Сергей Жоголь - Сыны Перуна
— Не устоять мужикам перед умелыми воинами, не сдюжить, — видя, что победа будет за неприятелем, воевода понял, что надо спасать своих воинов от неминуемой гибели.
— Отходим к детинцу все вместе! Не бежать, а то порубят! — заревел воевода, пытаясь организовать отступление своего войска.
Нет безвыходных ситуаций, пока верит человек в себя и свою судьбу, пока верит в свои силы и силы тех, кто рядом с ним. Пусть ты стоишь в окружении свирепых врагов, готовых тебя порвать, растерзать, растоптать конями, отнять твою жизнь или сделать тебя навеки рабом, но если ты не трус, если в жилах течет не водица, а настоящая горячая кровь, всегда верь и дерись, дерись до конца, и тогда ты или победишь, или, по крайней мере, погибнешь как герой.
Воины Рогдая налетели молча, но одновременно с тем, как врезаться в строй врага, издали такой крик, что даже бывалые и прошедшие множество битв хазарские ратники на какое-то время смешались и ужаснулись. Несмотря на то что славянская конница была слабо обучена и вооружена так, что глядя на нее вне боя, храбрецы степняки просто бы рассмеялись, сейчас никому из них было не до смеха. Сеча была страшная, кровь лилась рекой, хазары дрогнули, но лишь на несколько мгновений. Жесткая выучка и мастерство воинов, умение их командиров переломить ход сражения в свою пользу сыграли свою роль. Под крики своих десятников и сотников хазары перегруппировались, перестроились и постепенно плотным полукольцом взяли в стальные тиски бесстрашных конников Рогдая. Бились долго, упорно, не считая убитых и раненых, и не было в той сече побежденных. Одни победили, другие сложили головы, не уступив.
Когда Рогдай, наблюдавший за сражением перед тем как вступить в сечу, понял, что пореченским воинам приходит конец, он, не дожидаясь условного сигнала, повел конницу в бой. Видел он и первый успех своих ратников, когда дрогнул и распался правый фланг хазарского войска, но затем мастерство захватчиков пересилило героизм славян. Рогдай сражался до конца. Даже когда вокруг него осталась лишь горстка воинов и он упал к копытам коня с рассеченной головой, он уже знал, что сделал свое дело. Часть основного войска успела отступить и укрыться за стенами детинца. Борята, видя, как погибает его старший сын со своим отрядом, думал о спасении войска и продолжал отступать, поднимаясь к вершине холма. Прикрываемые горсткой удальцов Бойкана, которым, как и бойцам Рогдая, в этот день было суждено стать героями и спасителями остатков славянского войска, воины Боряты вошли в поселковое укрепление.
— Ну вот, парень, теперь и твоя силушка пригодилась, — промолвил Борята, видя, как Бойкан рухнул на землю с пробитой насквозь тяжелым хазарским копьем грудью. — Прости, если что не так о тебе думал, и спасибо тебе.
Тяжелые дубовые ворота захлопнулись перед самыми мордами коней передних хазарских всадников, пытавшихся с ходу ворваться в нехитрое славянское укрепление. На головы им тут же полетели стрелы, копья и камни, заставив даже самых отчаянных повернуть назад.
Сражение закончилось, но война продолжалась.
Глава третья
1
Сар-Авчи Хан, составляя полную противоположность своему имени[11], был мрачнее черной грозовой тучи. Его раздражало буквально все, и он был готов сорвать зло на ком угодно. Буйук подходил для этого, как никто другой. Вначале экспедиция в славянские земли сулила большие перспективы, и в случае удачи могла принести богатую добычу как Каганату, так и самому Сар-Авчи. В случае удачного завершения миссия укрепила бы его положение при дворе Бека[12], усилила его влияния по отношению к воинственным соседям из родовой знати — таким же белым хазарам, каким был и сам Сар-Авчи Хан — в особенности к ненавистному врагу и вечному сопернику Илькэ-Бэку. Но все почему-то с самого начала не заладилось.
Сар-Авчи был старшим сыном своего отца и в свое время кроме громкого титула унаследовал огромное зимовище, высокие стены которого были сложены из белого необожженного кирпича[13], вокруг укрепления были раскиданы небольшие поселения, состоящие из глинобитных мазанок и юрт. Кроме того, наследство Сар-Авчи составляли земли, на которых простые пастухи пасли многочисленные стада, перегоняя их с одного кочевья на другое. Много раз, выполняя вассальную повинность, по приказу правящей верхушки Сар-Авчи Хан ходил в военные походы в северо-восточные земли к буртасам, эрзе и черемисам — мордово-мерянским племенам, покоряя их и взимая с них установленную дань. Приходилось ему усмирять и воинственных вятичей, живших в устье Оки, и тоже плативших дань Каганату. Все его походы были удачны. Богатства его росли, деньги, рабы, скот, укрепляли его положение, позволяли расширять владения, когда-то полученные от отца, в том числе и за счет разорившихся соседей, пастбища которых удавалось прибрать к рукам. Только один ненавистный Илькэ-Бэк, вечный соперник и конкурент, не давал спать спокойно.
