Скифы. Исход - Александр Дмитриевич Майборода
– Вот именно, что кормчий, а ведешь себя, как князь, – сказал Тан. – Дружине кормчий пока не нужен. И два князя не нужны. Поэтому я говорю всей дружине: я отказываюсь быть князем. Пусть дружина изберет себе другого вождя.
Дружинники, не ожидавшие такого оборота, растерялись. Начали переговариваться.
Наконец Доброгнев проговорил:
– Тан, никто не хочет, чтобы ты оставил главенство в дружине.
– И я не хочу, – проговорил Тан. – Но не могу.
– Отчего же, поясни? – спросил Доброгнев.
– Потому что дружина должна доверять своему вождю, но и вождь должен иметь поддержку дружины. Я в своем мнении остался один, я стою один против всех – так невозможно. Кто-то должен уступить. Но я не хочу менять свое мнение, потому что считаю себя правым, и дружина не хочет менять своего мнения. Таким образом, оставаться во главе дружины я больше не могу. Пусть другой руководит дружиной, – с обидой проговорил Тан.
– И кому же теперь быть нашим вождем? – спросил Доброгнев.
– Я не знаю, – ответил Тан. – Это вам выбирать.
– Нам необходимо время, чтобы подумать, – сказал Лещина.
– А пока дружина думает, ты, Квашка, сходи к Болгару и поговори с ним, – предложил Тан. – А там видно будет. Может, дружина и изберет тебя князем.
Заявив о своей отставке, Тан уже не имел права приказывать, но дружинники внутренне еще считали его своим вождем, поэтому никто не стал возражать.
Обиженный Тан ушел в свою комнату.
Глава 8
Немного погодя в комнату к Тану зашли Лещина и Доброгнев.
Тан перекладывал вещи.
– Ты куда собираешься? – спросил Лещина.
– Надо освобождать комнату для нового князя, – сказал Тан.
Доброгнев сел на лавку у стола и проговорил:
– Ты бы не торопился.
Тан оставил вещи.
– Садись к столу, – сказал он Лещине.
Лещина сел рядом с Доброгневом.
Тан поставил три стакана на стол. Взял кувшин и налил в стаканы вино. Поставил кувшин на стол. Наполнив стаканы, он сел за стол.
– Давайте вина выпьем, – проговорил он и пододвинул два стакана к Доброгневу и Лещине.
Они выпили вино, и Тан снова налил стаканы.
– Тан, ты не обижайся на дружину, – сказал Доброгнев. – Люди видят, что дело, с которым они прибыли сюда, не решается, вот и ищут другие варианты.
– А разве нельзя потерпеть? Волхвиня Вольга советовала нам подождать, – сказал Тан.
– И ты веришь Вольге? – задал вопрос Доброгнев.
– Верю, – проговорил Тан.
– А мы – нет, – отрезал Доброгнев.
– То, что она благосклонна ко мне, не имеет значения, – сказал Тан.
– Имеет, – возразил Доброгнев. – Квашка прав – она влюблена в тебя, а потому могла исказить волю богини.
– Но я не люблю ее. Я люблю другую, – настаивал Тан.
– Но подозрение Квашки убедило дружину, – сказал Лещина.
Тан выпил вино и снова наполнил свой стакан.
– И вы пришли мне это сказать?
– Мы пришли другое сказать – дружина вождем хочет иметь тебя, – сказал Доброгнев.
– Так в чем же дело? – спросил Тан.
– Для этого ты должен согласиться с дружиной, – пояснил Доброгнев.
– Я своего мнения не переменю, – резко проговорил Тан.
– Тан, не упрямься, – попросил Лещина.
– Нет, – сказал Тан. – Если я буду менять свое мнение, то какой из меня вождь? Вождю должны либо верить, либо люди должны найти себе другого вождя.
– Жаль, – вздохнул Лещина. Он взял стакан, заглянул в него, и сделал глоток вина. – И что же теперь делать? Что мы ответим нашему народу?
– Не знаю, – тихо проговорил Тан.
Молчание прервал дружинник, который вошел и сообщил, что к Тану просится служанка из храма.
– Что ж, на этом наш разговор и закончен. К тебе пришли от Вольги. Пусть заходит, – сказал Доброгнев. Он тяжело вздохнул и стал подниматься.
Вместе с ним собрался уходить и Лещина. Он тоже был разочарован.
– Ты прав, – наконец произнес Доброгнев. – Мы все сделаем по-твоему – Квашку завтра отправим гонцом к Болгару, а за это время посоветуемся в дружине, кого новым вождем избирать.
Но уйти они не успели, так как в комнату вошла Ластивка.
– Что тебе надо? – спросил Тан.
– Я к тебе с известием, – сказала Ластивка и, обратив внимание на удрученный вид дружинников, добавила: – Я с хорошим известием. И это касается твоих друзей, – Ластивка слегка улыбнулась, – которые, судя по их лицам, только что пережили большое горе.
Доброгнев и Лещина задержались.
Тан встал.
– Говори!
– Сегодня утром было большое вече… – Ластивка сделала паузу.
– Ну и?.. – не выдержал Тан.
– Богиня Макошь сказала свое слово, она посулила нам удачу, – сказала Ластивка.
– Хвала богам! – воскликнул Тан. В порыве радости он подхватил девушку и поднял на руки.
– О боги! – воскликнули в один голос Доброгнев и Лещина.
Ластивка постаралась высвободиться из рук Тана, правда, не особенно торопясь.
– Только не радуйтесь пока так сильно, – сказала она. – Старшины еще ничего не решили, и вечером будет волхвование – будут спрашивать у Перуна его волю.
Радость Тана несколько померкла.
Однако Ластивка с невинным выражением на лице продолжила:
– Но раз богиня Макошь сказала свое слово, то я не думаю, что Перун будет возражать.
Тан поцеловал ее в щеку. На щеках Ластивки пробился румянец, и она в самое ухо прошептала:
– У меня еще есть одно хорошее известие. Но только для тебя.
– Какое? – так же тихо спросил Тан.
– Денепра… – едва шевеля губами, промолвила Ластивка.
– Тихо. – Тан приложил палец к губам девушки и обратился к Лещине и Доброгневу: – Передайте хорошую новость нашим товарищам сейчас же.
Лещина и Доброгнев вышли из комнаты, и через секунду в большой комнате послышались радостные крики.
Теперь Тан мог спокойно выслушать Ластивку.
– Так что – Денепра?
– Она ждет тебя.
– Где мы встречаемся? – нетерпеливо спросил Тан, хватая девушку за руки.
– Я отведу тебя к ней, – сказала Ластивка.
– Пошли! – кинулся Тан к выходу. Он торопился увидеть ту, которая поразила его сердце.
Но Ластивка не пошевелилась.
Обрадованный предстоящей встречей, Тан с трудом понимал, что происходит. Чувства его были полностью растрепаны. Ему верилось и не верилось, что Денепра согласилась с ним встретиться.
Видя, что Ластивка не собирается выходить, Тан с недоумением спросил:
– Ты чего застыла, как камень?!
Ластивка стояла и улыбалась.
– А ты ничего не забыл? – спросила она.
Тан замер.
– Что я мог забыть? Себя – разве?
– Ты идешь на встречу с любимой женщиной и ничего не берешь в подарок ей? – с укором проговорила Ластивка.
– Ах! – спохватился Тан и кинулся к сундуку с драгоценностями. Он открыл сундук. Тан щедро раздавал подарки, поэтому он был уже наполовину пуст.
Перебирая вещи, Тан прикидывал: «Дарить любимой шубу? Глупо дарить то, чем она
