Прощаться не будем! - Александр Каренин
Прошла неделя. Настало время поступления в институт. Утром тридцатого июня, мы уехали в Саратов. Прибыв на место, я привел на нашу съемную квартиру свою жену и познакомил её с квартирной хозяйкой. Тетя Надя приняла её как родную. Теперь мы втроем делили наши радости, невзгоды, проблемы. В дальнейшем я помогал Ксюше со вступительными экзаменами. Однажды на очередной сдаче, когда я ждал её за дверью, ко мне подошли мои однокурсники. Демьян Денисенко, тот самый мой дружок, рассказал мне новость, накануне услышанную от ректора, что мол еще 23-го июня вышел приказ о так называемой «о всеобщей мобилизации». В связи с нехваткой медработников, под призыв попадают все юноши от восемнадцати лет и старше. Те, кто обучался на курсе старше третьего, брали на должность санитарных инструкторов, а пятым и шестым курсам присваивали звание военврач. На четверг, третьего числа запланировано общее построение на площади Революции, для призыва и отправки медиков на фронт.
Я страшно растерялся, и мысли переплетались у меня в голове: «Как же я оставлю свою жену одну здесь?» Отлынивать от призыва конечно же нельзя, ибо за такие поступки по головке не погладят. Ксения выбежала из аудитории и повиснув у меня на шее радостно воскликнула: «Поздравь меня, я поступила!!!» Обняв её в ответ, я не мог даже порадоваться за это событие, потому что понимал, что вижу её последний раз…
Ксюша предложила отметить это событие шампанским в парке, но в ответ она услышала от меня только это:
— Любимая, единственная и самая дорогая моя девочка! Видимо нам ни придется уже никуда сходить! Дело в том, что меня завтра призывают в армию! Прости меня, что не пришлось нам пожить, как следует. Прости, что оставляю тебя одну, но ты знай только одно, что я безумно тебя люблю. Обещай мне, что будешь ждать меня.
Глядя на меня она конечно же все поняла.
— Любимый мой… я ведь чувствовала, что всё этим и закончится. Но я дождусь тебя, я буду любить тебя всегда, что бы с тобой не случилось, где бы ты ни был!
Я был тронут в этот момент, услышав от нее такое признание. Мы стояли в обнимку во втором корпусе целый час и плакали, осознавая, что это последние совместные дни.
Эпизод 4: «Присяга»
До общего сбора оставалось несколько дней, и за это время нас спешно обучали военному делу. Изучение устава, строевая подготовка, владение оружием, метание гранат и рукопашный бой. Чему мы могли научиться за это время? Конечно же ничему. Только лишь ознакомились. Хорошо хоть постреляли по мишеням, прежде чем отправится на фронт. Утром третьего июля мы с ребятами стояли под проливным дождем на площади Революции. «Становись!» — из весящего напротив рупора, прозвучал голос военного комиссара.
Комиссар и ректор института, стоя на трибуне, зачитывали нам приказ о всеобщей мобилизации и об обстановке на фронте. Через некоторое время, к трибуне подъехали три полуторки, с набитым под завязку кузовом амуниции, оружия, и другого армейского имущества. Под роспись выдали снаряжение, обмундирование, сержантские зеленые петлички, сухой паёк, табельное оружие. После этого, каждый по очереди принимали воинскую присягу, становясь бойцами Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
Задумываясь о гордости и чести, я одновременно наблюдал за тем, как мои сокурсники, выходя по одному, брали в руки листок и зачитывали текст с присягой, поклявшись в верности своему Отечеству. Немного погодя, военный комиссар Збруев произнёс и мою фамилию. Вытянувшись по струнке, я совершенно не строевым шагом вышел к комиссару.
Взяв в руки текст, я повернулся к строю:
«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Рабоче-Крестьянскому Правительству. Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик и как воин Рабоче-Крестьянской Красной Армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».
Закончив чтение, я обернулся лицом к руководству, положил текст на стол и тут же вернулся в строй. После проведенного столь важного армейского ритуала, мы снова замерли в одной шеренге.
К нашему курсу подошёл профессор Акимушкин, тот самый профессор с кафедры анатомии, которому я сдавал переводной экзамен.
— Дорогие мои, ребята! — говорил он, с горечью, — Вы самые молодые из тех, кого мы отправляем на фронт. Громких слов говорить не буду, скажу проще, постарайтесь выжить! Мы дали вам те знания, которые должны пригодиться на поле боя, ради спасения жизни наших солдат, которые сейчас там проливают кровь. Сейчас к вам подойдет комиссар Збруев, он выдаст каждому предписание в части. (после страшного минутного молчания) Ну, вот вроде бы и все… Удачи вам, сынки!!!
Через несколько мгновений подошёл комиссар и разделил нас повзводно. Нашу группу, в которой я учился, определили во второй взвод. Все остальные соответственно по нумерациям. После разделения, комиссар держал списки в руках и доносил до нас назначение в части. Второму взводу, было предписано на Западный фронт в расположение тринадцатой армии, второго стрелкового корпуса, сотой стрелковой дивизии. Профессор Акимушкин, находясь рядом, после того как услышал, куда нас отправляют, безнадежно покачал головой и с уст его безмолвно сорвалась матершина. Посмотрев на его лицо, я сразу понял, что едем мы в самое пекло.
После получения предписания, нас выстроили в колонну потри, и несмотря на проливной дождь, вдруг позади нас заиграл оркестр. Под песню «Священная война», мы маршировали до ж/д вокзала. Музыканты играли с таким энтузиазмом и напором, что казалось эту композицию знаменитого Александрова, слышал весь Саратов. Проходя по главной саратовской улице, мы с Демьяном наблюдали за смотрящими и плачущими людьми, которые стояли на обочинах и тротуарах, махая нам платками. Я следовал на вокзал в составе второго взвода, в третьем ряду в голове колонны. Из нашей группы, командиром взвода, был назначен сержант Колобанов. Этот еще вчерашний студент, который учился на
