Эжен Сю - Жан Кавалье
Не успели драгуны исполнить это повеление, как часовой, скакавший во всю мочь с противоположной стороны, наткнулся на них. И драгуны, вопреки приказу маршала, поскакали вперед, взобрались на холм и исчезли по другую его сторону. А залпы все приближались. Уже столбы белого дыма поднимались из глубины долины и на минуту закрыли мельницу. Наконец донесся тот глухой шум, который свидетельствует, что идет крупная схватка. Вилляр закусил губу. Было ясно, что, несмотря на подкрепление, отряд Лаланда отступал перед камизарами и поспешно уходил к центру армии. Это было удостоверено всадником, повстречавшим драгун, который был не кто иной, как Ляроз. Его конь был покрыт пеной.
– Сударь! – доложил он маршалу. – Долина покрыта беглецами: это – какая-то невольная оторопь! Псалмопевцы преследуют наших с яростью. Капитан драгун Фиц-Маркона прислал меня сказать вам, что он на свой страх решился попытаться собрать рассеянные войска.
– Он хорошо сделал, – заметил Вилляр с величайшим хладнокровием и обратился к Гастону:
– Живо прикажите капитану Пулю занять мельницу своими микелетами. А вы, – обратился он к другому адъютанту, – скажите Эгальеру, чтобы не останавливался, как я ему приказывал, а обогнул холм и понесся бы по дороге в Баржак: пусть он там остановит натиск мятежников и прикрывает наших беглецов, пока они опять не построятся.
Занятый происходившим на правом крыле, Вилляр не заметил непостижимых движений Эгальера. Вместо того чтоб остановиться, как было приказано, эта колонна продолжала надвигаться на центр армии.
– Но, черт возьми, Эгальер очумел! О чем он думает? – вскричал маршал.
Вдруг эта колонна чрезвычайно быстрым и ловким движением образовала длинное каре и открыла убийственный огонь по королевским войскам, которые, сложив свои ружья в козлы, преспокойно смотрели на движение вновь прибывших.
– Измена, измена! – вскричал Вилляр.
Вонзив шпоры в коня, он поскакал с своим штабом построить свой первый ряд, который был спутан этим внезапным нападением и подался под неожиданным натиском камизаров. В этом месте все исчезло в густом дыме. Да, то был не отряд Эгальера, а соединенные войска Кавалье и Ролана. Мятежники совершили страшный переход через Ванталю и на заре заняли дорогу в Женульяк, отрезав сообщение между Вилляром и Эгальером. Посланный последним офицер, конечно, был перехвачен ими. Лаланд, прекрасный офицер, давно работавший в Севенах, а также местные жители уверили маршала, что враг не мог перейти горы, чтобы встать между ним и Женульяком. А тут еще эти мундиры, в которые нарядились камизары, отнявшие их у королевских солдат во время страшной бойни у Вержеса! Немудрено, что Вилляр принял мятежников за отряд Эгальера и подпустил их к себе.
Между тем как центр войска бесстрашно сопротивлялся внезапному нападению, правое крыло под начальством Жюльена бросилось на холм на помощь Пулю и его микелетам. Вождь партизан делал нечеловеческие усилия, чтобы собрать беглецов, и готовился твердо отстаивать свой пост против другого отряда мятежников, предводимого лейтенантом Ролана, Ильей Марионом. Теперь этот отряд, который разбил Лаланда наголову у Женульяка и преследовал его так горячо, остановился, чтобы восстановить порядок в своих рядах. Марион решил захватить холм – место первой важности: оно прикрывало правое крыло маршала, которому Геро преграждал отступление слева. По примеру Жюльена, микелеты засели в развалинах. Пехота выстроилась на хребте холма, а два эскадрона драгун Фара помчались в галоп на оба крыла камизаров.
Построенные в каре камизары двинулись, распевая свой обычный военный псалом. Драгуны, сделав легкий оборот, смело устремились на их крылья. Камизары остановились. Жонабад и его косари спокойно выжидали горячий натиск конницы. Упирая в землю длинные ручки своего страшного оружия, они направляли его широкое, острое, наточенное лезвие на грудь коней, а второй и третий ряды каре приготовились стрелять в драгун в упор. Драгуны наскочили, но их лошади вдруг стали перед косами: они то пятились, то ускользали, несмотря на все усилия всадников. Пользуясь этой минутой беспорядка и смущения, косари пороли брюха коней, подсекали им ноги, а их товарищи открыли такой меткий огонь, что драгуны сделали полуоборот и ускакали, оставляя на месте схватки кучу мертвых и раненых. Последние были безжалостно перерезаны косарями. Мятежники запели победный гимн. Драгуны еще два раза смыкались и бросались на каре, но тщетно.
