Вельяминовы. За горизонт. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли

– Потом мы едва перебросились парой слов… – Мишель ткнул сигаретой в антикварную пепельницу, – фестиваль закончился, они уехали в Москву. Я ее больше никогда не увижу. Только когда я с Лаурой, – он вздохнул, – я закрываю глаза и думаю о Ладе…

Пьер поскребся в дверь гостиной:

– Папа, Маргарита, Виллем, мама зовет к столу… – фарфоровую супницу с холодным супом виши унесли. После филе лосося с молодой спаржей поменяли тарелки. Лаура весело сказала:

– Джо пока за столом нет, но я приготовила его любимый десерт, шоколадный мусс… – она со значением посмотрела на Маргариту. Девушка покраснела:

– Я тоже хорошо его делаю, тетя Лаура… – Лаура решила, что поездка в Конго значения не имеет:

– Поедет и вернется. Она молодая девочка, время есть. Я в ее возрасте тоже рвалась работать, отправилась в Рим, в Токио… – изуродованные шрамами губы улыбнулись, – сейчас они обручатся, а поженятся следующим летом. Пусть сидит дома, рожает детей. Она может практиковать, открыть кабинет на Левом Берегу… – Лаура не собиралась отпускать сына в дальнейшие странствия:

– Но правильно, что он поехал в Японию, – подумала женщина, – аристократ не должен терять связь с родиной. Правда, в тех краях он всегда будут считать сыном предателя… – Лаура не ожидала, что Наримуне и Регину оправдают:

– Слишком мало времени прошло, да и Наримуне не отрицал своей вины. Регина сбила его с толку, по ее наущению он спасал евреев. Она знала свою выгоду, и девчонка у нее такая же… – по глазам Ханы Лаура видела, что девушка не задержится надолго на набережной Августинок:

– Пусть снимает комнату, спивается, курит травку, – зло сказала себе женщина, – она нам никто. Меир пропал без вести, и не сможет о ней позаботиться… – заметив на Пасху, как постарела Марта, Лаура обрадовалась:

– Ей тридцать пять, а она выглядит на полвека. Хорошо, что она опять потеряла мужа. Не мне одной страдать… – речь за столом зашла о работе Джо в Мон-Сен-Мартене. Лаура повела рукой:

– Разумеется, милые. Бельгия недалеко, Джо сможет нас навещать. Я понимаю, Виллем, что ты не хочешь оставлять компанию без присмотра… – узнав, что барон тоже отправляется в Конго, Лаура задумалась:

– Но если он погибнет, если с Маргаритой что-то случится? Они наследники крупного состояния, наверняка, они написали завещание. Интересно, в пользу кого? У Маргариты есть старшие братья… – Лаура покачала головой:

– Шмуэль почти священник, но есть Иосиф. Нельзя допустить, чтобы Джо лишился шанса стать хозяином Мон-Сен-Мартена… – ради будущего богатства она была готова рискнуть поездкой сына в Конго:

– В конце концов, пусть венчаются тихо, в церкви Сен-Сюльпис, – решила Лаура, – все можно устроить за несколько дней. Или пусть его святейшество обвенчает их в Кастель-Гандольфо, это огромная честь… – она была уверена, что сын сделает предложение Маргарите:

– В письмах он всегда о ней спрашивал, да и по ее лицу все понятно… – после десерта она поднялась. Мишель ласково сказал:

– С кофе мы справимся, милая, в библиотеке стоит спиртовка. Посидите с Маргаритой, поболтайте… – Лаура увела девушку в свой кабинет. Хлопоча над кофейником и трюфелями от Фошона, она, словно невзначай, заметила:

– Хана от нас скоро съедет, ей удобнее жить одной, она артистка. Квартира на рю Мобийон принадлежит Теодору… – Лаура много раз просила мужа написать кузену:

– Апартаменты стоят пустыми, – упрямо говорила она, – там может поселиться Джо. У мальчика скоро появится семья… – Мишель отказывался:

– Здесь места хватит для всех, – говорил муж, – а у Теодора тоже есть сын. Джо, в конце концов, сам заработает на крышу над головой… – Лаура кисло отзывалась:

– Да, на двухкомнатную квартирку в дешевом районе. Ты знаешь, какие цены сейчас в Париже… – Мишель улыбался:

– В восемнадцатом веке, когда наши предки купили недвижимость, за эти деньги можно было приобрести имение. В общем, с той поры ничего не изменилось… – свои бретонские владения святая Елизавета Бельгийская передала церкви и государству:

– В отеле де Монтреваль музей, а в охотничьем доме обосновалась женская обитель. Все уплыло у нас из рук… – она повторила:

– Квартира принадлежит Теодору и перейдет его сыну. Но у нас большие апартаменты, тесниться не придется… – она подмигнула девушке. Маргарите стало неловко:

– Джо еще не сделал мне предложения, а она рассуждает так, словно все решено… – на рабочем столе Лауры, рядом с пишущей машинкой и стопкой иностранных книг, лежали типографские гранки. Женщина поднялась:

– Я сейчас перевожу из Альберто Моравиа, о войне… – Лаура положила ладонь на гранки, – а это статья Мишеля, о русской Марте, то есть о Марте скандинавской. Мой отец… – она запнулась, – нашел кое-какие документы в архиве Британской библиотеки. Жаль, что Джон пропал, его бы это заинтересовало…

Джованни отыскал запись о вкладе некоего рыцаря Джона Холланда из Банбери, в Кентерберийский собор, в ознаменование совершеннолетия его сына, и принятия его дочерью, Маргарет, покрывала послушницы. В документе, датированном 1002 годом, указывался возраст девушки:

– Девочки, ей было двенадцать лет. Через два года викинги в очередной раз разорили Кентербери. Собор тогда стоял старый, его позже перестроили… – Лаура переписывалась с отцом, но с Кларой или ее потомством встречаться отказывалась:

– Адель я сюда не пустила, отговорилась простудой. Она боится инфекций, она певица… – несмотря на замужество Адель, Лаура ей не доверяла:

– Какая мать, такая и дочь. Генрик много зарабатывает, однако таким, как она, всегда мало доходов. Я не хочу, чтобы она потом обсуждала меня с той женщиной… – Лаура называла Клару именно так. Муж всегда отдавал ей гранки для корректуры:

– Он объясняет, что у него не хватает времени на правку… – Лаура дернула шрамом на щеке, – но все потому, что он мне изменяет. Вокруг него болтаются светские дамы, актрисы, певицы. Он мог давно переспать с Ханой, у него нет ничего святого… – Лаура не следила за мужем. Мишель, с его партизанским прошлым, непременно бы заметил хвост:

– И я не хочу выходить на улицу. Если фон Рабе жив… – ее пробрала дрожь, – он может найти меня и убить… – прикурив от свечи, Лаура подошла к большому окну:

– Машина на набережной, – она прищурилась, – ситроен. Они включили фары, за рулем кто-то сидит… – в лицо ударил яркий свет прожектора, она услышала далекий голос:

– Сердце справляется, я добавил камфары. Посмотрим, сколько она еще протянет… – в медицинском блоке Нойенгамме изучали поведение человека при экстремальных температурах:

– Плюс шестьдесят, плюс семьдесят градусов… – она облизала пересохшие губы, – я только хотела окунуться в прохладную воду… – белый сверток уносило течением, тряпки размотались, до нее донесся детский плач:

– Мамочка, зачем ты меня убила? Мамочка, мне страшно, иди ко мне… – ладони загорелись, словно в огне:

– Мой мальчик в реке… – поняла Лаура, – они следили за нами, надо его спасти. В Равенсбрюке, когда мне показали Мишеля, я хотела высадить окно… – вскочив на подоконник, она всем телом бросилась на темное стекло.

За пыльным окошечком кухни порхал воробей.

В Мон-Сен-Мартене Тиква привыкла подниматься рано. Отчим по выходным не изменял партизанским манерам. Доктор Гольдберг весело говорил:

– После дежурств, как и после акций, хочется отоспаться. Ничего, девочки у меня хорошие. Они сами справятся с завтраком… – Тикву обычно будил стук дверки, прорезанной в задней двери особняка. Гамен спал с двойняшками, но на рассвете пес отправлялся во двор:

– Когда уходит, девочки еще дремлют, – Тиква улыбнулась, – они всегда спят в обнимку… – золотистые волосы Элизы и темные кудряшки Розы перемешивались. Двойняшки сопели, свернувшись клубочком под одеялом. Сестры кочевали, устраиваясь то на нижней, то на верхней кроватке. Мастерские на шахтах сделали подарок дочкам месье доктора, смастерив мебель для детской. Кроватка походила на старинный корабль. У девочек была своя маленькая лесенка, из трюма на палубу, канат, по которому они съезжали вниз и крутящийся штурвал. Диван, где девчонки возились с игрушками или читали, напоминал карету. В комнате стояла деревянная карусель, кукольный домик, мольберты и грифельные доски. Игрушки поселились в сказочном замке, напоминавшем о разрушенной резиденции де ла Марков. Двойняшки утащили к себе сохранившиеся после пожара безделушки: