Избранные и прекрасные - Нги Во

– Для меня еще не кончено. Дэйзи, просто расскажи мне.

Она негодующе взглянула на меня, и я поискала способ более убедительный, чем приказы.

– Никто все равно не поверит никаким моим словам, даже если я что-нибудь расскажу, – наконец объяснила я. – Вероятно, тетушка Джастина отправит меня в Шанхай, осматривать достопримечательности. Ну же, Дэйзи.

Она отвернулась, неловко села на лужайку лицом к особняку и раскинула как палочки перед собой тонкие ноги. Покачала головой, потом кивнула. Небо казалось плоским, алюминиево-серым, с мрачной лиловой подсветкой, предвещающей опасность.

– Она выбежала так быстро, – тусклым и тихим голосом выговорила Дэйзи. После ее слов небо угрожающе зарокотало. – Похоже, была уверена, что мы остановимся. От удара содрогнулась вся машина. Я прочувствовала его руками. Я не ударилась о руль только потому, что Джей выбросил руку вперед и остановил меня.

– Она отлетела, – сказала я, вспомнив услышанное.

– Да. Прямо вперед. В свете наших фар она казалась кувыркающейся гимнасткой.

Я сглотнула и не дала себе остановить ее. С чего я взяла, что мне надо это услышать? С какой стати решила, что будет лучше?

– И что же было дальше?

– О, Джордан, ты разлюбишь меня, если я продолжу.

И я поняла, что уже сейчас не люблю ее. Может, уже довольно давно. Возможно, любви понадобится время, чтобы умереть, но с этим я могла справиться. Я ждала. Дэйзи не выносила молчания.

– Джей… сделал что-то. Позаботился, чтобы никто не увидел. Он встал в машине, закрыл глаза, и мир вокруг нас вдруг замер. Это было жутко. Я никогда не видела, чтобы он делал что-нибудь подобное, никогда не видела такого ни от кого.

Я подумала, что это, должно быть, его инфернальные силы вступили в игру. Но позднее, узнав о том, что его мать наполовину индианка-чиппева, а потом выяснив, что наполовину она еще и негритянка, а не белая, я пришла к иному выводу. Коренные народы после Гражданской войны приняли к себе множество беглых рабов, и древние чары, помогавшие охотникам, продолжали помогать им, даже когда они стали добычей. Два закрытых глаза.

– А ты что же, Дэйзи?

– О, Джордан, она лежала прямо на дороге перед нами. Джей поколдовал, сделал что-то странное, и я поняла…

– Так ты поняла, Дэйзи…

Она замотала головой, а ветер завладел деревьями, заставил их закачаться из стороны в сторону, словно переигрывающий греческий хор.

– А что мне было делать, Джордан? Не могли же мы объехать ее! Вот я и отпихнула ее с дороги, только и всего.

«Птицей летела небось», – прозвучали у меня в голове слова. Что-то бездонное и темное разверзлось передо мной, меня затошнило.

– Дэйзи…

– Она издавала ужаснейшие звуки, – Дэйзи трясла головой так, что ее волосы ерошились, как птичьи перья. – Она что-то говорила или, по крайней мере, пыталась сказать. Джордан, казалось, что она хочет проклясть меня, и эта кровь…

Мое сердце судорожно колотилось, меня бросило в холодный пот. Она отлетела. Упала на землю. Кричала. Проклинала. Когда же она умерла? Теперь я знала, что это случилось не при падении на шоссе.

– Ее губы шевелились, рот открывался и закрывался, и опять, и опять… такой ужас, – Дэйзи уткнулась лицом в ладони. – Я до сих пор иногда вижу это, когда закрываю глаза.

– Вот и хорошо! – сорвалась я. – Хорошо! Я рада!

Она вскочила и наотмашь хлестнула меня по лицу как раз в тот момент, когда в мыс ударила молния. Мы потрясенно уставились друг на друга, а когда небо разверзлось, обрушивая на наши головы потоки холодного осеннего дождя, я поднесла ладонь к лицу, чтобы коснуться горящей кожи. Почему-то пощечина меня обрадовала, показалась настоящей, как ничто другое с тех пор, как мы уехали в тот день в город.

– О, милая, мне так жаль! – воскликнула она, задевая мои пальцы при попытке провести мне по щеке. От дождя ее волосы прилипли к голове, доставая до самого кончика острого подбородка. – Мне так жаль. Очень было ужасно, да?

Да, было, и на мгновение я потянулась к ней.

– Поедем с нами, – ее голос звучал тепло, несмотря на дождь. – Поедем вместе с нами. Зачем тебе в старый грязный Шанхай, если можно отправиться в Барселону со мной и Томом? Барселона прелесть, а в октябре мы вернемся как раз к лучшим осенним дням – разве это не замечательно?

Я отдернулась от ее мягких прикосновений, сердце продолжало колотиться, потому что был шанс, хоть и небольшой, но тем не менее был, что я могла бы уехать с ней, если бы она не забыла, что я не смогу вернуться.

– Стоп, – поперхнулась я. – Стоп, стоп, я не влюблена в тебя, тебе нельзя так со мной обращаться.

Она пораженно уставилась на меня.

– Как же нет, когда да, – возразила она, и нить между нами лопнула, больно хлестнув по мне. Дождь, стекающий по моему лицу, вдруг заметно потеплел, почти как кровь.

«Как же нет, когда да», – думала я, но я не Джей Гэтсби. Одной любви мне недостаточно, и Дэйзи уже доказала, что никогда не будет достаточно для нее.

Я круто повернулась и бросилась к дому.

Она позвала меня по имени, неуверенно, дважды, потом умолкла.

Я прошла через дом, оставляя мокрый след на паркете, вышла через переднюю дверь и продолжала идти. Сегодня я выбрала неудачные туфли, из темно-зеленой замши в тон зеленому платью, поэтому сбросила их и повесила на согнутые пальцы, на которых туфли слегка покачивались.

Шлепая по мокрой траве вдоль обочины и то и дело слыша, как сзади приближается машина, я думала, что, возможно, Дэйзи послала за мной или даже бросилась вдогонку сама, на своем синем родстере.

Если она остановит меня раньше, чем я дойду до большого шоссе, я, так и быть, прощу ее, думала я и ужасалась этим мыслям.

Но она не приехала, вместо этого машина, остановившаяся рядом со мной, появилась с противоположной стороны. Это был Ник – в хорошем костюме, какого я еще не видела, с красными запавшими глазами.

– А, это ты, – сказала я, когда он затормозил передо мной.

– Поедем, – попросил Ник и, когда заметил упрямство на моем лице, добавил: – Пожалуйста. Пожалуйста, Джордан.

Он открыл для меня дверцу, и, пока мы поворачивали к Уэст-Эггу, я надела туфли.

Глава 23

Мы проехали поворот шоссе, и дворец Гэтсби вырос перед нами. С другого берега залива он казался руинами, напоминанием о расплате за грехи. А теперь, пока мы приближались к нему, прежде чем свернуть к