Валерий Шамбаров - Кукловоды Третьего рейха

26-го фюрер разобрался, что ударов противника можно не опасаться, велел возобновить наступление. Но одновременно начал выводить из боя танковые дивизии. Ликвидация прижатых к морю армий возлагалась на пехоту и авиацию. Было ли это решение «роковой» ошибкой, как впоследствии объявляли германские генералы, обвиняя Гитлера в проигранной войне? Нет, с военной точки зрения приказ был в полной мере оправданным. Фюрер думал не об одном сражении, а о войне в целом. Он хотел сберечь свои танковые дивизии. Приморский участок держали под огнем крупнокалиберные орудия британских линкоров и крейсеров, способные искрошить немецкие бронированные кулаки. Ну а Геринг заверял фюрера — его подчиненные справятся и без танков. Как следует пробомбить плацдарм, битком забитый людьми и техникой, и неужели неприятели не сдадутся? (И слава великой победы достанется не кому иному, как Герингу!)

Подобные надежды имели под собой основания. Союзники не только были разбиты, но и стали грызться между собой. Англичане начали эвакуацию морем, но при этом принялись диктовать собственные условия. Бельгийцами и французами помыкали, ставили в оборону, прикрывать вывоз англичан. Гражданских беженцев отгоняли от мест посадки. Королю Бельгии Леопольду III предложили эвакуацию без подданных, так же как норвежскому королю и голландской королеве. Но он впал в прострацию, считал, что «дело союзников проиграно». Быть изгнанником и сидеть на чужбине король не пожелал. Заявил, что разделит судьбу своего народа. А король, ко всему прочему, был главнокомандующим бельгийской армии. 27-го мая он капитулировал, не посчитав нужным предупредить об этом французское и британское командование.

Северный фас котла у Дюнкерка, где стояли бельгийские дивизии, рухнул. Положение окруженных выглядело безнадежным. Но британское командование в полной мере использовало задержку германских танковых клиньев, а потом их вывод в тыл, организовало более или менее прочные оборонительные рубежи с большим количеством артиллерии. Части прикрытия кое-как сдерживали немцев, а остальные соединения бросали всю технику, припасы, снаряжение, спешно грузились на суда, баркасы, лодки и уходили в море. Самолеты Геринга ожесточенно бомбили плацдарм, но полностью сорвать эвакуацию им не удалось. У англичан близко были аэродромы, их истребители постоянно висели над Дюнкерком, сбивали и отгоняли неприятельскую авиацию.

Плацдарм продержался до утра 4 июня. За это время удалось вывезти 280 тыс. английских и 60 тыс. французских солдат. Еще 40 тыс. французов попали в плен. А бронетанковые соединения Гитлер выводил из сражения не напрасно, к 5 июня германские войска уже завершили перегруппировку для следующего удара. Теперь им противостояли всего 65 французских дивизий, в основном второсортных — лучшие были разгромлены в предшествующих баталиях. Танков у французов осталось совсем мало, англичане оттянули свою авиацию под Дюнкерк, и в небе над Францией целиком господствовали немцы.

Мало того, у французов обозначился новый противник. До сих пор Муссолини откровенно трусил. Уж больно рискованной выглядела война, затеянная Гитлером. Но блестящие и легкие победы фюрера выбили дуче из колеи, одурманили жгучей завистью. Дюнкерк показывал, что итог войны вроде бы уже определился, и Муссолини задергался, засуетился, как бы тоже примазаться к разделу лавров и пирогов. Обратился к Гитлеру, известил — Италия готова присоединиться к боевым действиям. Фюрер, конечно, понимал подоплеку маневров дуче. Но слабые места своего партнера он знал и привык относиться к ним снисходительно. Укорять не стал, выразил радость, что итальянцы наконец-то проявляют настоящее боевое братство. Даже предложил им вмешаться чуть попозже, когда французов совсем подавят и добивать их будет еще легче.

Дуче вступил в войну 10 июня. К этому времени от французского фронта мало что осталось. Германские танковые клинья снова ломали его, возникло еще несколько котлов. Поменьше чем в Дюнкерке, но также впечатляющих. Крупную группировку французов окружили и пленили у крепости Мобеж. Потом германские танки снова отсекли западный фланг фронта, прижали к морю 10-й французский корпус и 51-ю шотландскую дивизию. Их никто не позаботился эвакуировать, и им осталось только сдаться. В окружении очутились и многочисленные гарнизоны фортов линии Мажино. Сидели в бетонированных бункерах и безопасных казематах, будучи уже глубоко в тылу.

