич заждался, нас в окошко высматривая. Не жалеешь ты его, – качнула головой она, глядя на сына. – Сил-то уж нет у воеводы с хозяйством управляться, ты же все по лесам шастаешь.
– Все, матушка, жизнь моя вольная закончилась, – улыбнулся Андрей. – Из Городца теперь ни ногой. Вот те крест, – перекрестился он, хитро поглядывая на остановившихся от удивления мать и жену. – Отцу дал слово остепениться.
– Давно пора! – обрадованно воскликнула Дубрава. – Великий князь одобрил бы твое решение.
– Ему-то что до меня? – обнимая жену, небрежно обронил Андрей.
Дубрава остановилась и, побледнев, тихо произнесла:
– Прости, что таилась доселе, ведь отец он тебе. Родная кровь.
– Великий князь владимирский Юрий Всеволодович? – удивленно воскликнул Андрей, помрачнев лицом. – А кто же тогда отец Роман?
– Мой названый брат. Я тебе расскажу позже, не сегодня. Обо всем. Хорошо? – сникла голосом Дубрава.
На что Андрей только кивнул.
3
В Нижнем Новгороде Романа Федоровича ожидал гонец: великий князь призывал его в стольный град, и посольский боярин незамедлительно отправился в путь.
Осень незаметно вступала в свои права: тронула золотом краешки березовых листочков, оголила прибрежные кусты шиповника и боярышника, серой паутиной легла на сбегающую к самой воде мелкую поросль.
– Что за служба? Успеем ли до перволедка возвернуться в Нижний? – осторожно поинтересовался у боярина сидевший за веслом гридь.
Роман Федорович, словно очнувшись ото сна, обратил свой взор на молодца.
– Что, к зазнобе своей торопишься? – улыбнулся одними глазами он. – Видел тебя на торгу с девицей. Чья, коли не велика тайна?
– Купца Артема Ухвата дочь.
– И что отец? Отдаст дочку за тебя? – оживился Роман, глядя на покрасневшего от внимания парня.
– Говорит, что я молод еще и двора у меня своего нет, а сам обещал дочку купцу Елисею, что за Почайной дом поставил.
– Так ему же за пятьдесят уже, – удивленно вскинул брови Роман Федорович.
– Так что с того! Главное – богат.
– Ничего, вот вернемся и что-нибудь придумаем, – улыбнулся своим мыслям Роман, вспоминая, как он обрел свое счастье.
– Что-то мордвы совсем не видно. В былые-то времена то лодку с рыбаками встретишь, то охотник на берегу покажется, то дымком от костра потянет, а ноне пусто. Словно вымерла мордва, – заметил близсидящий от посольского боярина сотник Мартьян. Он только что сменился с весел и теперь осторожно разминал одеревеневшие от однообразной работы мышцы рук.
– Видимо, затаились, чуют беду «белоглазые», – подал голос кто-то из гридей.
– Поговаривают, что среди мордвы много пришлых булгар. Так ли, Роман Федорович? – спросил сотник посольского боярина.
– Все так. Их теперь немало и во владимирской земле, и в рязанской, и в смоленской… Да где их ноне нет. Разметала татарва целый народ по земле. Даже в войске татарском булгар немало.
– Да как же так, Роман Федорович? – изумился Мартьян. – Они их дома пожгли, а те в войске служат?
– Жить захочешь и не то еще сотворишь, – заметил кто-то из гридей.
– Ну нет! – возвысил голос сотник. – Коли доведется, ни ворога не пощажу, ни себя не пожалею!
– Не дай Бог, – мелко, раз за разом, перекрестился все тот же гридь.
– Ты чего весло-то опустил? – сдвинул брови сотник, глядя на него. – Ишь, разговорились! А ну, навались! Дружней! Раз взяли! Два взяли!
Вспенивая носом встречную волну, лодии пошли быстрее.
«А на ночь все равно придется пристать к берегу. Не достанет сил у мужиков на столь долгий путь. Как в Клязьму войдем, надо будет раздобыть лошадей, там и берегом можно путь продолжить», – решил Роман Федорович, ибо знал, что коли прислал великий князь гонца, то дело спешное.
Великокняжеский двор гомонил народом.
– Не содеялось ли чего? – протискиваясь сквозь толпу, спросил Роман Федорович у одного из мужиков, на что тот, округлив глаза, возопил:
– У князя Всеволода Юрьевича сын родился! Народ собрался за здравие его чашу выпить!
Роман с великим трудом пробрался к высокому резному крыльцу великокняжеского терема. На его ступенях стояло до десятка гридей, преграждая путь. Увидев среди них знакомого, Роман Федорович кивнул ему:
– Мне к великому князю надобно. Дело спешное.
Но тот лишь покачал головой:
– Ноне порядки воевода Жирослав Михайлович строгие завел. Не могу без его дозволения пропустить. Да вон и сам великий князь, – кивнул он в сторону появившегося на крыльце Юрия Всеволодовича. Тот, простирая руку над толпой владимирцев, крикнул:
– Во здравие моего внука жалую вина и хмельного меда, кто сколь выпить сможет!
Последние его слова потонули в восторженном реве ликующей толпы.
Юрий Всеволодович хотел было уже вернуться в терем, как встретился взглядом со своим посольским боярином. Поманив его пальцем, приказал гридям охраны:
– Сему боярину в проходе преград не чинить. Ни днем, ни ночью! – И, отведя в сторону, здесь же, на крыльце, коротко распорядился: – Отправляйся к Олегу – князю рязанскому. Послание у боярина Дорофея Федоровича возьмешь. Он тебя в путь снарядит и слово напутственное скажет. Верь ему, как мне. Теперь же прощай.
Не успев даже стряхнуть пыль с одежды, Роман Федорович опять оказался на коне, и путь его лежал в Рязань – город, в котором он не был более двадцати лет и который помнил охваченным пламенем.
Часть V
Нашествие
1
Рязань встретила Романа Федоровича суетой, озабоченностью и многолюдством. Причем большинство из встретившихся ему на пути к детинцу мужиков были оружны, а некоторые красовались шишаками и доспехами.
– Что за беда приключилась? – вопросом остановил он одного из вооруженных мужиков. Тот, не останавливаясь, на ходу бросил:
– Так татар ожидаем. Пожаловали.
– Что, войско идет?
– Нет. Посольство хана Батыги ожидаем вскорости.
Роман Федорович поспешил в княжеский терем. Посольство князя владимирского было желанным, и потому посольского боярина допустили к Юрию Игоревичу без промедления.
