Манфред Бёкль - Нострадамус: Жизнь и пророчества
Катрены-двойники
ЦЕНТУРИЯ VIII[135]
Когда ожиданья многих обманут,Народ реформаторам грех не простит.Воздушные замки в декретах завянут,И сор от иллюзий по свету летит.
Возможен ля искренний мир между ними,И кто из них выше — монарх или Господь?Богов отвергают земные кумиры,Дух Божий в монархе святит нашу плоть.
Народ вызывает и ужас и жалость.Простой человек обманул сам себя.Сражаются стаи волков, зубы яро оскалив,В содружестве всех, никого не любя.
Трибуны лелеяли ропот народа,Внушая, что Бог будет против него.Не всем негодующим это в угоду,Раз добрых деяний не видно кругом.
Надежды на помощь все крепнут и крепнут,Но, Господи, сколько ж приходится ждать!Ведь силы народные блекнут и меркнутИ многим приходится долго страдать.
Ну что ж! Будет рад иностранный правитель,Что Вену и Австрию с войском займет.Трибуны, солдаты, остановитесь!Пусть яростный гнев ваш скорее пройдет!
ЦЕНТУРИЯ IX
1. Все письма — призыв к коренным переменам, Бурэ, переводчик, их взял со стола, — И здесь демагог с краснобаем тому набьют цену, Кто множество благ всем своим обещал.
2. Скорее, скорее, скорей уходите! Из Монт Авентайна разносится зов, Колонья с семьей! С Аримини и с Прато бегите! Здесь жизнь насыщают страданья и кровь.
3. Ведь из ничего[136] вспыхнут бури в Равенне, Бунт сильных пятнадцати душит Форнез, А в Риме пожары и кровь благоденствия сменят, Ведь два двухголовых уродца окрест.
4. Могущество двум дано выборной властью, Изгнанник отброшен в позорную тень. Разграблен весь дом и повсюду несчастья, И в нови колышется пасмурный день.[137]
5. Из третьих рядов он продвинется в первый, Опорой ему станет сброд, а не знать. Тиран оккупирует Пизу и Люкку, наверно, Громила с низов мог людей усмирять.
6. Полки англичан наводняют Кайену, И здесь аквитанцы присвоили власть. Ну как, Лангедок, хороши перемены? Вот барбоокситанцев намерены звать.
7. Злой дух обитает в старинной гробнице. Открывший — захлопни ж, захлопни скорей! Но поздно, и бедствию дали разлиться, И лучших оно не щадит королей.
8. Никто не уйдет от возмездия свыше, Сам Бог покарает волчат и волков. Отца принц убил, и потомки об этом услышат, Цени ж Тайнописцев минувших веков!
9. Мистический свет виден в храме Весталок, Останки колонн, точно мачты затопших судов. Тень девочки с лампой в руках пробежала. Низмесцы! Разлив сокрушает ваш кров.[138]
10. Монах и монашка у трупа ребенка, Чье тельце стекольщик случайно нашел… К военному лагерю с Фойкса проложены тропки, Готовься, Тулуза, принять эту боль.
11. На смерть осужден был совсем невиновный, И зрелище казни пьянило людей. Потом здесь чума разжигала жаровни, И судьи бежали отсюда скорей.
12. Кому серебро этих статуй вернули? Диана с Меркурием видят озерное дно, Рыбешки над старым сосудом блеснули, И золото в нем никому не сдано.
13. Бежали они из темницы салонской, Свирепый болоньец, моденские два, Костер с Буранкоза открыл их тряпье и обноски, И ночью всех видно у скользкого рва.
14. Готов для преступников чан над Равенной, Чая с медом, с оливковым маслом, с вином. Живьем в нем кипеть будет всякий повинный: Семерка предстанет в Бордо пред судом.[139]
15. Парпан не сумеет помочь кардиналу. Куда же, куда непокорным бежать? Три мирных и немощных пять устояли, Бургонский прелат может их поддержать.
