Леонид Ляшенко - Александр II, или История трех одиночеств
В ходе арестов, проведенных в разных губерниях, к сентябрю 1862 года более ста литераторов, ученых, студентов, офицеров оказались в тюрьмах, под домашним арестом, в ссылке или разыскивались властями. Были закрыты воскресные школы, приостановлено издание журналов «Современник» и «Русское слово». Самое же главное для нашего разговора заключалось в том, что после ареста Чернышевского, Серно-Соловьевича, Михайлова, Шелгунова и других революционный лагерь оказался без трезвого и дальновидного руководства. Роль первой скрипки в нем начали играть молодые экстремисты, не пошедшие дальше азов, изложенных в революционных брошюрах, и эпигонства. Победив, как ему казалось, внутреннего врага, Зимний дворец взял передышку.
За волнениями весны-лета 1862 года почти незамеченным прошло празднование тысячелетия России, основные торжества по поводу которого состоялись в Великом Новгороде. 7 сентября 1862 года император с семьей и свитой прибыл в древний город на двух пароходах. Императорская чета спустилась по сходням и направилась по живому коридору к экипажам. Новгородское дворянство стояло поодаль и как писал журналист местной газеты: «...взглядами и некоторой экстравагантностью костюмов выражало неодобрение крестьянской реформе». Но затем и оно поддалось общему настроению и разразилось приветственными криками. 8 сентября Александр II принял депутацию новгородцев, затем отстоял обедню в Софийском соборе и возглавил крестный ход к памятнику 1000-летия России, созданному по проекту скульптора М. О. Микешина66. Под звон колоколов и грохот артиллерийского салюта император открыл памятник. Затем он присутствовал на параде войск и торжественном обеде в дворянском собрании. Завершило торжество посещение монархом Рюрикова городища, расположенного в том месте, где Волхов вытекает из Ильменя. После чего Новгород, на два дня ставший столицей империи, распрощался с монархом.
Ничто вроде бы не предвещало бурь и потрясений. Но в самом начале 1863 года неожиданно для всех разразилось польское восстание. Поскольку отношения России и Польши на протяжении всего XIX века оставались весьма напряженными67, есть смысл несколько углубиться в историю вопроса о причинах восстания 1863 года. В 1856 году Александр II даровал амнистию полякам, замешанным в политических преступлениях против империи; тем из них, кто эмигрировал, он разрешил вернуться на родину, предоставив и все гражданские права. За четыре последующих года в Польшу вернулось около девяти тысяч ссыльных и эмигрантов, не пылавших любовью к России. В Польше было ликвидировано военно-полицейское управление, введенное Николаем I, начали издаваться произведения А. Мицкевича и других ранее запрещенных авторов.
Однако это не успокоило поляков, часть которых мечтала о возрождении конституции, дарованной Александром I, а часть вообще требовала полной независимости и восстановления Польши в границах 1772 года. С 1861 года в Варшаве и других городах края стали появляться прокламации «возмутительного» содержания, а позже и проводиться политические демонстрации. В феврале 1861 года одна из таких демонстраций была расстреляна русскими войсками, в результате чего погибло пять человек и оказалось ранеными около двадцати.
Для успокоения умов Александр II издал рескрипт о готовящихся реформах в Польше. Однако волнения лишь усилились, и властям пришлось вводить в стране военное положение. 20 июня 1862 года новый наместник императора в Польше, великий князь Константин Николаевич прибыл в Варшаву, но уже на следующий день на него было совершено покушение – при выходе из театра великий князь был легко ранен в плечо выстрелом террориста. Последней каплей, окончательно испортившей отношения власти и польского общества, стало объявление в октябре 1862 года о проведении в начале следующего года рекрутского набора по именным спискам. Согласно им, в армию должна была попасть молодежь, активно участвовавшая в революционных выступлениях. Вместо набора в армию в начале 1863 года молодые люди скрылись в лесах, образовав первые отряды, вооруженные косами, саблями и охотничьими ружьями.
Общепольский же мятеж вспыхнул одновременно во всех концах края в ночь на 11 января 1863 года, когда 6 тысяч повстанцев, заранее разбитые на 33 отряда, начали борьбу за возвращение Польше независимости. Пик этой борьбы пришелся на весну – лето того же года, но добиться своих целей восставшим не удалось. Русские войска, размещенные в Польше, насчитывали до 90 тысяч человек и были лучше вооружены и организованы, чем повстанцы (в 1864 году регулярных войск здесь стало уже почти 150 тысяч при 146 орудиях). Кроме того, руководители восстания делали основную ставку на помощь европейских держав, которые ограничились робкими дипломатическими протестами и разнузданной антирусской пропагандой в печати, что могло принести полякам лишь моральное удовлетворение.
