Кто я? - Петр Санников
И мы все остались живы и здоровы. Долго хохотали над своей глупостью; и бурное веселье вспыхивало в компании нашей всякий раз, как вспоминали мы «испытание» пушки.
Взрывали мы так же бутылки с карбидом кальция, добывавшегося у газосварщиков. Технологию изготовления бомбы из стеклянной бутылки приводить не буду, от греха. Бутылка иной раз взмывала вверх, аки ракета, а иной раз взрывалась на месте; тут уж как повезет. Наши забавы с карбидом то же обошлись без жертв.
За все время огненных потех пострадали у нас два человека — Юк, как то раз опаливший себе лицо, и брови, вспыхнувшим порохом; и один мой родственник, приехавший в гости как на грех в день испытания ракеты моего изготовления. Ракета была деревянная, из двух половинок, стянутых проволокой; и представляла собой собственно бомбу, поскольку смешать порох с углем я не догадался. Взрыв был не сильный, но домой привел я гостя с лицом опаленным, красным как у рака и без следов каких бы то ни было волосков на бровях и ресницах. Слава Богу глаза в обоих случаях не пострадали.
Были у нас и обыкновенные забавы, не угрожавшие жизни и здоровью. У братиков Луниных, появилась камера от ГАЗика. Взрослый человек не в состоянии придумать такой вещи хоть какое ни будь разумное применение, для нас же это было сокровище. Без нее мы уже не представляли себе купания. Накачанная ручным насосом до звона, весело подпрыгивая, катилась она перед нами — катили по очереди, отбирая друг у друга. Вот ватага патцанов и девчонок достигла берега Кулунды; камера летит с высокого обрыва вниз, в воду. На ходу сбрасывая одежку, мы мчимся следом. Вода кипит; шум, гам и визг девчонок. Кто то подныривает под камеру снизу, кто то, взгромоздившись на верх встает во весь рост и шлепается пузом об воду. Барахтаемся в воде до посинения, до того что зуб на зуб не попадает. В суматохе кто ни будь обдерет себе бок соском, не беда, заживет как на собаке. Накупавшись вдоволь, идем домой, камера катится перед нами. Другой раз дойдем уже до переулка, уж до дома рукой подать, как кто ни будь заорет — А пошли опять купаться?! — Пошли, пошли, ура! — и мы поворачиваем назад. И то, вон какая жарынь, пока шли не то что согрелись, перегрелись; самое время искупнуться.
Братики не были ни жадными, ни ябедами, ни нытиками. Впрочем и все наши патцаны были орлами, иного не позволял наш неписаный кодекс чести.
Когтя.
Володя Когтев отличался от нас хулиганистостью, бесстрашием и склонностью к авантюрам. Когтя учил нас дворовым песням. — Я верю друзья, что милиция спит. И сторож давно половинкой убит. На пыльных витринах пустых магазинов останутся наши следы. — Любил он так же «А на кладбище все спокойненько» Высоцкого. Первые откровения об отношениях полов мы так же узнали от него.
Однажды мама купила ему игрушечный кортик; Вовка вышел с ним на улицу. Мы по очереди брали его в руки, вынимали из ножен, рассматривали. Игрушка нам не понравилась, была бесполезной — главное лезвие совершенно тупое, округлое, из мягкого алюминия. Одним словом — детская игрушка, а мы уже большенькие. И тут Кога краем глаза засек, проходившую мимо, Лизку. Выхватив кортик из ножен, он кинулся к ней с криком — Заежу! — Завопив на всю улицу, Лизка устремилась к дому, Вова за ней. Мы кричали ей, что кортик игрушечный, что Вовка шутит — ни чего не помогало; с криком заскочила она в свою ограду и захлопнула тесовую калитку.
В последствии ни кому так и не удалось переубедить ее. Даже и по сей день можно услышать от нее историю о том, как с длинным, острым ножиком гнался за ней Когтя.
С годами выяснилось, что Вовка, оказывается, был влюблен в Лизавету, и таким оригинальным способом показывал свое неравнодушие. Действительно, ведь ни за какой другой девчонкой он не гонялся по улице с обнаженным кортиком в руке; значит выделял ее из среды подруг. Сердцу не прикажешь.
Вовкина мама работала в больнице медсестрой, и регулярно ходила в ночные смены; а Вовка оставался дома один. Поэтому накануне ночного дежурства Мария Александровна поочередно обходила наших родителей и просила что бы мы ночевали сегодня с ее Володей. На такие ночевки собирались мы человека по три- четыре. Боже мой, что мы творили. Вольная волюшка, ни каких взрослых, и мы буквально переворачивали все в доме вверх дном. Играли в войну и прятки, заводили музыку на всю громкость, учились танцевать и пробовали курить. Спать укладывались далеко за полночь. Утром прибираться было некогда, да и не охота. Представляете в какой кавардак попадала Мария Александровна, приходя с работы. Не знаю как она вышла из положения, но оргии наши ночные вскоре прекратились.
В доме у Коптевых увидел я впервые редкие для того времени вещи — полированную мебель, зеркало трельяж, радиолу на тонких ножках, с кучей пластинок. То были милые песенки 60-х годов — «Под железный звон кольчуги», «Последняя электричка», «Черный кот». До сих пор я помню все их. Впрочем не я один, нет-нет да и запоют их современные исполнители попсы; видно когда уже и самим становится тошно от того что исполняют они изо дня в день — ни уму ни сердцу, ни богу свечка ни черту кочерга.
С Коптей мы учились играть в шахматы. По- первости, мы не подозревая о таких тонкостях как шах и мат, добравшись до короля противника, попросту его рубили. Видно Вовка где то разузнал только как ходят различные фигуры. Однако в скором времени мы бились в шахматы уже по всем правилам.
Отец относился к нашим сражениям подозрительно, никак не мог поверить, что ребятишки смогли освоить такую умную игру. Ведь по шахматам проводились международные турниры, он слышал о знаменитых гроссмейстерах, людях несомненно великого ума; а тут мальчишки зеленые. Наконец сделал для себя вывод — Наверное вы играете в какие то другие шахматы —.Что ж, это было не далеко