14 июня германские войска без боя вступили в Париж, на Эйфелевой башне поднялся нацистский флаг. Оккупирован был только север страны, пятая часть ее территории. У французов еще имелись боеспособные армии, мощный флот. Существовали африканские, азиатские, американские колонии. Но о дальнейшем сопротивлении никто не помышлял! Дух пацифизма сделал свое дело. Солдаты толпами бежали подальше от фронта. На юг устремились и массы беженцев, забили дороги, брели куда глаза глядят. Правительство Рейно удрало из столицы и сразу же ушло в отставку. Новый кабинет возгласил маршал Петен, 16 июня он запросил Германию о перемирии.

Английская «поддержка» союзников оказалась весьма сомнительной — 17 июня Черчилль предложил Франции… войти в состав Британской империи на правах доминиона! Нетрудно понять, что подобный проект мог только оскорбить французов. Правительство Петена и Лаваля выбрало вариант, продиктованный Гитлером — безоговорочная капитуляция. При этом фюрер сполна отомстил французам за унижение прошлой войны. 22 июня заставил их подписать мир в Компьене, в том же самом вагоне, в котором в 1918 г. принимал германскую капитуляцию маршал Фош. Францию, Бельгию и Голландию разнесли в пух и прах за 6 недель! Потери немцев составили 45 тыс. убитыми, 110 тыс. ранеными. Их противников только в плену очутилось 1,9 миллиона человек, а погибло и было ранено 360 тыс.!

Однако Италия попала в довольно глупое положение. Дуче двинул на французов 32 дивизии, а против него стояло всего 7 дивизий. Но линию обороны в Альпах и на побережье Средиземного моря они удержали. Итальянцы подтвердили свою давнюю репутацию отвратительных солдат. Хотя аппетиты у Муссолини были очень солидными. При подписании мира он принялся закидывать удочки, чтобы ему уступили южные области Франции, Ривьеру, французский флот. Нет, до такой степени Гитлер баловать союзника не стал. Не сумели захватить — значит, и говорить не о чем. Отдал лишь незначительные приграничные районы.

Но и перед самим Гитлером встали довольно сложные проблемы. Если оккупировать Францию и удерживать ее в повиновении силой, это связало бы слишком много войск, отвлекло от дальнейших планов. А с другой стороны, фюрер опасался, как бы правительство Франции не сбежало в Англию. Или даже не обязательно в Англию — в одну из своих колоний, в Алжир, Марокко, Вьетнам. Будет оттуда руководить борьбой своего народа против немцев, и во Франции они завязнут. Но Гитлер сумел найти решение, столь же выигрышное, как прорыв в Арденнах, а по сути настолько же простое. Он сделал ставку на рабскую психологию граждан Западной Европы.

Франция была разделена на три части. Эльзас и Лотарингию включили в состав рейха. Соответственно, большинство здешних жителей получили статус германских граждан. Они как бы вернулись в родное государство после перерыва в 22 года. Все оказались довольны таким решением — и нацистское руководство, и эльзасцы с лотарингцами. Из остальной территории Франции немцы оккупировали чуть больше половины. А 40 % страны выделили в «свободную» зону, оставили в распоряжении изменнического правительства Петэна — Лаваля. Ему сохранили флот — 7 линкоров, 18 крейсеров, 48 эсминцев, 71 подводную лодку. Сохранили и часть войск в колониях.

Но французское правительство отныне должно было слушаться указаний германских советников. Сами же французы должны были содержать оккупационные войска, а вдобавок поставлять в Германию промышленную и сельскохозяйственную продукцию на продиктованных им условиях. По сути, немцы применили такие же методы, какими европейцы привыкли пользоваться в своих колониях — надо выделить племенную верхушку, готовую сотрудничать с завоевателями, и действовать через нее. Что ж, эти методы сработали безотказно. Французские политики и администраторы в полной мере удовлетворились положением, которое им предоставили. Ни о каком продолжении борьбы никто не помышлял. Покорился флот, не сделавший ни одного выстрела. Покорились колонии, где так и не ступала нога немецкого солдата.

Впрочем, оккупационный режим на Западе значительно отличался от Польши. Германские генералы хотели выглядеть здесь «культурно», потребовали не пускать сюда СС, гестапо и прочие карательные органы. А фюрер был доволен военными, согласился пойти навстречу и целиком отдал Францию под эгиду армейского командования. Гиммлеру и Гейдриху удалось послать туда чисто символические подразделения — в Париж поехала зондеркоманда из 20 сотрудников СД и гестапо. Когда военные узнали о ее численности, они лишь снисходительно махнули рукой. Сочли, что это несерьезно. Команда не обладала никакими правами, должна была согласовывать действия с армейским начальством.