16. Блеск молний одобрят лихие созвездья, Тот блеск омрачит центр Майенских лесов. Кровь с листьев стекает на зверя из бездны, Великие люди похожи на псов.
17. Страна не сорвется в глубокую бездну. Решительный Франко друзей созовет. Пускай неприязнь дипломатов исчезнет: Испания силой традиций живет.[140]
18. Что ж! Новый король любит кровопролитье, И умер для Франции век золотой. Вы третьего сына Нероном Креста назовите, И он воссоздаст Форнерон дорогой.
19. О славе империи знают фламандцы, Дофин сделал лилии частью Нанси. Уйдя с лучших мест, трудно с болью расстаться, Под гнетом препятствий сам Монморанси.
20. Он ночью идет сквозь леса возле Рейна, А камень белеет в Волторте-Херне, Весь в сером монах вызвал бурю в Варенах, Где вольные люди и храмы в огне.
21. С собора Блуа виден мост чрез Луару, Король и прелат встретят зло на мосту. У Лонских болот воевали недаром, Раз все духовенство отсюда сметут.
22. Придворным здесь надобен вкрадчивый шепот: Король был в соборе вблизи от дворца, А Альба с Мантором, ступив на садовые тропы, Кинжалом и словом пронзают сердца.
23. Недаром обрушилась кровля у дома. С продавленным черепом сын короля. Молитва отцу не приходит на помощь, И праздничный блеск не полюбит земля.
24. Их двое, детей королевского дома. Карета бежит от дворца над скалой, Поездку сады монастырские помнят, Где плод недозрелый качался с листвой.
25. Известье летит из Испании птицей, Крылом задевая куст роз у моста… Быстрее, чем мысль, эта весть разлетится: Безирс для погони еще не устал.
26. Уход его глуп: нет серьезной причины. Неверно, что папа ему угрожал. Люблю освежающий ветр в Пиомбино И стены в Вультрее в зеленых плащах.
27. Достигший высот изменяет дофину. Мост сломан, и ветер повалит забор. Но старый Текон в тех делах неповинен И герцогу стелет в знак дружбы ковер.
28. Встречай Геную и Сицилию пушечным громом! Летит над Иллирией рой парусов. Не видишь: с Венеции и Масильона Противник с венгерцем схватиться готов.
29. Да! Он Сент-Квентин никому не уступит, И он же с упорством захватит Каллас, Дома, корабли у Шарье испугаются крови и трупов, Так новый порядок встречают у нас.
30. Пуолская гавань и Сент-Николас видны с борта, Корабль норманнов качал фанатичный залив. «Алла!» — слышен крик с Византийского порта, Кадиз и испанцы крестов не сдали.
31. Земля на куски раскололась от взрывов, Полузатоплены развалины островов Сент-Джорджа. Есть бреши в соборе у края обрыва, И Пасха идет сквозь жестокость и ложь.
32. Порфирий! Сквозь время плывут манускрипты, Подобно словесным большим кораблям. Твой череп истлел, но твои паруса не забыты, И мысль не догнать даже будущим дням.[141]
33. Он будет сильней европейских монархов, Его называют французской грозой, Италия сбита великой нападкой, И Рим Геркулесовой схвачен рукой.
34. Свершилось — один пятистам его предал. Нарбонн! И ты, Солк! Чем зажечь фонари? Ведь явь станет хуже кровавого бреда, Монархия в зареве штурмов горит.[142]
35. Теперь победителям роз не кидают, К бесславию шел белокурый отряд, В полях Македонских успех Фердинанда бросает, И он с мирмидонцем сцепиться не рад.