Шляхетство, стоявшее во главе восстания, не пожелало удовлетворить требования крестьян о земле и свободе, объявив, по сути, крестовый поход за возвращение литовских, белорусских и украинских земель, некогда принадлежавших Польше. Петербург же действовал не только военными мерами, издав закон о раздаче земель тех шляхтичей, которые поддержали восстание, крестьянам, оставшимся в стороне от него. Впрочем, восстание игнорировали не только крестьяне. Как с грустью писал один из революционеров: «В момент, когда восстание разразилось... большинство людей здравомыслящих, то есть почти вся образованная и имеющая положение и имущество часть общества, избегали причастности к восстанию».
В результате к маю 1864 года мятеж в Польше был подавлен. Повстанцы потеряли на полях сражений около 20 тысяч человек, добровольно сдались в плен еще 15 тысяч. Было казнено, сослано на каторгу и поселение, отдано под надзор полиции около 22 тысяч человек, а 7 тысяч поляков эмигрировали в страны Западной Европы и США. В Польше были ликвидированы остатки автономии, и само название Царство Польское оказалось замененным термином Привислинский край.
В ходе восстания наместник императора в Польше бежал, а вместо него туда был направлен М. Н. Муравьев. На протяжении почти пятидесяти лет Михаил Николаевич Муравьев служил трем самодержцам, но в ходе этих царствований его карьера складывалась по-разному. Один из пяти братьев Муравьевых, он был активным членом первых декабристских организаций. Не согласившись с усилением в них революционных настроений, Муравьев вышел из рядов дворянских заговорщиков в самом начале 1821 года. После 14 декабря 1825 года он все же оказался под арестом, но вскоре был освобожден, причем Николай I лично напутствовал его на дальнейшее служение престолу. 1830-1840-е годы проходят для Михаила Николаевича довольно бесцветно – он занимал ряд губернаторских должностей – пока, наконец, не сделался министром государственных имуществ.
После воцарения Александра II, являясь членом Секретного (позже Главного) комитета, Муравьев всячески противился отмене крепостного права. В результате в начале 1860-х годов министр попал в немилость к императору, и чиновный Петербург предвкушал его отставку со дня на день. О неминуемом падении Муравьева никто особо не жалел, он не был ни умелым организатором, ни генератором идей, ни просто приятным человеком. Михаил Николаевич являлся разрушителем, и ломать он умел превосходно. По уму и образованию он слыл человеком незаурядным, а благодаря медвежьему здоровью мог работать по 14 часов в сутки. Однако вся его энергия постоянно оказывалась направленной куда-то не туда, в основном на уничтожение того, что делалось другими. В конце 1850-х годов министр государственных имуществ умудрился обрезать земельные участки государственных крестьян, а заодно и увеличить их платежи – и все это в то время, когда Зимний дворец обсуждал возможности для улучшения положения крестьян.
Кроме того, Муравьев отличался редким недоверием к людям, а потому старался все сделать сам, правда, при этом его подчиненные обязаны были неизменно изображать кипучую деятельность. Настоящих профессионалов он не ценил, и, когда Михаилу Николаевичу докладывали, что для исполнения какого-либо поручения нет достойного исполнителя, он обычно бурчал: «Было бы болото, а кулик найдется», – искренне веря в то, что любое дело по плечу самому обычному человеку, если у него есть желание заняться этим делом. От недовольства императора, а значит, и отставки, его спасло польское восстание 1863 года. Отправленный на усмирение мятежного края, Муравьев развернулся во всю ширь своей натуры, а его цинично-крылатая фраза: «Я не из тех Муравьевых, которых вешают, я из тех, которые вешают» – оправдалась в полной мере. Даже светские дамы, не питавшие к восставшим полякам никакой симпатии, вынуждены были ходатайствовать за них перед Александром II. Михаил Николаевич отправлял шляхту и горожан в ссылку целыми селениями (пока в Петербурге спохватились, в Сибири оказалось 5 тысяч человек, вывезенных из Польши). Жилища же высланных сжигались со всем имуществом, видимо, в назидание потомству.
