Золото Арктики [litres] - Николай Зайцев
– Вот опять ты со своей проповедью, – высказался Суздалев.
– Да нет, Ваня, я не священник, чтобы проповедовать. К слову сказал. У самого грехов по уши. Не знаю, когда отмоюсь от них.
Суздалев посмотрел на друга молча. Ничего не сказал, но нестерпимо захотелось обратиться к Создателю мира сего. Губы зашевелились, шепча «Отче наш».
Билый, чувствуя душевное состояние друга, мысленно просил Царицу Небесную о помощи рабу Божьему Ивану и заступничестве о нем перед Господом.
– Иди ты, бисова душа, – в сердцах произнес Микола. То Малахай видя склоненную голову казака, неслышно подошел и лизнул его в лицо. – Молюсь я, не видишь!
Малахай весело завилял хвостом, перетаптываясь с лапы на лапу и безудержно поскуливая.
– Что? – спросил пса Билый. Малахай задрал лохматую голову и громко тявкнул. Микола посмотрел вверх.
– Ваня! – слегка толкнул задремавшего друга. – Иван!
– Ну!
– Шо «ну»! Гляди!
Суздалев посмотрел вверх. Слой наметенного за ночь снега просветлел.
– Соображаешь? – спросил радостно казак. – Утро! И, судя по всему, тихо. Буран закончился.
– Так давай выбираться из этой каталажки.
– Погоди. Сейчас Малахая первым пустим. Он пес бывалый, умный, разведает, что к чему. Да и, видимо, приспычыло до витру ему.
– Малахай мой всем псам пес, – радостно заметил граф. – На зависть всем соседям моим будет. Перестанут своими борзыми хвалиться!
– Эх, – покачал головой Микола. – Ты неисправим.
Билый приподнял Малахая и усадил на борт опрокинутых саней. Тот на радостях, присев на задние лапы, оттолкнулся и подпрыгнул довольно высоко, пробив снежную шапку, наметенную за ночь бураном. Суздалева с Билым и остальных собак накрыло белым пушистым покрывалом.
– А ведь не так сильно нас замело, – отряхнувшись от снега, сказал казак.
– Да куда уж сильнее то?! Выше роста человеческого.
– Не журысь, Ваня, – подбодрил друга Микола. – Не в росте главное. Смотри. Опрокидываем сани назад, на полозья и тем самым пробиваем выход сбоку. Разумеешь?
– Разумеем. Не у мачехи воспитывались, – парировал граф.
– Тогда взялись, – скомандовал Билый. Оба крепко схватились за спинку саней и, перебирая руками, поставили их снова на полозья. Снежная стена, отделявшая вынужденных пленников арктической стихии, упала, и в глаза ударил яркий солнечный свет. Суздалев с Билым зажмурились, надевая специальные защитные очки. Огромный ком снега засыпал сани. Билый отвязал упряжку. Собаки, почуяв свободу, бросились наружу, где радостно носился по белому покрову их вожак, успевший уже несколько раз поднять лапу, о чем свидетельствовали желтые разводы на снегу и кучки, оставленные им. Собаки последовали примеру Малахая. Очистив сани от снега, Микола с Иваном подозвали собак. В мешке нашлось еще несколько мерзлых рыбин, с которыми четвероногие помощники справились в один присест.
– Куда теперь? – посмотрев на бескрайнюю снежную пустыню, спросил Суздалев.
– Подожди. Не спеши, Ваня, – ответил Микола, подняв ладонь правой руки, как будто прислонился ею к стене.
Суздалев с интересом смотрел, как его друг то склонялся к снежному покрову, то пристально смотрел на небо, то жадно, по-звериному, нюхал воздух.
– Туда, – наконец вымолвил уверенно казак, указывая рукой вдаль, где высились лишь такие же торосы, у одного из которых им пришлось вчера заночевать.
Суздалев пожал плечами. Мол, ты знаешь. Ты пластун, тебе и карты в руки.
