Владислав Кардашов - Рокоссовский
С середины марта наступила сильная оттепель, в окопах появилась вода, она поднялась и поверх льда на Двине. 21 марта каргопольцев сменили гусары, и уже на следующий день состоялись выборы солдатских комитетов в эскадронах. 4-й эскадрон избрал подпрапорщика Василия Малова и драгуна Михаила Шилкина, известных своей опытностью и рассудительностью. В эскадронах и командах полка постоянно шли митинги, на которых страстно обсуждались вопросы, ранее подспудно волновавшие солдат и теперь прорвавшиеся: «Что делать с землей? Как быть с войной?»
Офицеры стремились убедить драгун в неизбежности продолжения войны, в необходимости драться до победы. Этой теме, к примеру, был посвящен «день объединения драгун и улан», состоявшийся на пасху, 3 апреля. В полдень драгуны под звуки хора трубачей, игравших «Марсельезу», во главе с офицерами и чинами полкового комитета с красными плакатами двинулись к месту расположения улан. Около штаба уланского полка состоялось собрание, говорилось много речей как офицерами, так и солдатами. Основными их темами были «война до победного конца» и «демократическая республика». Затем совместно с уланами манифестация возвратилась в расположение драгун, где снова произносились речи и здравницы.
21 апреля перед каргопольцами с речью выступил вновь назначенный командир дивизии генерал Велико-польский, убеждавший солдат вести войну до победного конца, «чтобы не погубить народившуюся в России свободу». Генерал призывал солдат и офицеров уважать друг друга, правильно понимать свои права и обязанности и так далее.
Желание выяснить для себя насущные вопросы политической жизни было характерным вообще для всех фронтовиков весной 1917 года, и солдаты могли часами слушать представителей различных политических партий, принимая, например, резолюции, подобные следующей, одобренной эскадронным комитетом 19 мая 1917 года: «В целях ознакомления с программами партий к выяснения многих интересующих ныне вопросов, па основании инструкции комитету ходатайствовать о присылке в полк представителей главнейших, но различных партий, для всестороннего освещения политической жизни страны и идей, этими партиями проповедуемых. Представители партии анархистов-коммунистов бесполезны и нежелательны».
Постепенно драгуны учились определять свои политические симпатии, в полку появились убежденные сторонники партии большевиков. Среди них самым энергичным был унтер-офицер Иван Тюленев (в будущем видный советский военачальник, генерал армии). В эскадронах стали появляться признаки грядущего столкновения офицеров и рядовых драгун.
Еще в конце апреля 4-й эскадрон подал в полковой комитет заявление на своего командира подполковника Занковича, требуя его удаления с поста командира эскадрона. Причиной конфликта был следующий инцидент. По приказанию командира эскадрона в 9 часов утра драгуны выстроились для того, чтобы следовать на смотр, устроенный командиром полка. Занкович подъехал к выстроившемуся эскадрону, поздоровался. Драгуны ответили на приветствие. Вдруг Занковичу бросилось в глаза, что над 1-м взводом несколько солдат держат красный флаг с надписью «Да здравствует свобода». Это вызвало гнев офицера.
– Кто приказал взять флаг? По чьему приказанию его взяли с собой? – стал кричать он. – Я не поведу, эскадрон, если этот флаг не будет убран!
Вмешался председатель эскадронного комитета, и флаг убрали. Воодушевленный этой победой, подполковник подъехал к драгуну Федору Чубу, находившемуся в строю рядом с Рокоссовским, и приказал ему снять приколотый к груди красный бант. Чуб неохотно повиновался. Тогда, обращаясь к эскадрону, Занкович заявил:
– Чтобы на занятиях никаких красных бантиков не было и впредь я их бы не видел! Ни на солдатах, ни на лошадях!
Описывая происшедшее в заявлении, солдаты жаловались (стиль и орфография подлинника): «Не желая обострять отношения, мы с болью в сердце и со слезами на глазах должны были удалить эти знаки добытой, дорогой ценой, свободы так долго находящейся в руках деспотов и буржуазии».
Подковой комитет при рассмотрении жалобы натолкнулся на сопротивление командира полка Дарагана, защищавшего Занковича, и потому решения не принял. Дело было передано в дивизионное совещание, которое постановило: «Считая поступок подполковника Занковича не соответствующим духу времени и нетактичным, удалить в резерв чинов». 4-м эскадроном стал командовать штаб-ротмистр Газалиев, который, в общем, ладил с солдатами.
Подобные инциденты происходили и в других эскадронах. Все более и более внимательно прислушивались теперь драгуны, а среди них и Рокоссовский, к голосам большевиков, призывавших покончить с надоевшей, продолжавшейся уже три года войной.