Пехота смотрела с верхушки холма на эти неудачи конницы и на расправу косарей с ранеными. Эти фанатики свирепого вида в овчинах с длинными бородами, казалось, оправдывали суеверные россказни, ходившие в армии насчет сверхъестественной силы камизаров. И между тем как их неуязвимая колонна быстро взбиралась на холм, с громким пением, отряд Жюльена услышал за собой дикие крики тех камизаров, которые дрались с войсками Вилляра. Солдаты поняли, что в случае отступления их тыл не защищен: ими овладела нерешительность.
Пораженный этими зловещими признаками, Жюльен строго-настрого приказал стрелять только почти в упор. Но охваченная ужасом команда начала стрельбу, когда камизары только начали подвигаться с ружьями наперевес таким твердым, правильным шагом, словно они были на смотру. Пользуясь неуместной поспешностью огня, Марион тотчас приказал своим бежать во всю мочь, чтобы не дать врагу зарядить свои ружья и схватиться врукопашную, на которую камизары всегда надеялись.
Как на грех, в средине отряда Жюльена находилась рота мещанской гвардии. Эти достойные граждане, милостиво поставленные Вилляром позади, еще не смели дать тягу, но предавались несказанной тревоге. Их капитан, мэтр Жанэ и его зять и лейтенант Биньоль, казалось, уже действовали, как куклы. Когда первый ряд выстрелил, Жанэ, ошалелый от страха, увлекаемый смутным чувством самозащиты, вопреки приказу Жюльена, выстрелил прямо перед собой, забывая, что этак угодит в спину солдат, стоявших впереди. Зять и лейтенант последовали его примеру, а за ним и большая часть микелетов. Порядочное число пехотинцев, раненных таким неожиданным залпом, пало с криками: – Мы окружены! Камизары позади нас!
В эту минуту колонна Мариона достигла верхушки холма. Сделав свой залп, от которого они воздерживались до сих пор, камизары схватились с королевскими солдатами, испуская страшные рычания. Мэтр Жанэ и его команда, устрашенные и последствиями своего залпа, и яростным натиском врага, совсем потеряли голову. Они побросали оружие и побежали, крича: «Спасайся, кто может!» Роковой крик нашел отзвук среди войск, и без того уже павших духом. Напрасно Жюльен во главе немногих храбрецов и примкнувший к нему Пуль старались остановить бегство солдат: невольная оторопь, это знамение рокового дня, овладела всеми рядами – и они рассыпались. Разбитый, преследуемый отряд Жюльена покатился с холма назад и дико свалился в центр армии Вилляра.
Маршал во главе роты своей гвардии и нескольких офицеров верхом на прекрасном черноглавом коне в окровавленной попоне, дрался простым солдатом. Он потерял в свалке свою шляпу. Его платье было в беспорядке и покрыто пылью, глаза блестели лихорадочно. В левой руке он держал узду, в правой – пистолет, сабля висела на одной кисти, на золотом шнурке. Он отдавал приказание Гастону, как вдруг почувствовал, что его схватили за левый сапог и хотят стащить с коня. Маршал быстро обернулся и узнал одного из проводников, который уцепился за него, не будучи в силах, ни снять своих уз, ни схватить оружие.
– А, это наш проводник, пастух! – воскликнул Вилляр, нагибаясь и, приложив дуло пистолета к черепу, положил его на месте.
В эту минуту другой камизар с кинжалом в зубах вскочил, как тигр, на спину коня маршала и сжал его, пытаясь повалить назад. Завидев отчаянное положение начальника, над которым уже был занесен кинжал врага, Гастон так хватил камизара саблей, что тот раскрыл объятия, покачнулся и скользнул под брюхо лошади.
– Спасибо, дитя мое, что освободил меня от этого гадкого плащеносца! – весело сказал маршал пажу и крикнул, чтоб воодушевить солдат: – Мужайтесь, молодцы мои! Еще одно усилие – и конец! Эти канальи бегут со всех сторон: они держатся только в этом углу. Неужто ж, черт возьми, вы отстанете от ваших товарищей? Если погнулись ваши штыки, валяйте этих бешеных собак прикладами!
Не успел кончить Вилляр, как раздался страшный залп и засвистали пули. Ветер нанес облако дыму на кучку бойцов, окружавших маршала. Вилляр почувствовал, что конь оседает под ним. Напрасно старался он поднять его, пуская в ход шпоры и мундштук: благородное животное пало на колена, испустило глухой вздох, приподнялось еще на минуту, словно чтоб дать своему хозяину соскочить, и свалилось на бок.
– Прощай, бедный Геркулес, конец тебе! – проговорил Вилляр. – Стоило тебе уцелеть в кровавом бою у Гехштетта, чтоб погибнуть от этих диких горцев!