36. Юнцы короля оттеснили от трона. Он гибнет — топор занесен с высоты. Сигнал светит с мачт: берегись беззаконий, Три брата друг другу — враги и скоты.[143]
37. «Кругом! Шагом марш!» всем мостам с ветряками, Теченью реки и дворцам на Тулузском пути Декабрь дал приказ и взмахнул ветровыми руками. Бассейн всей Гаронны крутящимся диском летит.[144]
38. Французов, поди, будут ждать у Ажана, Подсобник с Нарбонна беспечностью пьян, Теперь англичане, рашельцы с Бордо выступают по плану. Епатьян! И ты пострадаешь от ран!
39. Гляди: в Арбизеле, в Гревари так лихо. Савонна взята штурмовою волной. За старой стеной над дворцом — бой и дикие крики. Их слышат Гвиара, Шарье и Гасконь.
40. Летит в Сен-Квентин шум листвы Баурлиса. Фламандцы в Абее идут под удар. Путь к миру гвардейскою шпагой пронизан, Двух юных сынов ждет нежданный угар.
41. Да! Герцог теперь уже занял Карпентрез, И черный берет его с красным пером, Вот Генрих Великий царит в Авиньоне под ветром, И в римском посланье оплакан был шторм.
42. К Тунису откатится варвар разбитый. Мы вместе: Монако, Сицилия, вся Генуя, С Венецией флот снарядим знаменитый: Не быть полумесяцу в наших краях.
43. В бою — измаэлиты и крузодеры, В огне паруса десяти кораблей. Неверные и христиане — в неистовом споре, Но в небе теперь над мечетью светлей.
44. Скорее беги из проклятой Женевы, Где золото станет железной звездой, Оттуда на землю лучи устремятся из гнева, И небо подаст нам свой знак пред враждой.
45. К чему ему истина в важных вопросах? Он ложью свои поправляет дела. Законы и совесть он вовсе отбросил. В Париж и Пьемонт злая скорбь забрела.
46. Он в мантии красной идет по Тулузе: Не грешников — жертвы ища средь людей. Тень тыкв в огородах над камерой пыток не сузят, И новые казни предвидят везде.
47. Проекты реформ составлялись напрасно, Раз голову слову снес переворот. Смещенный монарх пред судьбою опасной Ворота дворца бурей крутит и рвет.
48. Шатается город у вод океана, Дома валит с ног сумасшедшей волной, Разбиты суда и мосты ураганом, И ветер смеется над ранней весной.
49. Война и мятеж множат груды развалин, К Антверпену движутся Кент и Брюссель, Английский король к эшафоту отправлен, От соли с вином будет Лондон хмелеть.
50. Большим демагогом был хитрый Мендозус, Став демоном многих горячих юнцов, Здесь варварство мечет напрасные грозы, Норларис — теперь — не отрада отцов.
51. Опасен для красных рост сект и религий: Ударами плети не выстроишь мир! Никто не спасется от дьявольской лиги, Лишь демон земной приглашен был на пир.
52. Жизнь делит всю землю на две половины, Одна будет с миром, другая — с войной, В крови захлебнется и зверь и невинный, Кому же вся Франция ближе душой?
53. Горели живьем три пажа в трех каминах, Их юный король приказал умертвить. Будь счастлив, живущий в дали неповинный, Свои же безумцу спешат отомстить.
54. Они в Корсибон прибывают с почетом. Равенна! Ликует ограбивший даму в порту. Посол Лиссабона! Морские пучины разверсты. Засевшие в скалах душ семьдесят с места сметут.
55. Весь Запад шатает войной небывалой: Никто не спасется, ни старый, ни юный, ни зверь. Пожары за кровью горячей бежали, Меркурий, Юпитер и Марс не считают потерь.
56. Их лагерь раскинулся под Наудамом. Оставлен в Майотах их выцветший флаг. Ведь более тысячи на два разделятся стана, Но только стан первый второму не враг.
57. Король прибыл в Друкс, чтобы вместо покоя Оставить незыблемым прежний закон. Ворота срывались с петель, трон был смят и расколот, И кровь короля станет шелком знамен.
