Кунигас. Маслав - Юзеф Игнаций Крашевский
Марта появилась слегка испуганная. Наверху было уж темно, но по голосу она узнала Вшебора.
— Что с вами случилось? — вскричала она. — И что вы тут делаете? В эту пору вызывать меня на беседу, а если кто подсмотрит, что подумают люди?
Вшебор склонился к ее коленям и поцеловал у нее руку.
— Дорогая пани, — попросил он, — посоветуйте мне как мать, как королева… Завтра мы идем на войну… Должен ли я идти и оставить тут Томко, чтобы он высватал Касю? Если я ее потеряю, опостылеет мне свет и жизнь…
— Что же делать? Вы тоже едете? — спросила Марта.
— Я должен идти ради короля и ради самого себя; рана почти зажила, мне нельзя остаться.
Марта призадумалась немного и вдруг ударила в ладоши.
— Вы ведь в милости у короля? — сказала она. — Почему бы не попросить его быть у вас сватом? Спытек боится его, потому что у него есть что-то на совести против него. Если король его попросит, он не откажет.
Услышав это, Вшебор бросился в ноги Спытковой и, прежде чем она успела что-нибудь прибавить, бегом пустился по лестнице вниз.
Он и раньше был в приятельских отношениях со старым Грегором, который знал его как верного слугу короля. Не теряя ни минуты, Вшебор побежал прямо к нему. Грегор осматривал и чистил дорожное платье короля и был очень удивлен посещением Доливы в такое позднее время…
— Мне надо видеть нашего милостивого государя, — заговорил Вшебор.
— Теперь поздняя ночь, а завтра мы идем в поход, теперь не время… — сказал старик, покачав головой.
— Я должен видеть его сегодня! — отозвался Долива. — Смилуйтесь надо мной. Я не задержу его, только брошусь к его ногам и скажу два слова…
Ни слова не отвечая, Грегор сделал ему знак, чтобы подождал, а сам вошел в горницу. Немного спустя двери открылись, и верный привратник пригласил Вшебора войти.
Король был один; он стоял около догорающего очага и повернулся от него лицом к входящему.
Долива, который никогда не умел ни сдержаться, ни промолчать, ни выждать, тотчас же упал к его ногам и, обнажив свою рану, вскричал:
— Милостивый государь, я сражался за тебя и буду сражаться до смерти, но будь же моим благодетелем и окажи мне милость.
Король знаком заставил его подняться с колен.
— Говори, что ты хочешь от меня! — ласково сказал он.
Вшебор встал, но долго не мог начать говорить от душившего его волнения.
— Стыдно мне в такую минуту просить о милости, — сказал он наконец, — и особенно тебя, милостивый государь, у которого совсем другое на уме; но прости моей молодости. — И он снова склонился перед королем.
— Говори, о чем просишь? — повторил Казимир.
— Ах! — вполголоса сказал Вшебор. — Хочу просить тебя быть моим сватом.
Казимир отшатнулся с краской на лице. Видно было, что он ожидал совсем иной просьбы.
— Не время нам думать о свадьбе, — печально сказал он, — и нескоро найдется место, где можно будет ее отпраздновать.
— И я тоже не думаю еще о свадьбе, я хочу только получить согласие отца и матери, — настойчиво повторил Вшебор, целуя руку короля. — Хочу посвататься к дочери Спытека — влюбился до смерти в эту девушку!
Король слушал его, опустив глаза, с румянцем почти девичьего стыда.
— Нас только два брата, — горячо говорил Вшебор, — родителей у нас нет, будь нашим опекуном и отцом. Спытек чувствует, что у него есть вина против вашей милости и был бы рад получить прощение; стоит вам только слово сказать, и он отдаст мне дочку.
И снова он склонился к коленям короля, а тот ласково отстранил его от себя.
— Охотно сделаю это, когда мы вернемся с войны, — сказал он, — теперь не время для сватовства.
— А потом тоже будет не время, потому что ее высватает кто-нибудь другой, — прервал его Вшебор — Король мой и государь, сегодня или завтра — иначе нельзя.
Казимир стоял в нерешимости, не зная, как ему поступить, когда вошел Трепка за приказаниями на завтрашний день. Король с облегченным сердцем обратился к нему.
— Мой старый друг, — сказал он, — замените меня и от моего имени замолвите слово за моего верного слугу, которому я был бы рад отплатить за его преданность мне.
Трепка не понял сразу, в чем дело, и с изумлением переводил взгляд с короля на юношу, но тут Вшебор коротко объяснил ему свою просьбу.
Старик слегка нахмурился.
— Эх вы, молодые! — сказал он. — Храбро сражаетесь, но в голове у вас не все в порядке… Теперь, когда надо спасать страну, вы думаете о девчонках…
— А если ее возьмет кто другой, а я жить без нее не смогу! — возразил Вшебор.
Старик пожал плечами.
— Кто же может взять у тебя это сокровище? — спросил он.
— Томко Белина увивается около нее. Он останется здесь с родителями, а меня не будет!
— Томко? Он идет с нами, — возразил Трепка. — Вы видите, что он ради девчонки не забывает службы королю и нашему делу.
Вшебор несколько смутился.
— А я все-таки прошу, — прибавил он упрямо, — хоть бы он и шел с нами, я хочу иметь согласие родителей и тогда охотно пойду на войну.
Казимир стоял молча. Трепка взглянул на него.
— Согласны ли вы на это, милостивый государь? — спросил юноша.
— Сделайте это для него, чтобы у него было спокойно на сердце, — печально отозвался король. — Не откладывайте…
Вшебор схватил старика за руку.
— Государь и отец мой…
Трепка рассмеялся добродушно и, видя его волнение, низко поклонился королю и вышел вместе с Вшебором.
— Что же это? — буркнул он в дверях. — Какой я сват, когда у нас даже полотенец нет с собой.
Они направились во второй двор.
Старый Спытек занимал по-прежнему то место, которое он сам себе выбрал среди больных и калек. Только ложе его было лучше убрано и окружено сосновыми ветками. Он уже лежал, но не спал еще, у ног его стоял на коленях верный Собек. Остальные раненые или спали уже, или пошли в лагерь попрощаться с уходившими утром товарищами.
Заметив подходившего к нему Трепку, который ухаживал за ним во время болезни, Спытек приподнялся на локте.
— Что же, разве уже едете? Пришли проститься?
— Нет, я еще не прощаться пришел, — отвечал старик, подойдя к нему и оглядываясь на Вшебора, который тоже подошел ближе. — Я
