Райдо Витич - Имя - Война
— А вы… при чем?…
— Мы отвечаем за своих товарищей: ты за подругу, я за друга, они за нас. И если кто-то ведет себя неправильно, ответственность за их дела ложиться и на нас.
Лена сжала поручень, чувствуя разочарование. Не то она хотела услышать, ой, не то.
Дура!
Ну и какое моральное право она имела выговаривать Наде? Сама точно такая же! Ведет себя отвратительно, вместо того чтобы думать о серьезных вещах, желает понравиться. И это будущая летчица!
— Если хочешь, я поговорю с Александром, и он больше слова Надежде не скажет.
— Глупо.
— Конечно. Видишь, ты сама это понимаешь.
— Хотите сказать, что то, что происходит, рядовая ситуация, и проблема целиком в Наде?
— Проблемы вообще нет. Есть желание ее получить, чтобы было с чем бороться, что преодолевать, — мягко улыбнулся Николай. — Вы закаляете свой характер. И мы это проходили. Возможно, в чем-то ты права: я и Александр слишком много внимания уделяем вам. Но с другой стороны, чтобы сделала ты, окажись в пути с людьми, много младше тебя. Не взяла бы над ними шефство? Не пыталась скрасить путь, помочь, уберечь от возможных проблем или тревог. Ты сама сказала, что первый раз вы едете одни, без родителей так далеко. Мне лично понятны ваши страхи, но так же я знаю о том, что творится вокруг. Обстановка достаточно напряженная, политически нестабильная. Наш долг быть во всеоружии и это касается не только врагов, которых мы должны изобличать, но и простых советских граждан, которых мы должны защищать. Это долг любого гражданина Советского Союза. Другое дело, что одни могут постоять за себя, своих товарищей и свою страну, потому что уже достаточно крепки, а другие нет.
— Хотите сказать, что мы не можем постоять за свою страну? Придется, и встанем рядом, все как один, плечом к плечу!
Лучше б не приходилось, — глянул на нее мужчина и отвернулся.
— Конечно. Не сомневаюсь…
Ой, как сомневаюсь…
— Но один видит и знает, кто враг, а кто друг, а другой еще слишком мал, чтобы различать одного и другого.
Лена задумалась и похолодела от мысли:
— Вы друг или знакомый Игоря. Он специально послал вас, присмотреть за нами. Но он же обещал, что мы сами, что он не будет вмешиваться, что это проверка на нашу прочность, самостоятельность!
— Я не знаю Игоря, — нахмурился мужчина: что она раскипятилась? И что за брат у Лены, способный устроить соседями в СВ своих людей? Ого! — Служит?
— Служит, — притихла девушка.
— НКВД?
— Обычный связист.
— Угу, — рука потянулась за пачкой папирос в нагрудный карман. "А ты вляпался, Коля, ой, вляпался". Ему тут же вспомнилось, как им выдали отпускное предписание и билеты. На руки. — Как у него фамилия?
— А что? — насторожилась девушка.
— Возможно, знакомы.
— Скрябин.
Лицо Николая стало замкнутым, отрешенным, взгляд строго в окно:
— Полковник?
— Капитан.
— А отчество?
— Как у меня, Владимирович, а что?
Санин кивнул. Слышал он об этом «капитане», Скрябине Игоре Владимировиче. Неприметная личность, мало кому знакомая…
А ему довелось полгода назад, как отличнику военной и политической подготовки, перспективному офицеру, с этим человеком познакомится…
В полит части никого не было, только куратор Звягин, волчара тот еще и незнакомец, строгий, подтянутый, взгляд острый. Не смотрит — скважину бурит.
— Курсант Санин?
— Так точно. Явился по вашему приказанию!
— Садитесь, курсант, — кивнул на стул незнакомец, а сам на край стола присел:
— У вас хорошие показатели.
— Стараюсь, товарищ капитан.
— Хорошо. Сибиряк?
— Отец.
— Дядя в Забайкалье живет?
— Жил. Умер в начале тридцатого. Замерз в тайге.
— Но места вам знакомы.
— Так точно.
— Как на счет службы в Забайкальском военном округе?
— Как скажите.
Мужчина прошелся по кабинету:
— Говорят, у вас неплохие способности к языкам.
— Не могу сказать. Но если надо — выучу.
— Надо, курсант Санин. Японский. Начинайте с сегодняшнего дня. Надеюсь, объяснять, что наш разговор?…
— Не надо.
— Хорошо, — кивнул. — Через полгода вы должны добиться значительных успехов. Получите распределение в Забайкальский военный округ. Готовьтесь. Свободны.
Николай молча вышел.
Полгода он зубрил этот японский, а он хоть тресни, не шел. В мае только смог более-менее связно пару фраз сказать и перевести.
— Не могу, товарищ капитан, — признался Звягину.
