Саратовские игрушечники с 18 века по наши дни - Пётр Петрович Африкантов
– Эк, вы как! Так уж и сразу?.. «Посмешище миру, шарж на святое».
– По-другому, Георгий, не выходит.
– А я, ещё думаю,– дополнил Георгий, – торгашеская радость не по нему, задачи по плечу нет. Была бы задача, цель, хоть и не глобального масштаба, тогда другое дело. Нет такой задачи, нет цели… отсюда и пьянка.
– Цели они разные, Георгий… Вот сейчас росийские политики хотят такую цель для русского народа обозначить и подсовывают ему разный суррогат. Только зря стараются. Цель для нашего народа со времён крещения Руси определена. Это великая ноша, которую бросить – значит погибнуть и нести тоже невмоготу. А ведь несём. Велика ноша. Кости от напряжения от мяса отделяются, сухожилия звенят и лопаются, кровь на лбу вместо пота выступает, виски словно обручем сдавливает, но другого пути нет. Некому эту ношу нести, нет такой страны, нет такого народа под луною, кто бы мог вынести эту тягу…
Мы замолчали, думая каждый о своём. Я стал думать о том, что нет, и не может быть в душе у народа-богоносца выше цели, как донести творца в сердце до конца собственной жизни, набивая шишки об углы житейских и эпохальных проблем; Георгий же, по-видимому, примеривает на народ свой кафтан в виде спасительной идеи. В любом случае – оба молчим и думаем.
Мы снова едем к Корене. Сзади Большую Фёдоровку поглотила тьма. Она бесследно исчезла, растворилась. Впереди, за окном – чёрная космическая дыра, изредка прорезаемая метеоритным светом фар пролетающих большаком легковушек. Монотонно бьёт в стёкла автобуса желеобразная мокреть. В салоне включен свет. Напротив нас сидит крепкого телосложения молодайка. На её коленях примостился мальчишка лет пяти. Женщина разговаривает с соседкой, а карапуз пытается что-то вытащить из материнской сумки. Мать несколько раз бьёт его небольно, но назидательно по рукам, дескать, не лезь, а сынишка не слушается и опять тянется к сумке.
– А что, Пётр, я вижу, ты не долюбливаешь современные игрушки, это что, профессиональное?– спрашивает Георгий, когда мы вышли на основную трассу, и нас перестало бултыхать из стороны в сторону.
Я понял, что Георгию хочется меня разговорить на эту тему и возможно прояснить для себя какой-то важный вопрос.
– Не все, дружище,… не все. Попадаются и сейчас хорошие изделия местных производителей, но мало. Привозят много из-за рубежа или такое же производство здесь наладили, неизвестно, сейчас это просто, сам знаешь.
– А чем вас зарубежное не устраивает?
– Их игрушки, Георгий, созданы другой цивилизацией. А у цивилизаций разные взгляды на мир, жизнь в этом мире, разные религии, которые эти цивилизации породили. Они учат детей через игрушки каждый своему: своим взглядам, понятиям. Возьмём, к примеру, Западную цивилизацию. Посмотрите на их современных супергероев, кому обыкновенно подражает ребятня: они нам напоминают не людей, а супермашины. Вглядитесь в их лица,… вы разве увидите в них душу? У них даже такого слова и понятия как «душа» в языке нет, одни заменители, как в лекарственных препаратах.
Супергерой смотрит на вас чаще всего через прицельное устройство автомата или прозрачную маску. Мы должны понять, что супергерой с накачанной мускулатурой и обвешенный оружием, вступивший на борьбу со злом, не имеет ничего общего с нашим сказочным героем Иванушкой, который тоже борется с силами тьмы, только борьба эта разная, средства разные и итог не одинаков. Да и сам Иванушка, открытый, добродушный, ласковый, готовый с себя последнюю рубашку отдать обездоленным, не похож на супермена. А почему он такой? Он такой потому, что его наша русская цивилизация породила, его воспитала православная среда. И это хорошо знают наши противники. Потому и гонят на наших солдат впереди себя жён и детей, рассчитывая, что наш Иван в ребёнка или в женщину не выстрелит, сам погибнет, а не выстрелит. И сколько гибло так?… Вот она тебе наша разность. Запад для себя этот вопрос решил давно и однозначно – чужие судьбы его не волнуют. Сначала начисто разбомбят кого угодно, так что детские кроватки на деревьях висят, а затем начинают завозить оставшимся в живых гуманитарную помощь, да в их чуланах рыться. Здорово… да!? Всё это не ново. Новое в другом. Воспитывать суперменов или воспитывать Иванушек? – вот вопрос. Если мы будем воспитывать при помощи игрушек суперменов, то мы практически отказываемся от своей истории и своих традиций и отдаёмся во власть иных народов без единого выстрела. Это война, но иным способом.
– Эх, куда повернул. Думаю, что ни Илларион, ни тем более Африкант об этих проблемах не думали, когда свои игрушки лепили.
– У их поколений были свои проблемы и такой вид оружия, как игрушечный, ещё не был изобретён. Сейчас игрушечное мастерство поиссякло, образовалась щель в потребительском рынке вот в неё, и лезут все как тараканы.
– Поиссякло? Или специально поиссякли?
– Я больше склоняюсь ко второму.
– Так ведь не всё поиссякло, например Пётр Петрович жив и здоров, – и Георгий вопросительно посмотрел прямо мне в глаза. Я не увидел в них лукавства и ответил прямо и сразу.
– Нет, Георгий. По современным меркам я, конечно, игрушечник, но, ни Фиме, ни Иллариону с Андрияном я даже в подмастерья не гожусь. Как говориться «На безрыбье и рак рыба»,.. то были титаны.
– Однако, чего бы вы больше всего хотели как «мастер на безрыбье»?
– Проехать бы по школам близлежащих сёл: Полчаниновки, Песчанки, Б. Фёдоровки, Б. Ивановки, поговорить с руководством, провести с детьми и учителями мастер-классы по лепке, научить организации лепного дела с целыми классами. У меня же, Георгий, в этом большой опыт. И они не будут думать, чем детей на уроках труда занять. Дело это не простое, а из первых рук получить знания, очень даже полезно.
Наступила пауза. В это время малыш всё – таки достиг сумки и запустил в неё
