Вера Гривина - Невольница. Роман
«А Вадим наверняка голодный, – забеспокоилась Аза. – Хорошо, что остался кусок пирога».
Она села вышивать на пяльцах, но ее отвыкшие от такой работы руки быстро устали, и ей захотелось погулять по саду, чтобы немного развеяться. Аза вышла из дома, как раз тогда, когда во дворе появились возвращающиеся домой стратиг и его сын: первый ехал на арабском жеребце вороной масти, под вторым была малорослая сивая лошадка. Следовавшая за ними свита окружала поддерживаемые двумя лошадьми закрытые носилки.
«Кажется, прибыла какая-то важная особа?» – заинтересовалась Аза.
Решив подождать мужа, чтобы расспросить его о госте, она вернулась в покои и села за прялку. Но ее все больше одолевало любопытство. В конце концов, Аза решила сходить и посмотреть, что происходит. Первым, кого она увидела на верхней площадке лестницы главного входа, был ее муж: он прошел мимо жены, слегка скосив в ее сторону взгляд. Затем два дюжих молодца в кольчатой броне пронесли на одеяле мужчину, выглядящего весьма неважно: его оливковые глаза лихорадочно блестели, щеки пылали, а на лбу висели капельки пота.
«Кто это? – подумала Аза. – Он одет богато, но не, как грек. У него, должно быть, горячка».
Внезапно больной посмотрел на Азу так, словно попытался раздеть ее взглядом. От неожиданности она поначалу даже не смутилась, а только опешила. Пока Аза стояла, замерев на месте, мимо нее проследовали вереницей мужчины – тоже явно не греки, – среди которых выделялся немолодой угрюмец с грубым лицом, обрамленным пегой от седины бородой.
«Пресвятая Дева! – пришла она в себя. – Что это было? Неужели незнакомец смотрел на меня с таким бесстыдством! Должно быть, мне это привиделось. Или просто в болезненном бреду он не владел собой».
В волнении Аза прошлась по двору, и ей навстречу попался Нуньо.
– Ты знаешь, кто прибыл на виллу? – осведомилась она у него.
– Это знатный и богатый сеньор по имени Венченцо Морозини. Он из Венеции.
– Венеция? Где это?
– Не знаю, – ответил юноша, пожав плечами.
– Я заметила, что этот Морозини очень болен, – сказала Аза.
Нуньо кивнул.
– Да, он посещал Константинополь и на обратном пути захворал. Его слуги побоялись везти его дальше, и твой муж теперь должен ему помочь.
Аза заволновалась. Вадим, конечно, хороший лекарь, но все в воле Божьей, и молодой человек вполне мог умереть.
«Господи Иисусе, сохрани его! Пресвятая Дева, помоги ему благополучно избавиться от болезни!»
Подняв голову, Аза почувствовала подступающий к горлу комок. На большой террасе были вдвоем Вадим и Евдокия. Он стоял спиной к лестнице, а дочь стратига, одетая в лиловую тунику и с гроздьями жемчуга в прическе, что-то ему говорила, ослепительно при этом улыбаясь.
«Вот негодяйка! – рассердилась Аза. – Не зря Нуньо назвал ее кошкой. Вцепилась, мерзавка, когтями в чужого мужа!»
Она поборола в себе желание подняться по лестнице. Не хватало, чтобы ее заподозрили в слежке за Вадимом. Для Евдокии такое поведение соперницы станет лишним поводом для насмешек.
Аза так разволновалась, что даже служба в храме ее мало успокоила. Невозможно было забыть довольного выражения на лице дочери стратега, когда та беседовала с Вадимом.
«Евдокия выглядела, как поймавшая добычу хищница».
На ужине была вся семья стратега – пришла даже больная Феофания. Из прочих не явился Вадим: он, по всей очевидности, не мог отойти от своего нового пациента.
Дожидаясь дома мужа, Аза испытывала двойственные чувства: ей то становилось страшно за любимого человека, то ее начинали мучить подозрения, что он находится не подле знатного гостя, а в обществе дочери стратига.
«Не так уж он и занят, если находит время для бесед с Евдокией».
Вадим пришел поздно и удивился тому, что его жена все еще не спит.
– Я тебя ждала, – сказала Аза. – Что с человеком, которого сегодня привезли? Он не умрет?
– Так ты из-за него не спишь? – спросил Вадим, нахмурившись.
– Я за тебя беспокоюсь, – уточнила Аза с упреком в голосе. – Если Бог призовет его, ты можешь пострадать.
– Прости! – смутился Вадим. – У меня от усталости разум помутился.
– Морозини выживет?
– Это, как решит Господь.
– Он очень плох?
– Ему худо, но надежда на его выздоровление есть.
– Ты так думаешь? – воспрянула духом Аза.