Проведя зиму в своем родовом имении, наслаждаясь теплом очага, сладкими заморскими винами, приобретенными у византийских купцов, и ласками трех жен и десятка наложниц, Сар-Авчи собирался лично выехать на летнюю кочевку. Но тут его посетил посланник самого Бека, представитель правящей иудейской верхушки Исса-Иар с повелением от великого Шада. Сар-Авчи не платил подати ни Кагану, ни его окруженью. Его данью была воинская повинность, и когда посланец Бека огласил ему повеление правителя, Сар-Авчи Хан, покорно закивав головой, заверил гостя, что выполнит свой долг перед Каганатом. Целью похода было покорение остатков славянского племени — радимичей, живших севернее своих соплеменников, уже покоренных и исправно плативших дань. Особую прелесть этого похода составляло то, что предыдущий набег на эти земли по приказу Каганата возглавлял Илькэ-Бэк, покоривший славян, но не доделавший всю работу до конца.
Теперь ему, Сар-Авчи, предстояло завершить то, что не смог сделать его соперник. Славяне-лапотники не представляли угрозы умелому и мудрому полководцу, не раз завоевывавшему племена и народы. Правда, грозные вятичи в одном из набегов изрядно потрепали воинов Сар-Авчи, но, как думал сам хан, это случилось по вине слабо обученной аланской конницы, которая в том походе составляла большую часть его войска. Сейчас же, помимо почти полутысячной орды черных хазар из скотоводов и пастухов, перегонявших стада Хана, он брал с собой сотню тарханов, поклявшихся ему в верности, оснащенных лучшим оружием и доспехами, стоивших целого состояния. Эти воины из знатных, но не слишком богатых семей имели боевой опыт и горели жаждой разбогатеть и обрести славу. Хан дважды водил их в набеги на буртасов и черемисов и сумел оценить возможности их ратного мастерства.
2
Буйук стоял перед Сар-Авчи с опущенной головой и на его красивом бледном лице были покорность и страх. Он знал, что любой другой из сотников на его месте мог бы уже получить смертельный приговор за то, что произошло. Но он, Буйук, не был простым сотником, он был младшим сыном и любимцем великого Сар-Авчи Хана, и только это заставляло Буйука надеяться на снисхождение к самому себе и к его воинам. Хан молчал и, глядя на провинившегося сына, думал.
Надежды рушились с каждым днем. Первый успех, отмеченный разгромом небольшого поселка, жители которого были застигнуты врасплох, и в ходе которого хазары потеряли только пятерых воинов, позволил Сар-Авчи поверить в свою удачу. Около сотни пленников, которые будут проданы на невольничьих рынках, захваченные шкуры лисиц, белок и бобров, зерно, изделия из металла, мед. Все это поступит в казну великого Кагана, но часть добычи достанется и самому завоевателю. Это, конечно, не золото и даже не серебро, но даже малая добыча радует сердце. Бой с основными силами непокоренных радимичей принес первое разочарование. В поселении их ждали, и внезапного набега не получилось, получилась битва с неумелыми, как считал Сар-Авчи, воинами. Но именно они, эти воины, эти славяне сумели сдержать натиск его непобедимых тарханов и сейчас, запершись в своей нехитрой крепости, были недоступны.
После того как остатки пореченского войска укрылись в детинце, все поселение было разграблено. Добычу сносили на центральную площадь и сваливали в кучу возле столба, на котором висело замолчавшее било, не так давно призывавшее селян на защиту родных земель. Поречное горело, а хазарские воины рыскали по всем углам, ища, чем можно поживиться. Пленных не набралось и двух десятков, половину из них пришлось тут же прикончить, поскольку Каганату нужны рабы, а не калеки. Перед тем как умертвить пленных, часть из них пытали железом. Под пытками удалось узнать, что часть селян ушли за реку, основные запасы и ценности, которые были в поселении, накануне были перенесены в детинец. С ходу взять укрепление не удалось, и сейчас несколько десятков воинов, изучая местность, кружила вокруг укрепления. Крутой обрыв не позволял напасть с одной стороны, с другой была река. Сар-Авчи отложил штурм, приказав воинам делать лестницы и щиты на колесах для подготовки к атаке.