58. Три красных давно поджидали француза, Заметив брег левый напротив Витри, Жив черный, но красным распорото пузо, И бритт был обрадован светом зари.
59. Да, красный Ник связан с нелегкою жизнью, И знал, что в Ферне будет схвачен Видам, Великий Люк счет предъявляет отчизне, И зависть Бургундию бриттам отдаст.
60. Далмация в страхе, почуяв пролитие крови, И варвар сражается в черном углу. Раз дрогнул туман, Измаил наготове. Спасет ль Португалия преданных слуг?
61. Грабитель морских побережных владений И в новых народах теряет друзей, Мессинско-мальтийский союз не ржавеет, Не терпит обид от чужих якорей.
62. Октябрь в день третий — под знаком великих событии, Возвышены будут Ругон, Мандрагора, Оппи-Пертинанс, Теперь Черногорец весь мир сотрясает открытьем, И многое грозным предстанет для нас.
63. Опять потрясения вызовут войны, И бедствия выветрят дух перемен, Не зря же Нарбонн и Байон беспокойны, Им больно от горя, страданий, измен.
64. Вторженцы пройдут Пиренейские горы, Противиться в марте не сможет Нарбонн. Здесь жизни сгорают, как дождь метеоров, Над морем и сушей разносится стон.
65. Зеленые мысли вредны для реформы, Раз плод недозрел — не срывайте его, Потомков никчемные сдвиги не кормят, И ложное благо не даст ничего.
66. Предвижу реформы и честную дружбу, Меч, вложенный в ножны, — не самообман. Поместья, поля и сады делу мира послужат, Закон станет другом залеченных ран.
67. У врат у скалы их до сотни сойдется, И видны ворота с Дизерских вершин, В Шато с мест других удалец к удальцу подберется, Друг Рима с крестом: ты, крепись и держись!
68. Когда заговорщики шли из Аймара, Солдаты таились в Ликийском лесу, Савону и Рону знобило недаром, От крови, от страха наш трон не спасут.
69. Две трети их стран изувечены градом, Италия с Веной поникли разбитой главой, Над Брессом и выше Байли — кладовые кровавого ада, Град создан гренобльцем и введен был в бой.[145]
70. Какое оружие сокрыто в ракете, Которую мчит крыловидный огонь? Латинское небо рвет северный ветер, И взорван грозою был венский покой.
71. Святыни им видимы будут у Трикса, Но их осквернять не осмелятся днем. Каркассон! Будь рад, что немилость продлится, С вторжением справятся долгим путем.
72. Все церкви и все синагоги зачахнут: Исчезнут обряды в две тысячи сто пятьдесятом году И Крест и Давидовы звезды истлевшею славой запахнут, Но милость небес люди в новом найдут.[146]
73. Тюрбан голубой завладеет всем Фойксом Пред тем, как Сатурн совершит оборот, А белый тюрбан спорит с Турцией громко, И звезды[147] на мачты судов созовет.
74. Убийца тайком покидает град Ферстод, Чернеет на пашне заколотый бык. Здесь плащ Артемиды взметается облаком дерзким, И пепел вулканов к погибшим приник.
75. С прибрежной волной будут ладить французы, Амбрасия с Трасией хлынут в Прованс, Законы и нравы их здесь они сгрузят, Чтоб след свой надолго оставить у нас.
76. Беда, коли мир куплен страхом и кровью. Два русла зажаты в железной руке, Жестокость и злобу Нерон сделал новью, Но был Кальвероном убит на реке.
77. Правитель чужой восседает на троне, И к смерти идут королева и сын, Зато конкубину злой рок не затронет, Раз сам победитель красой ее сыт.
78. Гречанка казалась античной богиней, Успех ее цвел средь дуэлей и ссор, Однако в Испании власть ее сгинет, В темнице ждет казни пленительный взор.
