Царица поверженная - Маргарет Джордж
К нему, похоже, возвращалась обычная ирония.
Во время этих тяжких родов я потеряла очень много крови, сильно ослабела, а когда первый раз взглянула в зеркало – ужаснулась своей смертельной бледности. Олимпий усиленно отпаивал меня красным вином и густым настоем кервеля, что, по его заверениям, должно восстановить кровь. Кроме того, он велел мне не поручать малышей кормилице, а заниматься ими самой, поскольку это способствует выздоровлению. Коль скоро их двое, я буду поправляться в два раза быстрее. И младенцы станут расти быстрее, а для них, недоношенных, это важно.
Тут меня уговаривать не пришлось: возня с малютками доставляла мне удовольствие. Я еще недостаточно восстановила силы, чтобы вернуться к государственным обязанностям, но постепенно я брала дела в свои руки, стараясь совместить их с материнскими заботами.
Детки оказались чудесные: мальчик и девочка, оба светленькие. Глазки у мальчика так и остались голубыми, а у девочки приобрели зеленоватый оттенок. Я не уставала любоваться их нежными сонными мордашками и радовалась тому, как они быстро набирают вес.
Разумеется, я много размышляла об именах, но в одном определилась точно: ничего римского, никаких намеков на Антония. Раз он пренебрег браком с иноземной царицей и поспешил жениться на соотечественнице, едва ступил на римскую почву, пусть эти дети не имеют к нему никакого отношения. Я для него – чужестранка, и они тоже. Пусть мальчик будет Александром Гелиосом: Александр – в честь нашего покровителя и предка, Гелиос – в честь бога солнца. Александр и Гелиос сами по себе близки, даже их изваяния похожи, а мой отпрыск родился в год солнечного затмения и имел сестру-близнеца, как Аполлон. Пусть Вергилий и другие пустозвоны знают: сколько бы ни трезвонил Октавиан о своем покровителе Аполлоне, римляне не имеют к солнечному богу ни малейшего отношения. Может быть, мой сын станет тем Аполлоном, которому они предрекали золотой век.
А моя дочь? Клеопатра Селена – вот как я ее назову. Клеопатра – не только в честь меня, но и в честь многих других Клеопатр. Традиционное имя в нашем роду, восходит оно к сестре Александра, звавшейся именно так. Поминается Клеопатра и в «Илиаде». Это имя исконно греческое, в нем нет ничего римского. Ну а Селена означает Луну и ассоциируется с Артемидой, сестрой-близнецом Аполлона.
Любуясь малютками, моими Солнцем и Луной, я не уставала молить Исиду помочь им стать подлинными творцами золотого века – во исполнение настоящих пророчеств, а не дурацких побасенок щелкопера Вергилия.
Я держала детей на руках после кормления, когда мне доложили о прибытии гонца. Не сочтя это особенно важным, я даже не передала малюток нянькам, а просто распорядилась привести посланца ко мне.
И чуть не растерялась, увидев римлянина в сверкающем нагруднике, с густым гребнем на высоком шлеме.
– Приветствую великую царицу от имени Рима, – прогудел он.
Голос его наполнил комнату громовым раскатом. Или мне так показалось, потому что, сидя в детской, я отвыкла от общества солдат?
– Добро пожаловать, – пробормотала я, совладав с собой, и кивнула.
– Я привез письмо от Марка Антония, триумвира, – сказал посланец и протянул кожаный цилиндрический футляр с металлическими накладками.
Я взяла его, открыла и прочитала:
Царице Клеопатре Теа Филопатор – богине, любящей отца.
Приветствия и пожелания доброго здоровья и удачи.
Мне выпала честь объявить Египту, другу и союзнику римского народа, что Брундизианское перемирие подкреплено договором между императором Цезарем Divi Filius и императором Марком Антонием, триумвирами Римской республики. Дабы гарантировать мир среди римлян, равно как исполнение обязательств перед нашими союзниками во всем мире, высокие стороны принимают следующие условия. Во-первых, император Цезарь принимает под командование легионы в Галлии, император Антоний – легионы, дислоцированные к востоку от Македонии, а император Лепид – воинские силы, находящиеся в Африке. С общего согласия назначены консулы на следующие восемь лет. Император Цезарь обязуется начать военные действия против Секста Помпея, император Антоний – против парфян. В восточные провинции назначены следующие наместники: Домиций Агенобарб в Вифинии, Мунаций Планк в Азии, Асиний Поллион в Македонии. Руководство начальным этапом кампании по освобождению Сирии от парфян возложено на легата Вентидия.
В ознаменование заключенного договора и в знак взаимного доверия император Марк Антоний взял в жены сестру императора Цезаря Divi Filius.
Мы желаем, чтобы ты приняла и одобрила эти соглашения, как подобает преданному другу и союзнику римского народа.
Император Марк Антоний, триумвир
Итак, я держала в руках отчет Антония о его деяниях при Брундизии, об их соглашении, а точнее, о его поражении: я сразу поняла, что договор усиливает положение Октавиана за счет Антония. Он уступил без борьбы легионы Галлии и утратил какое-либо влияние на Западе. Он сообщил мне о своем бракосочетании, как совершенно постороннему человеку, да еще и без конца именует этого выскочку Октавиана Цезарем. Меня почти передернуло от злости, однако с улыбкой ждавший моего ответа римлянин никаких признаков ярости и обиды так и не увидел.
– Благодарю тебя за скорую доставку этих известий, – сказала я.
Антоний наверняка распорядился о посылке самого быстрого корабля для сообщения о своих делах. Но не учел, что новости имеют странное свойство: они распространяются неофициальными путями, прежде чем их приносят самые лучшие курьеры.
– Ты можешь передать триумвиру Марку Антонию, что я получила послание и поздравляю его с брачным союзом. Можешь сказать ему также, что я только что родила ему двух детей – сына и дочь.
Я развела руки и показала малюток: пусть посмотрит как следует.
И тут римлянин растерянно заморгал. Это был вышколенный солдат, но ни устав, ни этикет ничего не говорили насчет того, как вести себя в подобной ситуации.
Наконец он сказал:
– Может быть, ты хочешь отправить письмо? Я могу подождать, сколько потребуется.
Я встала.
– Нет. Никакого письма не будет. Ты все передашь на словах. Это лишь две фразы, запомнить их не трудно.
Уже перед самым наступлением сезона штормов и зимним закрытием навигации, в один из последних безопасных дней, к нам успел прорваться корабль из Рима. С ним пришло письмо от Антония, и на сей раз я прочитала его приватно. Послание было сумбурным, с расплывчатыми следами слез. Я представила себе, как он сидит поздно ночью и пишет, мешая вино с воспоминаниями, а потом отсылает письмо, даже не перечитав.
Моя самая дорогая, любовь моя, как ты могла так поступить со мной? Гонец сказал мне, что у нас дети, он видел тебя с ними. Как могла ты утаить от меня? Если