– У него крепкий организм. Впрочем, при таком разгульном образе жизни он уже года через три одряхлеет.
– Откуда ты знаешь про его разгульный образ жизни? – удивилась Азалия.
– От нашего хозяина. Здесь часто бывают венецианские купцы, а торговцы любят посплетничать о своей знати.
– Ой! Ты же голодный! – опомнилась Аза. – У меня есть вино, и кусок пирога…
Муж прервал ее:
– Я только что перекусил.
«Уж не Евдокия ли тебя накормила?» – едва не вырвалось у Азы, но она вовремя прикусила язык.
– Давай спать, – предложил ей Вадим.
– Давай, – мрачно согласилась она.
Глава 5
Венченцо Морозини
Организм молодого венецианца, действительно, оказался крепким, и уже через три дня больному стало лучше.
– Хвала Господу! – обрадовалась Аза, когда муж сообщил ей об этом.
– Тебе больше не стоит за него беспокоиться, – проговорил Вадим с усмешкой.
– Я за тебя беспокоилась, – напомнила она ему.
Он в ответ пожал плечами и перевел разговор на другую тему.
Аза больше не говорила с мужем о больном, поскольку поняла, что Вадиму это неприятно.
«Вадиму не нравится этот человек, – думала она. – Должно быть, Морозини такой же неприятный, как и его слуги».
Приближенные знатного венецианца держались, как будто были на вилле стратига Пелопоннеса не гостями, а хозяевами: бродили, где хотели, делали, что им нравилось, и постоянно приставали к служанкам, не смевшими на них жаловаться. Правда, по отношению к жене лекаря слуги Морозини не позволяли себе больших вольностей, но не стеснялись отпускать в ее присутствии сальные шутки. Прилично себя вел один Феделио – тот самый пожилой угрюмец с пегой бородой, на которого Аза обратила внимание, когда венецианцы только прибыли.
Не желая видеть наглых слуг знатного гостя, Аза почти не выходила из своих покоев. Она пряла, шила и вышивала, постоянно думая при этом о Вадиме и дочери стратига. То, что он при упоминании Евдокии всегда морщился, вызывало у его жены только еще большие подозрения. Однако прямой вопрос Аза мужу не задавала, потому что боялась ответа. Все-таки пока она, мучаясь от неизвестности, сохраняла надежду.
«Если я пойму, что Вадим меня разлюбил, то не смогу жить», – повторяла Аза.
Из-за своих душевных терзаний она чувствовала обиду на мужа и порой испытывала желание ему досадить. Напряжение в их отношениях все нарастало.
Однажды во время утренней трапезой стратиг вдруг предложил Азе навестить больного венецианца. Она удивилась такому предложению.
– Морозини жалуется на бестолковость наших служанок, – сказал Нихерит. – Они не всегда его понимают.
– Моя жена – не служанка, – вмешался Вадим.
Аза поняла по интонациям его голоса, что он не только недоволен, но даже рассержен, и это вдруг вызвало у нее мстительное удовлетворение.
– Я обязательно навещу больного, – пообещала она стратигу.
У Вадима синева глаз стала темной, как сапфир, что с ним происходило тогда, когда он бывал в гневе. А по губам Евдокии скользнула торжествующая усмешка. Аза сразу пожалела о собственной опрометчивости, однако от данного ею обещания уже невозможно было отказаться.
– Это мой долг, как христианки, – кисло добавила она, чувствуя, как у нее на щеках выступает предательский румянец.
Вадим молча отвел взгляд в сторону.
Когда после завтрака он и Аза вышли из зала, она виновато спросила:
– Ты сердишься на меня?
– Нет, не сержусь – ответил он, явно кривя душой.
Видя, как расстроен муж, Аза забыла свои обиды на него и разозлилась на себя.
– Прости меня, – умоляюще попросила она, – но мне трудно было отказаться. Если тебя это очень огорчает…
– Ступай, – сухо прервал ее Вадим,
– А когда ты будешь у него? – спросила Аза дрожащим голосом.
– Прямо сейчас.
– Я пойду с тобой.
Вадим окинул жену внимательным взглядом.
– Ты хочешь навестить его при мне?
– А при ком же еще? – удивилась она. – Ты же мой муж. Не пойду же я к постороннему мужчине одна.
Покои, выбранные стратигом для Венченцо Морозини были лучшими в доме, а находились они на втором этаже, куда Аза поднялась впервые. Там царила настоящая роскошь. Яркие мозаичные картины, ковры мебель с золотой и костяной отделкой, огромные серебряные сосуды – все это не могло не поразить человека, привыкшего к гораздо более скромной обстановке.
– Как же живет греческий император? – вырвалось у Азы.
– Должно быть, еще богаче, – равнодушно отозвался Вадим.
