Наталья Павлищева - Жанна д’Арк. «Кто любит меня, за мной!»
Они уже повернули на улицу, на которой стояла гостиница, как Бартоломи резко подал назад за угол, потащив за собой и Генриетту.
– Что? – испугалась та.
– Люди епископа… Чего нужно этим попам у девчонки? Неужто и Шартр тоже поверил в ее исключительность?
Но спрятаться все же не успели, видимо, священники заметили Бартоломи, правда, не подали виду, поспешив в противоположном от него направлении. Однако… деревенщина становилась популярной не только в народе…
– Зачем приходили к тебе священники?
Девушка только пожала плечами:
– Почему я должна отвечать?
– Ты забыла, что вчера говорил барон де Лаваль?
– Барон запретил рассказывать о его собственном визите. Я им не сказала, но почему я должна рассказывать вам о визите других?
Это было логично, но не слишком понравилось Бартоломи. Мало того, девица оказалась неимоверно упрямой! Она спокойно выслушала подробное объяснение того, как выглядит дофин, повторила главное сама, чтобы не забыть, удивляясь, зачем это нужно, но когда дело дошло до переодевания в новое платье, запротестовала:
– Я останусь в мужской одежде!
Бартоломи, не стесняясь, выругался:
– Какого черта?! Тебе же сказано, что надо выглядеть прилично!
– Я не красивая игрушка и явилась не для того, чтобы ублажать взгляды придворных! Не нравится, пусть не смотрят и ваш барон тоже!
«Ого!» – мысленно ахнул Бартоломи, честно говоря, не представляя, что делать дальше. Никакие разумные убеждения не помогли, упрямица стояла на своем. Оставалось только покинуть красотку, обещая прийти завтра, если, конечно, барон будет настроен продолжать общаться с ней.
Но когда слуга был уже у двери, Жанна вдруг тихо спросила:
– Вы умеете читать?
Бартоломи искренне удивился, как можно не уметь читать, будучи помощником самого образованного человека при французском дворе?
– Да.
– Прочтите, что здесь написано… – Девушка протянула ему какую-то записку.
Жестом отправив из комнаты пришедшую с ним служанку, Бартоломи взял листок. С первых слов он понял, что принесено это теми самыми священниками, что побывали у девчонки до него. Речь шла о некоей небольшой тайне дофина, которую советовалось использовать в предстоящей беседе с ним.
Прочитав вполголоса содержание, Бартоломи поинтересовался:
– Запомнила? Теперь сожги.
В глазах девушки, которые она подняла, были легкое недоумение и даже испуг. Стало смешно:
– Чего ты испугалась? При дворе всегда так – одни выдают тайны других ради своей выгоды.
Хотя, если подумать, какая выгода может быть от того, что девчонка узнала небольшой секрет о дофине? И тут до Бартоломи дошло – не один барон де Ре старается, чтобы эта малышка произвела нужное впечатление на короля! Хорошо это или плохо для девушки, непонятно, но, похоже, она влипла в серьезную историю со своими пророчествами.
Бартоломи так и сказал глупышке. Та чуть побледнела, но дернула головой:
– Я ничего не пророчествую! Я просто хочу снять осаду Орлеана и короновать дофина.
– А почему дофина? – Бартоломи решил хоть таким способом попытаться подсказать Господу о возможной замене фигуры будущего короля Франции.
– Королевство принадлежит Господу нашему, но он решил сделать королем именно дофина.
– Вот и я о том же! Чего дофина-то?! Других получше не нашлось?
В глазах девчонки мелькнул ужас, как можно обсуждать волю Господа?! Бартоломи замахал руками:
– Ладно, ладно, я не против, пусть коронует дофина. Ты все запомнила? Сможешь узнать Карла среди придворных?
– А разве он будет не на троне?
– Может, и нет!
Жанну допустили на королевский прием на следующий день. Одета она была в одежду пажа, барон в ответ на возмущение Бартоломи махнул рукой:
– Пусть рядится хоть в шутовской наряд, лишь бы понравилось дофину.
Но все же отправил слугу купить девчонке что-нибудь подходящее. Сам Бартоломи все больше проникался симпатией к подопечной, она ничего, хотя и строптива. А главное, укреплялась вера в то, что Господь мог именно эту дуреху избрать для своего промысла! К девчонке словно не прилипало ничто плохое, а все запутанное и темное становилось простым и ясным. Бартоломи вздыхал: вот у кого совесть, должно быть, чиста, как первый снег! Становилось даже чуть завидно…
Перед тем как послать за девушкой, дофин выдержал еще один разговор. На сей раз присутствовали главные заимодатели Карла кузены Жорж де Тремуйль и Жиль де Ре барон де Лаваль. Недовольный Тремуйль пыхтел, пытаясь придумать, как бы все оставить по-старому. Красавец Жиль де Ре держался спокойно и независимо, хотя все понимали, что ему не все равно, конечно, барон переживал, чтобы ссуженные дофину деньги не пролетели впустую.