— Не дури, можешь! — хлопнул тот по столу ладонью. — Ты пойми, чудак ты, человек, куда тебя нацеливают, какие люди в тебе, дурынде, заинтересованы. Ты того капитана видел, сказать, кто он? — прошипел, к лицу курсанта склоняясь. — РУ. Разведка.
"Ну это я как раз понял" — кивнул Николай.
— Сам Скрябин. У него особое, закрытое для чужих ведомство.
"Такое бывает?" — глянул на капитана.
— Ты рожи мне не корчи, я знаю, что говорю. И если говорю, значит так и есть. Тебе честь доверили на восточных рубежах нашей Родины послужить, с тайной миссией, понимаешь! Игорь Владимирович на него надежды возложил! А он "не могу"!
— И кто такой Игорь Владимирович? — осмелел Николай.
— Брат самого, — склонился низко над ним Звягин и ткнул пальцем в сторону потолка. — Вячеслава Михайловича! Молотова!
— Пы-ф! — сдулся Санин, затылок потер: ничего себе!
— Вот то-то! Учи, сказал! — бухнул по столу ладонью и махнул ею в сторону двери. — Давай. Через месяц чтобы как самурай болтал. Вперед!
Через месяц Санин болтал, но как — вопрос.
Однако Звягин оценил положительно…
Теперь понятно, почему девочки одни едут, в СВ. И с отцом Лены заранее понятно, и как его нашли — тоже. И как им с Саней повезло с отпуском и билетами. И почему именно в Брест их, к Вальке нацелили. Тот политрук…
Влип.
Адрес девушки узнавал… Дурак! Ему так узнают, мало не покажется.
Мать вашу!
Но Лена не станет устраивать ему проверки. Мала слишком, неопытна и бесхитростна. На лице все чувства и эмоции отпечатываются. И откровенна да доверчива.
Нет, не куратор.
Тогда случайность? Стечение обстоятельств?
Скорее не ее — его к ней приставили, на всякий случай. Заодно проверить на смекалку решили. Его. Или?… Кто же их знает, чего они там придумают, чего хотят?
— Брат тебя провожал?
— Нет. Вторую неделю с работы не выходит, дела.
— Бывает.
"Что за дела? Много ума нужно чтобы сложить обстановку на границе и сверхурочные «капитана». Скорее всего, его вообще не было в Москве. Возможно, в Бресте уже и не провожал — встретит. Заодно на меня глянет, посмотрит на реакцию".
Николай вытащил папироску, размял ее в пальцах.
"Скорей всего дела на границе еще хреновее, чем нам говорят".
— Вы расстроились? Обиделись? Я слишком резка, да? — озаботилась его хмурым видом Лена. — Напала на вас опять не по делу.
Николай внимательно посмотрел на нее и взгляд невольно потеплел: девочка. Ничего она не прячет за спиной. Вся как на ладони.
— Нормально. Было бы странно, если бы ты не переживала за подругу.
— Я про Игоря. Подумала, он вас к нам в купе поселил специально, попросил присматривать. Вот и разозлилась. Это ведь означает, что он мне не доверяет, считает маленькой, безответственной.
— Он может поселить?
— Попросить. У него много знакомых, он веселый, общительный. Он замечательный. Для меня он эталон офицера и мужчины, советского человека… Вы похожи на него.
Николай крякнул от сомнительного комплимента и вздохнул, выдав лояльное:
— Я тоже присматриваю за сестрой. Это нормально.
— Она маленькая?
— Твоего возраста.
— Я родилась в двадцать пятом.
— Она в двадцать шестом.
— Постойте, а как же… вы же сказали, ваш отец погиб в Гражданскую?
— Она дочь его брата, моего родного дяди. Мать при родах умерла, отец в тайге замерз. Мать ее к себе забрала малышкой совсем, ходить и то не умела.
— Значит вы к ней тоже как к родной, — заулыбалась Лена.
— Как иначе. Разобраться, мы все одна семья. Люди ведь, не звери.
Девушка закивала, а Николай улыбнулся, любуясь девушкой. Какая же она все-таки… настоящая, живая, что ли… Смотришь в глаза и слов не надо. Все понятно, и она все понимает.
— Пойдем к ребятам?
— Вы же покурить хотели, — кивнула на смятую в руке Николая папироску.
— Ну… если ты не против, — улыбнулся.
— Не против. А хотите, с вами постою?
— Будешь дым глотать?
— Я привычная, Игорь много курит.
— Тогда пошли, — согласился.
Они ушли в тамбур и пропали там, найдя массу тем для разговоров.
Вагон бросало на стыках и давало возможность Николаю, придерживать девушку от падений, ушибов. И мысли вернуться в купе не возникало. Хотелось стоять бесконечно и говорить о любых пустяках, для мгновения простого тепла, бесхитростного общения, близости доверчивой девчонки.