До 15 июня 1917 года Каргопольский полк по-прежнему занимал позиции на Западной Двине. Затем его отвели в тыл и лишь 15 августа вновь возвратили на позиции. Дело в том, что немецкое командование предприняло в районе Риги наступательную операцию, имевшую целью захват этого города. С 19 августа Каргопольский полк в последний раз в своей истории принимал участие в боях, прикрывая отступление пехоты и обозов. К вечеру 21 августа 4-й эскадрон, находившийся в арьергарде полка, бьп обстрелян немецкой пехотой у деревни Вольдерау. Эскадрону было приказано задержать противника. Спешившись, драгуны залегли в цепь и ружейным огнем остановили врага. Однако немецкие кавалеристы обошли эскадрон, и ему пришлось бы плохо, если бы на помощь не поспешили драгуны 1-го эскадрона, атаковавшею немцев. Рокоссовскому и товарищам удалось вырваться из окружения.
В ночь на 22 августа полк в пешем строю завял позицию у корчмы Планут, чтобы воспрепятствовать продвижению немцев по дороге. Позиции драгун подвергались артиллерийскому обстрелу. Тяжелые орудия немцев начали громить окопы. Русская артиллерия не отвечала. Позицию у корчмы Каргопольский полк удерживал до 5 часов вечера, дав тем самым возможность отступить пехоте и обозам.
23—24 августа каргопольцы упорно сражались на позиции у станции Зегевольд, и в ходе этих боев 4-й эскадрон неоднократно сталкивался с немцами. К вечеру 23 августа полк в полном составе контратаковал немецких кавалеристов. В рукопашной схватке вырвавшийся вперед младший унтер-офицер Константин Рокоссовский зарубил двух немецких драгун и стал преследовать третьего. Внезапно у того упал конь. Всадник тут же вскочил и, сорвав со спины карабин, дрожащими руками стал рвать затвор.
– Бросай оружие! – свирепо закричал Рокоссовский, и немец отшвырнул непослушный карабин, но тут же был ранен кем-то из налетевших драгун. Беспричинное бешенство овладело Рокоссовским, он отбил «своего» немца, и тот, держась за стремя, поплелся в плен.
Приближалась ночь. Драгуны остановились у местечка Кроненберг и готовились к ночевке, когда ротмистр Газалиев вызвал охотников идти в разведку. Вызвались трое: младшие унтер-офицеры Константин Рокоссовский и Владимир Скоробогатов и драгун Михаил Шляпников.
– Позади нас никого, наверно, нет, – сказал им Газалиев, – все уже отступили. Пехота, черт бы ее побрал, просто бежит! А немцы продолжают двигаться. Поедете по шоссе и постараетесь узнать, далеко ли они.
Ночь была темна – хоть глаз выколи. Медленно и осторожно ехали по шоссе драгуны. Не сделали они и двух верст, как Рокоссовский придержал коня.
– Стойте! – Впереди, и очень недалеко, слышался мерный шум шагов, что-то позвякивало, бренчало.
– Они! – прошептал Шляпников.
– Что делать? – пробасил Скоробогатов. – Дальше боязно, напрямки к ним въедем!
– Подождем, – решил Рокоссовский, – а потом посмотрим.
Драгуны замерли. Шум приближался, и все явственнее можно было различить топот кованых немецких сапог. Когда до врага оставалось не более двухсот шагов, Рокоссовский прошептал:
– Готовьсь! – И тут же лихой свист пронзил воздух.
Несколько мгновений было тихо, но вслед за тем и на шоссе, и слева, и справа от него замелькали вспышки выстрелов, засвистели пули, в небо поднялась осветительная ракета. Но драгуны уже во весь опор скакали прочь. Все было ясно: немецкая колонна продолжала движение по псковскому шоссе.
За разведку под местечком Кроненберг в ночь на 24 августа 1917 года Константин Рокоссовский в четвертый раз был представлен к георгиевской награде. Получить Георгиевскую медаль 2-й степени ему не пришлось: приказ о награждении был отдан к концу декабря 1917 года, а к этому времени не существовало ни старой армии, ни старых знаков отличия. Сам же Константин Рокоссовский в декабре 1917 года был уже красногвардейцем.
Участием в рижской операции завершилась боевая история Каргопольского полка; 25 августа его, как в всю 5-ю дивизию, отвели в тыл. Полку предстояло пережить еще несколько бурных месяцев. Приближались события, имевшие решающее значение для судьбы нашей страны. На фронте, как и в тылу, на бесчисленных солдатских митингах все острее вставали вопросы, занимавшие всех без исключения: о мире, о земле, о власти. Все громче среди солдатских масс звучали слова представителей партии Ленина – партии большевиков, призывавших разрешить эти вопросы революционным путем. И все внимательнее прислушивался к словам большевиков Константин Рокоссовский.