– Садитесь, ваше сиятельство, – весело крикнул Микола. – Домчу с ветерком.
– На водку захотел? – съязвил незлобно граф. – Кати давай осторожнее. Не растряси мою светлость.
– Не употребляем, барин, – ответил также шуткой Билый. – Держитесь крепко.
Суздалев только успел удобно сесть в сани, как прозвучала громкая команда: «Хай!» и сани, с запряженной собаками упряжкой, рванулись вперед. Собаки, засидевшись за ночь, были счастливы размять затекшие лапы. Бежали весело, высунув фиолетово-розовые языки.
Билый, радуясь свободе не меньше собак, лихо покрикивал: «Хай! Хай!»
«Куда несут? – размышлял граф. – И сколько еще мчаться по этой безлюдной, неживой, ледяной пустыни? Зачем?» Легкая хандра вкралась в душу. Спать не хотелось, но и смотреть на это снежное однообразие удовольствия не было. Суздалев прикрыл глаза.
– Ванечка, милый, любимый мой, – на черной поверхности морского залива болталась деревянная шлюпка. Голос шел оттуда. Но нельзя было разобрать лица. Голос был до боли знакомый. – Ванечка, спаси меня. – Граф протягивает руку, кажется еще немного, и дотянется до шлюпки. Но мешает внезапный взрыв. Шлюпку разносит на куски. Ее части плавают на волнах. И снова тот же голос: «Ванечка, спаси, любимый!» Суздалев похолодел от страха. Из черной пучины вод к нему тянулась белая рука. «Спаси меня!» Суздалев машинально протягивает свою руку и нащупывает ту, белую. На ощупь ледяную. Эта рука больно впивается в его руку. Полуголая женщина с желтовато-зеленым мертвецким лицом тянется к нему, ударяя по воде рыбьим хвостом. «Вот ты и спас меня, Ванечка! Теперь ты мой навеки!» Голос перестал быть узнаваемым. Холодные, противные нотки слышались в нем. «Иди ко мне, мой любимый!» Ледяные руки, крепко вцепившись в плечи графа, тянут его за собой в пучину вод. Он упирается, но сил бороться нет. Еще чуть-чуть, и утянет нечисть на дно. Рывок…
– Вууу! Что, ваше сиятельство, почивать изволите? – пошутил Микола. Сани наехали на небольшой бугор и шлепнулись на оба полоза. От удара Суздалев проснулся.
– Твоя нечисть и до меня добралась, – невнятно произнес граф, крестясь.
– Что, Ваня?
– Неважно.
– Ладно. Вон, смотри, – Микола указывал на место между торосами, метрах в двухстах от них. Там темнело то ли строение, то ли нагромождение каких-то ящиков, досок. – Цель нашего задания, если не ошибаюсь.
Суздалев издалека пытался рассмотреть этот объект. Но из-за слепящего снега это удавалось с трудом.
– Хай! – раздался вновь окрик казака, и сани рванулись дальше. Минут через пять их встречал лай собак из упряжек других групп поисковиков.
– Доброго здравия! – произнес Билый, когда они с Суздалевым вошли внутрь наскоро сбитой из корабельных остатков избушки. – Неплохая халабуда.
Остальные группы поисковиков, отправившиеся к месту сбора, как и Суздалев с Билым, прибыли на место раньше. Присутствующие, во главе с капитаном Малиновским, посмотрели на вошедших. Поручик Мосальский, по своему обыкновению, гоготнул, задергался суетливо, зачем-то почесал жидкую бороденку, как будто в ней сидели вши, и уставился на своего командира. Поручик Пац усиленно затер старый шрам на лице. Ротмистр Замойский оторвался от разделывания поленьев, радостно и широко улыбнулся.
Малиновский недружелюбно хмыкнул в ответ на приветствие:
– А, это вы! А мы все же надеялись, что не доберетесь. Как вам буран? Не занесло?
– Не занесло, – буркнул в ответ граф.
– Выходит, тоже нашли пирамиду