Пока ожидали запаздывавшего Тремуйля, епископ отвел Жиля де Ре к окну, словно расспрашивая о недавней поездке. Дофин сидел в полудреме, привычно глазея на огонь. После нескольких почти ничего не значащих фраз о дороге и впечатлениях, к которым Карл еще как-то прислушивался, де Шартр вдруг тихо поинтересовался у Жиля де Ре:
– Что делал ваш слуга у девчонки нынешним утром?
Смутить барона вопросом не удалось, спокойно пожал плечами:
– То же, что и ваши люди, – пытался понять, чего она стоит.
– Понял?
Епископ ожидал, что Жиль ответит, мол, у слуги и спросите, но тот вдруг глянул прямо в глаза:
– Понял. Мне от нее нужно то же, что и вам. Она должна повести за собой войска, чтобы освободить хотя бы Орлеан и Реймс. Разве не о том печетесь вы?
– А вам зачем?
– Во-первых, жаль Францию. Во-вторых, хочу получить от дофина обратно то, что ссудил ему.
Несколько мгновений епископ, не ожидавший такой откровенности от барона, размышлял, потом, задумчиво глядя в окно на бегущие по весеннему небу легкие белые облачка, спросил:
– А если она поведет не туда, куда нужно? Или вообще будет убита в первом же бою?
– В ваших интересах подсказать дофину, чтобы рядом с этой девчонкой постоянно находился я.
– Вы?! – Епископ был настолько поражен, что произнес слово слишком громко, вызвав интерес дофина.
– О чем вы там спорите?
Жиль де Ре успел отреагировать чуть быстрее епископа:
– Монсеньора удивляет, что я сам собираюсь участвовать в наступлении на Орлеан, если Ваше Высочество решит его начать.
– А что тут удивительного? Барон – прекрасный военачальник, ему вполне можно доверить любую армию.
Жиль мысленно добавил: «Особенно ту, которую я сам оплатил!»
Договорить им не позволило появление шамбеллана Тремуйля. С шамбелланом явился еще один непременный участник Советов, сенешаль де Гокур. От старика мало что зависело, и было непонятно, зачем Тремуйль притащил его с собой, разве что для придания видимости расширенного Совета. Впрочем, никто не возразил.
Но стоило зайти разговору о цели собрания, как всех поразил дофин, он вытащил из складок своего мешковатого кафтана какое-то письмо и, усмехнувшись, показал остальным:
– Знаете, что мне прислала эта девица? Она написала, что узнает меня среди придворных, даже если я спрячусь! Ну не самоуверенность ли?!
Жиль де Ре встретился глазами с епископом и на его немой вопрос только пожал плечами, но, похоже, эта демонстрация неведения ни в чем де Шартра не убедила.
Тремуйль захихикал, ему понравилась мысль спрятать дофина, а самому сесть на его место.
– Что ж, мы можем устроить ей такую проверку!
Губы Карла тронуло подобие улыбки, а Жиль немного засомневался, верно ли сделал, подбросив такую идею дофину и его любимцу. Но отступать поздно, потому вечером Бартоломи снова поспешил к Жанне и снова едва не попался на глаза помощникам епископа.
Девушка удивлялась, почему этот высокомерный барон и епископ так пекутся о том, какое впечатление она произведет на дофина? Чего им от нее нужно? Барон честно сказал, что доверит ей войско, а чего хочет епископ? Оставалось только гадать.
Когда наступило время ехать в замок, Жанну вышли провожать все ее друзья и просто масса сочувствующих горожан. Раздавались голоса:
– Дева, ты скажи дофину, что мы поможем…
– Скажи, что надоело не быть хозяевами в своей стране…
– Мы погоним годонов, только пусть отправит нас воевать против захватчиков…
– Надо помочь Орлеану.
Жанна только кивала и обещала все передать. Если, конечно, у нее будет такая возможность. Бартоломи при встрече снова повторял и повторял про длинный нос дофина, его тощие ноги и нелепую походку, словно Жанне предстояло разыскивать Карла среди толпы чужих людей. А еще напомнил, чтобы не подавала вида, что знает барона, если где встретит.
Девушка не стала говорить, что примерно то же говорили и посланцы епископа, рассказывали о внешности дофина и просили никак не упоминать об интересе к ней прелата.
Странно, похоже, оба очень стараются, чтобы Жанна понравилась дофину и при этом тот не догадался о поддержке. Нет, девушке совсем не хотелось жить при дворе, где все так запутано и даже добрые дела делаются тайно. Подумав об этом, она хмыкнула: и на прием-то с трудом допустили, не то что жить. Теперь ей было ясно, что постарались и барон, и епископ, значит, чего-то ждут от нее и будут требовать позже. Решив ничего не делать против своей воли, ведь она им ничего не обещала, кроме разве не рассказывать о них самих, Жанна постаралась вернуться мыслями к предстоящему приему.