79. Коварный галерным командовал флотом, Стремясь подавить и протест и мятеж, Уловки слабее взбесившихся глоток: «Хватай командира… Души его… Режь!»
80. Пожалуй, во вред себе действовал герцог, Сильнейшего друга куда-то сослав, Деспотии в Пизе и Люкке с ним бились совместно, А трезвый дикарь виноград собирал.
81. Спасайся уловкой, раз чуешь засаду, Король перед врагами на трех сторонах, Измена в Лонгине была хуже ада, И слезы повисли росой на стеблях.
82. Обрушатся воды на град осажденный, И новые бедствия с ними придут, И все же доволен был страж удивленный: Внезапной атакой людей не убьют.
83. Мир — в язвах и трещинах землетрясений. Созвездья ломают хребты городам, Дворцы и мечети стоят на коленях, Безбожник идет по Христовым следам.
84. Полюбит мятеж серый мрамор гробницы. Мысль главы медуз на толпу наведет. Дух мести в бесправие нищих вселится И злобою трон на куски разнесет.
85. Гасконь, Лангедок быстро пройдены ими, Ажанцы держали Арманд и Реаль, Фоценцы дерутся и новой короны не примут, И бой под Сент-Полом уже грохотал.
86. К Шартрезу прорвутся Бурже и Ла Рейнцы, Антониев мост будет видеть привал, Семерка за мир, ибо схватка бесцельна, И скорби Париж осажденный встречал.
87. Да, храм от Туфонского леса отрезан, И был в Монтлехери[148] унижен прелат. «Мой герб на монете! Держи, не побрезгуй, Чеканю их сам», — ему герцог сказал.
88. Калас и Аррас пособят Терроане, Когда же придут и порядок и мир, Отряд с Аллоброкса спустился к Роане, Но марш убежденных был все-таки сир.
89. Семь лет улыбалась Филиппу фортуна, Но варвары счастье пронзили стрелой. Расцвет уничтожен смятением бурным. Что ждет Огмиона с ослабшей душой?
90. Вождь сызнова бредит немецким величьем: Решетки тюрьмы не задержат идей. У Венгрии будет иное обличье, Но мощь не построишь на крови людей.
91. Страдают от мора Коринф и Никополь, Зараза идет в Македонию, в Крым, Мрачат Амфиполис и плачи и ропот, Яд трупный на улицах трудно отмыть.
92. И вот к Новеграду правитель стремится, В бараний хозяева скручены в рог, Из тюрем вернут палача и убийцу, Чтоб кровь просочилась в державный чертог.[149]
93. Флот делят на три боеносные части, Вторая найдет пораженья и скорбь, С Полей Елисейских доносятся плачи, Часть первая мстит за безмачтовый гроб.
94. Враг правильный путь выбирает из форта, И вот к бастиону повозки спешат, Буржеские стены нашествием стерты, Побитый злодей Геркулесу не рад.
95. Один пропадет беззащитный корабль, Но слабость утратит союз кораблей. Штурм слаб. Братислава! Здесь враг не пограбит, И к варварам Любек притянут сильней.
96. В мундирах солдат побережья Арама, И армию новый ведет человек, Потухнет в Милане военное пламя, Вождь в клетке железной окончит свой век.
97. Не верьте, что враг не войдет в этот город, И герцог напрасно не ведал тревог, Уловкой врата отпираются скоро, И кровь на мечах так порадует рок.
98. Отступник к чужим поневоле подался, И вынужден сдаться наш вождь в Молите, Но есть смельчаки, что намерены драться, К суду тех, кто с ними идти не хотел.
99. Сёк всех осаждающих северный ветер, Им трудно пробиться сквозь бури и мрак, Дождь хлещет их плечи струящийся плетью, И исповедь хуже сражений и драк.
100. Пожар корабли претворяет в руины, И пламя в ночи спорит с светом дневным, В военных уловках два флота повинны, Победа сокрыта туманом густым.
ЦЕНТУРИЯ X
