Сергей Максимов - Цепь грифона
– Ты о том, которого на Кавказе расстреляли?
– А что, какой другой ещё был?
– Не знаю.
– О том. Из казаков который. Есаул бывший, – уточнил Сталин.
– Ну и что? – действительно хотел понять Сталина Фрунзе.
– Да и, правда, плохой Сорокин был человек. Командующего Таманской армии Матвеева убил. Весь центральный исполнительный комитет Северо-Кавказской республики расстрелял. Рубина – председателя. Крайнего – секретаря крайкома, – загибая пальцы, перечислял Сталин, – уполномоченного по продовольствию – товарища Дунаевского. Даже чекиста, товарища Рожанского, не пощадил. Казаки они все антисемиты, знаешь ли.
– Вот ты о чём, – задумчиво произнёс Фрунзе.
– Командир конного корпуса Думенко ещё на прежнем Южном фронте был. Тоже из казаков. Расстреляли. Я целый месяц просил, чтобы его в распоряжении фронта оставили. Расстреляли. Думенко даже сам никого не убивал. Так, разговоры говорил. А с ним и весь его штаб к стенке поставили. «За систематическую юдофобскую и антисоветскую политику», – процитировал он слова приговора.
– А кто судил? Кто приговор выносил? – заинтересовался Фрунзе.
– Революционный трибунал Реввоенсовета республики.
– Не понял.
– Что не понятно? Есть Реввоенсовет. У Реввоенсовета есть председатель – товарищ Троцкий. При Реввоенсовете – ревтрибунал. Председатель – товарищ Розенберг. Члены трибунала – товарищи Зорин и Чуватин.
Фрунзе в очередной раз поразился цепкой сталинской памяти. Но не это сейчас его удивило. Он действительно ничего не слышал о ревтрибунале при РВС республики. Он действительно наивно считал, что трибуналы существуют только в военных частях. Точно читая его мысли, Сталин вдруг произнёс:
– Довоевались мы с тобой. По фронтам с тобой, как блохи, скачем. А в тылу у нас политические линии и течения образуются. И не только. Экономическая и торговая жизнь ключом бьёт. Троцкий с начала года ещё и железнодорожным наркомом назначен.
– Знаешь, я как-то это пропустил. С чего это он вдруг?
– А ты у Ильича спроси. Может быть, тебе скажет. Мне он намекнул, что это не моего ума дело. Понимаешь? У члена Политбюро ЦК партии Сталина ума только на войну хватает. Только дырки на фронте затыкать у товарища Сталина хватает ума! А то, что Троцкий паровозы в Швеции покупает, – это не его, Сталина, собачье дело.
– Странные ты вещи рассказываешь, Коба, – недоумевал Фрунзе.
– Да чёрт с ними, с паровозами. Понятно, что буржуи долги за революцию не так, так эдак будут тянуть. Я о военном деле с тобой говорить хочу. О моей записке в Политбюро ты знаешь.
– Знаю.
– А раз знаешь, отвечай. Почему Троцкий против создания боевых резервов республики?
– Я так сразу не готов ответить.
– Я тебе скажу. Потому что я предложил их создать. Потому что я предлагал в Первую, Вторую конные армии и корпус Гая двадцать четыре тысячи сабель добавить. Потому что предлагал сформировать пять конных бригад из казаков и кавказских горцев. По одной из каждого казачьего войска и из горцев одну. И чтоб в каждой по полторы тысячи сабель. Хватит народ смешить. Пролетарий на коня! Будённый правильно говорит… У этих конных пролетариев все кони с отрубленными ушами и порванными ртами. От мокрецов не то что скакать, ходить – еле ходят. Пролетарии дрова топором рубить не умеют, а их на коня с шашкой… Но не в этом дело. Там, где буду я, там никаких троцкистов на командных должностях не будет. Вот в чём дело. Слушай, может быть, это новая фракция? Это что за течение такое – «троцкисты»? Если это национальное движение, так и скажи. И нечего голову всем морочить. Будённовец – понятно. Кто в армии Будённого, тот и будённовец. Чапаевец, котовец – тоже ясно, кто это. А троцкист – это кто такой? Еврей при должности? Или тот, кого Троцкий на должность назначил? Я Дзержинского спрашивал. «Почему, – говорю, – твои заместители себя троцкистами называют, а не дзержинцами?»
– Не кипятись. Не столь это и важно, как и что называется. Красноармейские шлемы вон сначала «фрунзенками» называли, а закрепляется «будённовка». Что ж мне теперь с Будённым враждовать?
– Ты что сам не видишь, не понимаешь? Почему командующего Красной армией Северного Кавказа Сорокина надо расстрелять, а командующего фронтом Тухачевского за провал наступления и упрекнуть нельзя? Командующий, который сто двадцать тысяч своих бойцов в плен сдал, где должен быть? Молчишь. А где сейчас барин Тухачевский? Скрипки опять делает. Под крылом у Троцкого. Тухачевского не расстрелять! Тухачевского, подлеца, повесить мало! А настоящие герои Будённый и Ворошилов сейчас оправдываются перед комиссией ЦК за бесчинства каких-то негодяев в шестой дивизии своей армии. Потому что Тухачевский себя троцкистом называет, а Ворошилов с Будённым простые рядовые большевики-марксисты. А членом военного совета тебе кого назначают?
– Гусева.
– То, что он не Гусев, а Драбкин, ты знаешь? А что он не Сергей Иванович, а Яков Давидович? Или ты и этого не знаешь? А то, что он к Троцкому по наследству от Свердлова перешёл, ты тоже не знаешь и не ведаешь? Может, знать не хочешь? Молчишь? Молчи. К тебе ещё и Бела Куна направить хотят. А чтоб тому скучно не было, Смилгу к нему в придачу.
– Откуда ты это знаешь?
– Знаю – раз говорю. Один в Финляндии революцию делать хотел, другой в Венгрии. Ни у того, ни у другого с революциями ни черта не получилось. Смех один получился. Кун ещё и ноги еле унёс. Вот кому фамилию менять надо. Мало того что его, дурака, Белой зовут, так он ещё и Кун. Я первый раз услышал, подумал, что он китаец.
– Так почему в таком случае ты ко мне членом совета фронта не пошёл? – повысил голос Фрунзе.
– А потому что не люблю, когда за моей спиной интриги делают, – так же громко ответил Сталин.
– А я, по-твоему, люблю?
– Ты слушай! Ты слушай и делай выводы! Я летом бывших офицеров-беляков с Южного и Юго-Западного фронта убирать стал. Посмотреть на бывших офицеров пристальней предложил. Глазом моргнуть не успел, на всех должностях троцкисты оказались. В особых отделах кто сидит? Они и постарались… Я для троцкистов дорогу расчистил. Так получилось!
– Так вон в чём дело, – догадался Фрунзе, – ты не резервы республики создавать хотел. Ты стал создавать основу послевоенной армии…
– Создавать, не создавать, а что-то делать нужно. Вот потому к тебе и пришёл. Пока Троцкий нарком военных и морских дел и председатель Реввоенсовета, у нас так всё и будет. Он без суда командующего Балтийским флотом адмирала Щастного расстрелял – ему никто слова не сказал. А за что расстрелял? Я думаю, за то, что адмирал флот сохранил. Подлец Тухачевский целый фронт развалил, а его сейчас новое назначение ждёт…
– Коба, повторяю тебе, интриговать я не умею.
– Ты, я вижу, и думать не умеешь, – вставая, подвёл итог этой странной беседе Сталин.
Не сказав больше ни слова, он достаточно быстро дошёл до входной двери. Обернулся. Показывая на вагонные стены, описал рукой несколько кругов. Очевидно, хотел ещё что-то сказать. Но не сказал. Вместо этого отчаянно махнул рукой. Не попрощавшись, вполголоса ругаясь по-грузински, громко хлопнув дверью, быстро вышел.
Желания остановить партийного товарища в тот момент у Фрунзе не возникло. Теперь Михаил Васильевич непроизвольно разглядывал стены своего вагона. Ещё раз мысленно вернулся к разговору о вагоне Троцкого. Собственно говоря, речь шла вовсе не о вагоне. То есть вагон, конечно, был. Но в случае с Троцким нужно было говорить о бронепоезде.
Этот бронепоезд так и назывался «Предреввоенсовет». После Гражданской войны он ещё какое-то время будет называться «Троцкий». После изгнания бывшего предреввоенсовета из страны получит название «Балтийский рабочий». Под этим именем он и погибнет под немецкими бомбами 2 ноября 1942 года в районе Пулковских высот под Ленинградом. А во время Гражданской войны это было грозное бронированное сооружение на колёсах. Созданный в 1916 году в Николаеве, бронепоезд «Ударный» не принял активного участия в Брусиловском прорыве, для участия в котором его предполагалось использовать. Перешедший к Корнилову, он не играл заметной роли ни на Северо-Западном фронте, ни даже в корниловском мятеже. И лишь в руках Льва Давидовича он превратился в настоящую боевую единицу. С крупнокалиберной артиллерией на бронеплощадках. С большими пулемётными вагонами. С бронированным ангаром для четырёх броневиков, двух автомобилей и дюжины мотоциклеток. С двумя тягловыми паровозами. С автономной электростанцией. А ещё мощные телеграф и американская радиостанция, позволяющая связаться с любой точкой страны и мира. А ещё вагон-ресторан, баня, цистерна с бензином и открытая платформа с аэропланом. Даже опреснителю питьевой воды нашлось место. Отмобилизованный, тщательно подобранный экипаж из этнических латышей и китайцев общей численностью в четыреста пятьдесят человек мог осуществлять даже крупные военные операции. Впрочем, выполнял он операции только карательные.
